Марионетки в зазеркалье (СИ) - "Extyara" - Страница 7

Заслышав собственное растянутое имя, Чуя поморщился, тщетно пытаясь подавить негодование по поводу фамильярности нового знакомого.

— Подозревал, что сам бы ты дорогу не нашёл, Дазай, — с сарказмом отозвался Чуя. Улыбка Дазая стала ещё шире и до отвращения приторной. Он сделал ещё один широкий шаг ближе, с любопытством заглядывая ему в глаза, словно ожидая чего-то. Это поведение никак не вязалось с мрачным замкнутым образом, описанным доктором Пасседом, а потому Чуя насторожено ожидал какой-то выходки.

— У меня для тебя подарок, — внезапно сообщил Дазай. — Угощайся, — он выудил руку из кармана и протянул Чуе горсть конфет, — не забудь сказать «спасибо, Дазай».

— Спасибо, Дазай, — машинально поблагодарил Чуя и тут же мрачно воззрился на очень уж довольного собой напарника. — У тебя листья в волосах, — недовольно заметил он и потянулся стряхнуть ближайший.

Дазай не возражал, даже послушно наклонился ниже из-под лохматой чёлки разглядывая Чую.

— Слушай внимательно, — решив сразу расставить все точки над i, сказал Чуя. — Нам ещё долго предстоит работать вместе, поэтому сразу установим несколько простых правил…

— Не прикасаться к тебе и к твоим вещам без твоего разрешения или крайней необходимости, — отчеканил Дазай. — Мне Тара сказала.

— Для тебя будет ещё два, — строго заявил Чуя, быстро совладав с удивлением.

— Какие? — ничуть не расстроился Дазай.

— Соблюдать правила личной гигиены, — окинув придирчивым взглядом измятый светлый плащ и прилипшие к нему местами листья, заявил Чуя. — И никогда, ни при каких обстоятельствах не пытаться покончить с собой в моём присутствии.

— Я не смогу так выполнять свою работу, — сообщил Дазай.

— Почему это? — ворчливо поинтересовался Чуя, готовя веские аргументы для возражений.

— Внутри оболочки на некоторых локациях не предусмотрены точки выхода, или они могут оказаться нерабочими, или находиться далеко, или... — начал перечислять Дазай.

— Ладно, понял, — прервал его Чуя, — работы внутри программы это не касается.

— И я могу убивать себя там сколько и как угодно? — тут же поинтересовался Дазай, глаза его при этом нездорово блеснули.

— Если это не будет мешать работе, — смирился Чуя и, тяжело вздохнув, направился к лаборатории. — Пойдём, а то останемся без ужина.

Дазай лишь кивнул и зашагал, пристроившись рядом, но на некотором расстоянии. Чуя отметил, что тот старательно пытается подстроиться под его шаг. Мысленно подытожив, что для первой встречи всё прошло относительно сносно, Чуя развернул одну из предложенных ему конфет и закинул в рот, ничуть не опасаясь перебить себе аппетит.

Несмотря на то, что Карл прошёл через ворота одним из первых, в клинике он оказался только спустя пару часов. Сначала на пропускном пункте долго искали положенную ему документацию, потом попросили дождаться других сотрудников, с которыми ему надлежало работать. Когда все — две сиделки и три крепких медбрата — были в сборе, Карл уже успел прочитать пару развёрнутых статей из последнего выпуска научного журнала, что прихватил с собой.

Всю дорогу до клиники он на ходу читал рекомендательные письма и пролистывал личные дела сотрудников, шагающих у него за спиной и шёпотом переговаривающихся между собой. Закончив обход пациентов, сейчас в клинике их было только трое, Карл оставил одну из сиделок дежурить, а вторую отправил узнать на счёт уборки в здании и садовника. Оставшиеся три сотрудника тут же были определены переносить коробки из подвального архива в кабинет, а после отпущены на плановый инструктаж и осмотр в медицинском корпусе лаборатории.

Оставшись наедине с кучей коробок и папок, превративших его кабинет в кладовую, Карл первым делом распаковал привезённые за день до его прибытия справочные материалы расставил книги и справочники на полки в шкафу. Затем мельком заглянул в отведённую ему для жилья комнату, где и бросил сумку.

