Дневник Коли Синицина - Носов Николай Николаевич - Страница 8
- Предыдущая
- 8/15
- Следующая
– Почему?
– Потому что вы начали работать и бросили на полпути. У кого есть твердость, тот не бросает работы, несмотря ни на какие трудности.
– А мы и не бросили, – говорит Павлик. – Мы просто отдохнуть хотели немножко, а теперь снова будем работать.
– Вот и хорошо! – говорит Юра. – Вы себе сделайте сетки и приходите. Будете работать со всем звеном. А сейчас уходите, чтобы пчелы не изжалили.
– Мы немножко посмотрим и уйдем, – сказал Павлик. Мы потихоньку присели возле улья и стали смотреть на пчел. Они выползали одна за другой из летка и улетали за медом. Другие пчелы, наоборот, откуда-то прилетали, садились на прилетную доску и заползали в улей. Возле летка все время толпились пчелы.
Вот и ожил наш улей! На него было радостно смотреть. Потом мы пошли домой, достали марли и проволоки и стали делать сетки. С этим делом мы возились до вечера, и сетки у нас получились хорошие. И никакой скуки не было.
Вот сегодня какой счастливый день! Наше звено в полном составе собралось с утра на пасеке. Все ребята принесли сетки, а Юра принес дымарь. Мы насобирали в саду гнилушек и положили в дымарь. Юра разжег их и начал раздувать. Дымарь работал исправно.
Мы открыли улей и заглянули внутрь. Батюшки, сколько там было пчел! Они вплотную друг к дружке сидели на рамках. Некоторые пчелы стали вылезать на рамки вверх, но Юра сейчас же стал пускать на них дым, и они спрятались обратно.
Потом Толя вынул одну рамку из улья. И вот тут-то мы увидели, как пчелы строили соты. Они делали из воска такие длинные шестиугольные трубочки и лепили их одну рядом с другой, так что получались сплошные ряды трубочек, или ячеек.
Мы поскорей поставили рамку на место, чтоб не мешать пчелам работать.
Удивительные насекомые пчелы – как они ловко умеют строить соты! Глядя на соты, просто не верится, что их делают обыкновенные пчелы, до того эти соты правильные и красивые. Конечно, многие другие животные тоже очень умные, например собаки. Но никакая собака не смогла бы сделать такие соты!
Сегодня к нам на пасеку пришла Галя и принесла фотоаппарат. Она сказала, что снимет нас вместе с ульем. Все ребята выстроились позади улья, только нам с Сережей и Павликом не досталось места. Мы стали позади ребят, но там нас не было видно. Тогда мы уселись впереди улья. Галя навела аппарат, щелкнула – и готово! Занятное дело фотография! Щелкнут тебя, а потом – в проявитель. Я раз видел, как проявляют карточки. Болтают, болтают, сначала ничего нет, а потом – батюшки, человек лезет!
Интересно, какая получится карточка. Только я очень боюсь, что выйду безглазый, потому что моргнул, когда Галя щелкнула аппаратом. У меня уже был такой случай: нас снимали всем классом, а я моргнул, вот и получился на карточке с закрытыми глазами, как будто сплю сидя. Меня тогда все ребята ругали; «Эх ты, тетеря сонная! Всю карточку испортил!»
Будто я виноват!
Вот какая досада! Еще не готова карточка! Галя говорит, пленка еще не просохла. Мы стали спрашивать, хорошо ли мы получились. Она говорит:
– Вот завтра сделаю карточку, увидим. Я очень волнуюсь: слепой я или с глазами? И как это меня угораздило моргнуть в такое время! Скорее бы завтра пришло!
Карточка готова! Все ребята хорошо получились, только я вышел с открытым ртом. Не понимаю, как это меня угораздило раскрыть рот! Все хорошо, и глаза есть, а рот раскрыт. Ребята снова бранят меня:
– Зачем тебе понадобилось рот разевать?
– Я нечаянно.
– «Нечаянно»! Ты бы еще язык высунул!
– А вам-то что? Ведь вы хорошо получились.
– Мы-то хорошо, а ты весь вид портишь.
– Чем же я его порчу?
– Да сидишь тут с разинутым ртом, как акула! Тогда я стал просить Галю:
– Галя, нельзя ли мне чем-нибудь рот замазать? Ну, пожалуйста!
– Чем же его замазать? – говорит Галя, – По-моему, ты хорошо получился. Очень похож.
