Тайны Васильков или мое нескучное лето (СИ) - Филимонова Лина - Страница 22

— Там уборная, — объяснила я.

— А-а, спасибо, пока не надо…

Ваня снова прошелся по гостиной из конца в конец.

— Может, ты, наконец, сядешь? — вырвалось у меня. — А то у меня от тебя шея болит.

— Причем тут шея?

— Мельтешишь туда-сюда.

Ваня остановился и внимательно посмотрел на меня. Мне почему-то стало неуютно под его взглядом и я опустила глаза.

— Как бы то ни было, похоже, они своего добились, — мрачно сказал он.

— Какие «они» и что вообще ты имеешь в виду?

— А ты не понимаешь?

— Нет.

— Посмотри на себя. Ты вздрагиваешь и оглядываешься каждую минуту, твои нервы…

— С моими нервами все в порядке! — воскликнула я с непонятной мне самой злостью.

— Я предпочитаю не закрывать глаза на очевидные вещи, — медленно произнес Ваня.

— Я тоже! Я…

Я опустила голову и закрыла лицо руками. Я слышала, как Ваня подошел ко мне и почувствовала тяжесть его большой теплой руки на своем плече.

— Не могу сосредоточиться и спокойно обо всем подумать, — пожаловалась я. — Я хочу, но мысли расползаются, как тараканы, и остаются одни эмоции.

— Ничего, — Ваня сжал мое плечо. — Ты просто устала. Тебе нужно выспаться. Ты сейчас ляжешь, поспишь, а утром все будет выглядеть совсем по-другому.

— Утром всегда все выглядит по-другому, — глубокомысленно заметила я. Кажется, способность мыслить начинает потихоньку ко мне возвращаться.

Я отправилась в ванную чистить зубы. Я приняла душ, надела пижаму, сверху нее халат, а на ноги — теплые носки. Только после этого я немного согрелась. Во всяком случае, внутренняя дрожь прекратилась.

Когда я вышла из ванной, Ваня смотрел на меня каким-то странным взглядом. По-моему, так обычно смотрят на хорошеньких котят, щенков и маленьких детей. Он проводил меня до двери моей спальни и остановился на пороге, наблюдая, как я зашториваю окна и складываю покрывало.

— Я оставлю дверь открытой, — сказал он.

— Хорошо, — отозвалась я, стараясь, чтобы в моем голосе не прозвучало облегчение.

Я улеглась и укрылась одеялом. Ваня все еще стоял в дверях.

— Выключить свет? — спросил он.

Я кивнула. Он протянул руку к выключателю, и комната погрузилась в темноту. Теперь ее освещал только слабый свет, падавший из двери гостиной, которая была расположена перпендикулярно двери в мою спальню. Ваня выглядел как темный силуэт, лица его совсем не было видно. Очертания всех предметов стали размытыми и нечеткими. Ваня сделал шаг вперед. Я замерла, стараясь унять участившееся сердцебиение. Он быстро прошел к окну, отодвинул штору на несколько сантиметров и выглянул на улицу. Пока он стоял у окна, наблюдая за тем, что происходит или не происходит снаружи, я успокоилась настолько, что даже начала зевать.

— Ну, что там? — спросила я сонным голосом.

— Ничего, — отозвался Ваня. — Все спокойно. И тебе спокойной ночи, — добавил он, направляясь к двери.

Мне показалось, что он на секунду остановился, проходя мимо моей кровати, но сразу же пошел дальше и вышел из комнаты, не закрывая дверь.

— Подушки и одеяла в шкафу, — сказала я ему вслед. — Я не думаю, что сегодня они… Они же знают, что ты здесь. Так что ложись спать.

— Я подумаю, — ответил мне Ваня из гостиной.

Через несколько минут в гостиной тоже погас свет. Я закрыла глаза, а когда открыла, было уже позднее утро.

На кухонном столе лежала записка: «Доброе утро! Ночь прошла без происшествий. Как проснешься, звони». Внизу подпись и время — 9.05. Это чтобы я знала, что он ушел, когда мне уже нечего было бояться… А чего я боялась вчера? Невозможно поверить, что мой дом, такой родной, знакомый и любимый, так пугал меня вчера вечером. Или я действительно схожу с ума на радость моим «циркачам»? Пора все это прекращать. Или оно уже само собой прекратилось?

— Привет, соня, — услышала я голос Вани в телефонной трубке.

— Привет, — радостно ответила я. — Только я не соня. Я уже давно проснулась.

