Марионетки в зазеркалье (СИ) - "Extyara" - Страница 37

Чуя фыркнул в кружку, едва не подавившись кофе, и попытался замаскировать это кашлем. Доктор Пассед усмехнулся и промолчал.

— Вас расспрашивали только о мисс Рестлс и её нервном расстройстве? — прочистив горло, спросил Чуя. Заглянув в опустевший стаканчик, он отправил его в утилизатор вслед за первым.

— Все наши беседы и сделанные в них выводы я оставил при себе, — без труда догадавшись, что именно его волнует, сообщил доктор Пассед. — Вы, я полагаю, тоже.

— Считаете это неверным решением? — поинтересовался Чуя, встречаясь с ним взглядом.

— Отнюдь, — разуверил его тот. — Считаю, что работать нужно с проверенными фактами, а домыслы должны оставаться домыслами. У наших коллег из отдела внутренних расследований есть своя работа, они специалисты в этой области, вот пусть и занимаются этим, без сомнения, мрачным происшествием.

— А ваше личное мнение? — немного помолчав, всё же спросил Чуя. — Это самоубийство?

— Совершенно точно нет, — уверенно отозвался доктор Пассед. — Хоть внешне по ней и не было заметно, мисс Рестлс была верующей и серьёзно к этому относилась. Вполне возможно, ей даже угрожали: в разговоре со мной она старательно о чём-то умалчивала. Но она скорее обратилась бы за помощью, как вы верно подметили, это в её характере, чем вот так свела бы счёты с жизнью, — он бросил тоскливый взгляд на кофейный автомат и продолжил рассуждать. — Да, следователи не обнаружили следов взлома, как и насилия, но это не исключает того, что мисс Рестлс могла добровольно открыть дверь и впустить своего убийцу. Я почти уверен, что экспертиза покажет наличие в крови компонентов назначенных ей мной успокоительных препаратов, возможно, снотворного. А вот какие-либо отпечатки они вряд ли отыщут, мне кажется, — доктор Пассед кивнул на перчатки на его руках и добавил, — ваших уж точно там не окажется.

— Не поверите, впервые в жизни благодарен своему недугу, — проследив за его взглядом, вздохнул Чуя.

— Так же странным кажется тот факт, что дверь не была заперта, — отметил доктор Пассед. — Кто оставляет входную дверь открытой, собираясь совершить суицид?

— И ещё эти пластмассовые кукольные глаза в воде, — припомнил Чуя. — Довольно много спорных деталей.

— Тем не менее, специалисты из отдела внутренних расследований, скорее всего, будут придерживаться версии самоубийства.

— Почему вы так думаете? — осведомился Чуя.

— Потому что для компании выгодно закрыть дело без лишней шумихи, не привлекая внимания к и без того удалённому и частично засекреченному проекту, — ответил доктор Пассед. — Если в произошедшем признают убийство, проект в лучшем случае приостановят на неопределённый срок...

— Профессор Пассед, — одна из дверей приоткрылась, в коридор выглянул тот самый следователь со сложной фамилией, — простите, но нам ещё требуется ваше присутствие.

— Да-да, сейчас подойду, — отозвался доктор Пассед и, когда мужчина скрылся за дверью, добавил, — вы, наверное, с утра толком ничего не ели. Не представляю иных причин, по которым кто-то стал бы пить эту жуткую бурду, — пояснил он, кивая на кофейный автомат. — Спуститесь в столовую, пообедайте, отдохните от мрачных мыслей. Ещё рано делать какие-либо выводы.

— Да, конечно, — Чуя кивнул, — спасибо за заботу и спокойного вам окончания этого тяжёлого дня.

— И вам того же, — мягко улыбнулся доктор Пассед и направился к двери кабинета. — И ещё, мистер Накахара, запирайте двери на ночь как следует, — тихо добавил он, — предосторожности ради.

— Разумеется, — так же негромко отозвался Чуя и, проводив его взглядом до двери, отправился дальше по коридору.

Сидя на стуле в углу у самой двери с блокнотом, Карл устало прислушивался к беседе мистера Лукера с Дазаем Осаму. Следователь задавал одни и те же вопросы, наверное, уже по третьему кругу, лишь отчасти меняя формулировку. Дазай Осаму по-прежнему отвечал односложно, холодно с равнодушием во взгляде рассматривая собеседника из-под чёлки. Самому же Карлу доставались мрачно-неприветливые редкие взгляды, когда он начинал что-то записывать или просто рисовать на полях в блокноте. Этот отчуждённо-холодный вид настолько не вязался с тем, что рассказывал мистер Накахара во время их бесед, что вызывал у Карла живейший интерес и желание понаблюдать за ним в других условиях.