– Да, – говорю я, – похож! Разве я такой? Я красивый.
– Ну, ты и здесь очень красивый.
– И совсем не красивый! Здесь у меня какой-то глуповатый вид получился.
– Вовсе не глуповатый. Просто рот чуточку приоткрыт, потому что ты улыбаешься, а вид нормальный. Очень даже умный вид.
Это Галя, наверно, нарочно сказала, чтоб меня утешить. А может быть, у меня на самом деле умный вид, только мне самому незаметно? Не знаю… Только на карточках я почему-то всегда получаюсь плохо. В жизни-то я очень красивый, а как только снимусь, обязательно не такой. Вот и на этой карточке. Рот ладно уж, это я сам виноват, а нос почему такой? Разве у меня такой нос? У меня нос хороший, а здесь он задирается кверху, вроде запятой. А уши? Разве у меня уши торчат, как самоварные ручки? Ну ничего Все-таки я немного похож. Можно узнать, что это я снят, а не кто-нибудь другой. Какое-то сходство есть. Главное – улей хорошо вышел. И мы с Сережей и Павликом впереди всех, на самом виду.
Когда мы пошли домой, Сережа сказал:
– И зачем мы вперед вылезли? Даже неудобно как-то! Можно подумать, что мы самые главные в этом деле.
– Да, – говорит Павлик, – дела не сделали, даже бросили, а когда и без нас все вышло, так мы вперед лезем. Теперь все про нас будут думать, что мы хвастуны.
Дома я думал о хвастовстве. Что такое хвастовство? Почему люди хвастают? Вот, например, некоторые воображают, что они очень хорошие, и всем твердят, какие они хорошие. А зачем об этом твердить? Если ты хороший, то и без слов видно, что ты хороший, а если ты нехороший, то сколько ни тверди, все равно тебе не поверят. А то есть еще такие люди, которые воображают, что они очень красивые, и всем об этом рассказывают. А чего об этом говорить, если и так видно, красивый ты или некрасивый. А то еще попадаются такие люди, которые воображают, что они страшно умные, и вот они болтают, болтают, даже о том говорят, чего сами не понимают. И вот тут-то все видят, умные они или неумные. По-моему хвастовство – это просто глупость. Глупому всегда почему-то кажется, что он лучше других, а умный понимает, что другие еще, может быть, лучше его, значит, и хвастаться нечем.
Сегодня Нина Сергеевна научила нас сделать поилку для пчел.
Нужно взять бочонок, налить в него воды и устроить затычку так, чтоб вода сочилась по капле. Снизу под бочонком нужно поставить наклонно дощечку. Вода будет растекаться по дощечке, и пчелы будут пить прямо с нее.
Мы стали думать, где взять бочонок. Гриша сказал, что у них на чердаке есть старая бочка. Мы пошли к нему. Он попросил у мамы разрешения взять бочку. Мама позволила.
Бочка была тяжелая. Мы насилу стащили ее с чердака и покатили по улице. Вдруг Федя навстречу:
– Вы куда бочку тащите?
– На пасеку. Будем делать поилку для пчел.
– С ума сошли! Куда им столько воды?
– Ничего, – говорит Юра. – Выпьют.
Мы приволокли бочку на пасеку и стали таскать в нее воду, а бочка рассохлась, и вся вода из нее выливалась, как сквозь решето. Мы уже думали, что придется ее выбросить, но Галя сказала:
– Надо хорошенько размочить бочку. Когда клепки разбухнут, она перестанет течь.
Мы снова принялись таскать воду.
Сколько воды мы в эту бочку влили! Ведер сто или, наверно, двести. Сначала вода выливалась сквозь щели, но постепенно бочка разбухала и к вечеру уже была наполовину с водой.
Завтра будем снова воду таскать.
За ночь бочка разбухла и совсем перестала течь. Мы наносили в нее воды доверху, а потом пришлось всю эту воду вылить, потому что бочка стояла на земле, а ее нужно было поставить на подставку, повыше. Мы вылили воду, вбили в землю четыре столбика, поставили на них бочку и снова натаскали в нее воды. Потом устроили затычку так, чтоб вода капала на дощечку. Скоро на дощечку села пчела и стала тыкать своим хоботком в воду, которая растекалась по доске. Через некоторое время и другие пчелы проведали, что для них здесь поилка устроена. Они стали прилетать и пить воду. А мы смотрели на них и радовались.
- Предыдущая
- 8/15
- Следующая