— А чего же тогда не звонишь?

— Боялась тебя разбудить. Я же не знаю, сколько ты сегодня ночь спал.

Почему-то мне было немного неловко говорить на тему сегодняшней ночи.

— Я спал достаточно, — быстро ответил Ваня, не вдаваясь в подробности. — Ну что, едем?

— Куда? — удивилась я.

— Как куда, к Степану Пантелеевичу, конечно. Мы же вчера договаривались.

Ага, договорились, вспомнила я. Только меня никто ни о чем не спрашивал. Так что, кто с кем договаривался, непонятно. Но я не стала поднимать мятеж. К Степану Пантелеевичу, так к Степану Пантелеевичу. Почему нет? Вдруг что-то интересное узнаю.

— Что, прямо сейчас? — я на всякий случай тянула время.

— Можно и не сейчас, если есть какие-то причины откладывать…

— Есть, — сказала я. — Мне нужно голову вымыть. И высушить феном. А то я на пугало огородное похожа.

— По-моему, ты замечательно выглядишь.

— Ты что, видишь меня?

— Я вчера тебя видел…

— Так это вчера. А сегодня у меня на голове черт ногу сломит.

— Ну хорошо, назначай время.

— Через час, — сказала я. — Нет, лучше через два. Ой, — неожиданно вспомнила я. — А как мы туда доберемся? У меня в прошлый раз бензин почти закончился, когда мы с Белкой в Мальцево ездили. И где его тут взять, непонятно.

— Не волнуйся, — успокоил меня Ваня. — Поедем на моем тракторе.

— На чем? А, ну да, ты же у нас тракторист…

Пока я мыла голову, в природе произошли существенные изменения. Солнечная ясная погода сменилась проливным дождем. Лило как из ведра в самом прямом смысле. Дождь громко барабанил по крыше, перебирал листья деревьев и выстукивал марш на перевернутом жестяном ведре, которое лежало кверху дном возле беседки.

Я позвонила Ване.

— Все отменяется?

— Почему это? — удивился он.

— Ты в окно смотрел?

— Ну.

— Думаешь, там асфальт проложен, к этому хутору? Что-то я сильно сомневаюсь. Завязнем в грязи и будем сидеть, пока не наступит глобальное потепление и не превратит болото в пустыню…

— Да мы ж на тракторе! — воскликнул Ваня. — Забыла?

— Забыла.

— Значит, ты уже готова?

— Почти.

— Я буду через пятнадцать минут.

— Ага.

Я высушила волосы, надела сарафан, плащ, резиновые сапоги и, на всякий случай, намазала губы блеском оттенка «персиковый соблазн». Только я полюбовалась в зеркало на результат — стук в дверь. Да что там стук, чуть дверь с петель не слетела. Открываю — Ваня. В джинсах и маечке. Видно, крыша у трактора не протекает. Распахивает галантно дверь и говорит:

— Прошу.

Я вышла на порог и остановилась. Стою, смотрю. А у калитки — что-то среднее между танком и вездеходом, черное, блестящее, с огромными колесами. «Хаммер» называется.

— Это что? — спрашиваю я грозно.

— Это мой трактор, — говорит Ваня и улыбается во весь рот.

Наверное, мечтал полюбоваться, как у меня челюсть отвиснет. Но я усилием воли удержала свою челюсть в нормально положении. Трактор так трактор.

Я надеялась, что дождь быстро закончится, но он только усилился. Теперь он шел сплошной пеленой, стекал по стеклу потоками, с которыми почти безуспешно боролись дворники. Я видела, как из-под колес машины летят грязными фонтанами брызги, и больше ничего. Как Ваня находил дорогу — совершенно непонятно. Через несколько минут мы проехали по тому самому мосту, возле которого я остановилась в нерешительности, направляясь в Васильки. Подумать только, тогда мимо меня проехал Ваня, а я и представить себе не могла…

Кажется, небо чуть-чуть расчистилось, потому что я увидела камень с надписями, а потом мы свернули на какую-то из дорог и оказались в лесу. Здесь казалось, что дождь не такой сильный, но лес от этого вовсе не выглядел дружелюбнее. Он был темным, нахохлившимся и неприветливым. Деревья неторопливо покачивались, кусты ощетинились, как огромные, свернувшиеся в клубок ежи.

Мне почему-то вспомнилась ворона, прогнавшая меня из леса. Может, зря мы едем на этот хутор? Тем более в такую погоду. Там ведь никто нас не ждет, и неизвестно, будут ли нам рады…