Возвращался в клинику он уже под вечер. Клонящееся к закату солнце окрасило небосвод багровыми отблесками. Редкие облака вспыхивали золотом по окоёму, словно клочья бумаги, тронутые пламенем. В парке было немноголюдно: усталые сотрудники расходились по домам, негромко переговариваясь между собой. Многие остались на ночь в общежитии.

Чашка горячего свежесваренного кофе была единственным, о чём думал Карл, поднимаясь к клинике. Однако уже у ворот его встретила встревоженная Аманда.

— Доктор Пассед, — взволнованно начала она, как только он миновал пропускной пункт, кивнув сторожу, — мисс Трит очень ждала вашего возвращения. Она с обеда сама не своя: выглядит напуганной, отказывается выходить из палаты, есть и принимать лекарства.

— Спокойнее, Аманда, — мягко улыбнулся ей Карл. — Я сейчас же с ней поговорю и выясню, что случилось.

— Пожалуйста, доктор, из-за этого и другие пациенты начинают беспокоиться.

— Не переживайте, всё образуется, — заверил её Карл.

Даяна Трит была молодой женщиной тридцати лет, она единственная из контрольной группы пациентов, отобранных для участия в проекте, не страдала шизофренией. Карл остановился у приоткрытой двери палаты, негромко постучал, а потом заглянул внутрь.

Мисс Трит сидела на кровати, выпрямившись и сцепив подрагивающие пальцы рук в замок на коленях. Заслышав стук, она вздрогнула и вся подобралась.

— Доктор Пассед, — выдохнула мисс Трит, едва завидев его в дверях, — скажите, мне будут делать лоботомию?

— Лоботомию? — переспросил Карл, ставя стул напротив кровати и опускаясь на него.

— Да, — тревожно подтвердила мисс Трит, сцепляя руки с такой силой, что костяшки пальцев побледнели.

— Лоботомия — устаревший и давно не используемый способ лечения тяжёлых случаев шизофрении, — произнёс Карл. — Вы же знаете, что у вас не шизофрения, верно?

— Да, — она кивнула, — моё заболевание со сложным названием, я никак не могу его запомнить.

— Трискайдекафобия, — напомнил Карл. — При вашем заболевании не требуется и даже раньше никогда не использовались такие кардинальные меры лечения, — заверил он пациентку и, когда она неуверенно кивнула, поинтересовался, как можно мягче, — откуда вы узнали об этом термине?

— Я прочла, — отозвалась мисс Трит.

— В каком-то научном журнале или статье? — уточнил Карл.

— Нет, — мисс Трит опустила глаза, — на обороте фотографии.

— Какой фотографии? — продолжал расспрашивать он.

Мисс Трит молча рассматривала свои сцепленные подрагивающие пальцы. Карл терпеливо дожидался, пока она сама вновь заговорит. Пациентка вздохнула, а потом достала из тумбочки книгу и вытащила из неё старое чёрно-белое фото. В снимке, запечатлевшем часть процесса проведения операции с использованием лейкотома, Карл тут же опознал одну из фотографий из архивных документов, нынче хранящихся у него в кабинете. На обороте были указаны номер личного дела пациента и дата проведения операции.

— Мисс Трит, скажите, пожалуйста, а где вы взяли это фото? — спросил Карл, забирая снимок из её подрагивающих пальцев.

— У лестницы в восточном крыле, — отозвалась мисс Трит. — Там был мужчина в плаще. Он подозвал меня, когда я была в коридоре. Сказал, что у него есть для меня важная информация.

— Вы можете описать этого человека? — легко касаясь её руки кончиками пальцев, попросил Карл.

— Нет — мисс Трит покачала головой и с виноватым видом добавила, — я его не видела. Он стоял за углом. Я видела лишь отбрасываемую им тень на полу.

— Вы сказали, что он позвал вас, верно?

— Да, — негромко ответила мисс Трит.

— Скажите, пожалуйста, как именно этот мужчина к вам обратился? — поинтересовался Карл.