За разбором документов, включая старые архивные дела лечебницы, Карл выпил три чашки кофе на пустой желудок и пристроился читать показавшуюся ему слишком любопытной историю болезни одного из пациентов, совершено позабыв про время. Так и застал его пришедший на плановую беседу Накахара Чуя. Несмотря на то, что тот заметно нервничал и реагировал весьма эмоционально, как, впрочем, Карл и предполагал, беседа вышла, на его взгляд, конструктивной. По крайней мере, уходил мистер Накахара уже спокойным и настроенным на работу, а значит, своей цели он добился.

Ужин должны были доставить в клинику. Решив не перебивать аппетита, Карл перекусил печеньем, которым его угостила молодая ассистентка Тара, забегавшая ещё во время переноса архивных документов. До вечернего обхода никаких срочных дел у него не было, а потому он запер кабинет, в котором всё ещё царил хаос, и направился гулять по слабо освещённому коридору второго этажа мимо рядов пустых палат. Он заглянул в зал для групповой терапии, куда завезли совершенно новую мебель. Там пахло полиэтиленом и освежителем воздуха, всё было затянуто защитной плёнкой. Отметив, что надо будет поручить кому-нибудь подготовить зал к использованию, чтобы потом не тратить на это времени, Карл направился дальше. В царящей в здании тишине его шаги отдавались гулким эхом.

У самой крайней палаты, листая журнал, дежурил охранник. Припомнив последний разговор с Честером Хартом об особом пациенте, что будет содержаться в клинике под отдельной охраной, Карл направился прямиком к дежурному.

— Передохните немного, — поздоровавшись, предложил он охраннику.

— Извините, профессор, — отозвался тот, вытягиваясь на стуле, — к ней не велено пускать.

— Заходить я и не планировал, — заглянув в зарешеченное окошко палаты, сообщил Карл, — но говорить-то с ней можно?

— Полагаю, да, — ответил охранник, проследив за его взглядом.

— Пройдитесь, разомните ноги, шутка ли, целый день тут караулить, — добродушно улыбнулся Карл, — а я посторожу полчасика, заодно и побеседую с ней.

Ещё немного посомневавшись, охранник отложил журнал и оставил пост, предусмотрительно прихватив с собой ключи. Проводив его взглядом до самой лестницы, Карл поставил стул ближе к двери и сел.

В палате царил полумрак: лампа не горела, тяжёлые шторы были задёрнуты, лишь тонкая полоска света проникала в щель между ними. Очертания предметов были нечеткими, в углах залегли густые тени. Пациентка сидела в инвалидной коляске, лицом к нему. В тени рассмотреть её было почти невозможно. Хорошо различимы были лишь длинные волосы, заплетённые в косу. На худые плечи была накинута шаль, тонкие руки покоились на подлокотниках.

— Здравствуйте, Александра, — негромко поздоровался Карл.

— И вам доброго здравия, доктор, — отозвалась она, при этом не шелохнувшись. — Я подозревала, что вы захотите придти побеседовать со мной, но не ждала вас уже сегодня.

— У меня появилось свободное время, и я решил провести его в приятной компании, — произнёс Карл, улыбаясь.

— Приму это за комплимент, — отозвалась она и, протянув руку, взяла белый лист со стола.

Карл проследил за ней взглядом и увидел множество фигурок-оригами, разложенных на столешнице.

— О чём бы вы хотели побеседовать? — поинтересовалась Александра, неторопливо сгибая листочек, складывая новую фигурку.

— Я надеялся, что вы расскажите мне что-нибудь о себе.

— Что-нибудь о себе, — эхом отозвалась она и чуть склонила голову набок, задумавшись. — Знаете, доктор, я люблю кукол. В детстве я всегда хотела большую красивую куклу с длинными волосами, которые можно было заплетать. Я бы шила для неё платья с пышными юбками, рюшами и оборками, маленькие милые шляпки с цветами и ленточками, — Александра говорила негромко, не поднимая головы, и всё кропотливо сворачивала фигурку. — Мне нравилось думать, что эта кукла могла бы делать всё то, что я не могу. Она могла бы читать книги по ночам и не бояться, что её отругают. Смотреть в окно целыми днями напролёт, считать опадающие с яблони в саду листья. Дремать днём в кресле-качалке вместо уборки. Она совершенно точно не пугалась бы темноты, голосов и шёпота под окном.