Лабутены для Золушки - Корецкий Данил Аркадьевич - Страница 44

Пораженная неожиданным поворотом, Кира молчала. Этот разговор, по какой-то неясной причине, вызывал в ней нервное напряжение.

– Лично я виделся с Дмитрием только один раз. Экспедиция проходила в труднодоступных местах, к тому же, у нас как раз в те годы начались беспорядки. Как и у вас, впрочем… В общем, потом экспедиция пропала, и судьба Дмитрия осталась для меня неизвестной…

– Он вернулся домой, – кивнула Кира. – И через несколько лет погиб при невыясненных обстоятельствах…

– Вот как? – удивился Афолаби. Или сделал вид, что удивился. Он даже остановился и сочувственно покачал головой. Но тут же вернулся к сути разговора.

– Дело в том, что ваш отец увез в Россию документы экспедиции, – Афолаби двинулся дальше по веранде, Кира последовала за ним. – Карты в тот момент казались ненужными… Честно говоря, было просто не до них… Но теперь они представляют значительную ценность…

– А что изменилось? – спросила Кира. – Как так: были ненужными, а теперь вдруг стали ценными…

Афолаби замолчал. В тишине, нарушаемой лишь поскрипыванием подошв по стеклянному покрытию, они дошли до следующего угла и завернули за него.

– Времена меняются, меняются обстоятельства, – наконец, продолжил он. – Сейчас эти карты нам очень нужны. Ведь повторный поиск алмазного месторождения повлечет большие расходы и потерю времени. К тому же его могут вообще не найти!

Что-то в плавной и логичной речи Афолаби слегка царапало Кирино сознание – так царапают шероховатости нуждающихся в шлифовке ступней, втирающую крем ладонь. И педикюром тут дела не исправишь…

– Но я ничего не знаю, ни о каких картах. Отец не рассказывал про свою работу… У них с мамой тогда начался разлад, в стране начался разлад, я вообще была ребенком…

Они обошли дом по периметру, и Кира вновь увидела белый «Ситроен» и ожидающего ее Мадиба. Почему-то ей стало немного спокойней.

Афолаби остановился.

– Дело не только в картах. Вы же слышали наш разговор об устаревшем, но действующем «праве первооткрывателя»? Раньше мы могли не придерживаться международных законов, но теперь с ними приходится считаться. Даже если вы не найдете карт, все равно вы наследница первооткрывателя, и мы хотим с вами дружить. Мы готовы предложить вам благоустроенное жилье и пожизненное содержание. В Борсхане не принято мелочиться, мадемуазель.

Брови Киры поползли на лоб от удивления. С одной стороны, она была впечатлена такими щедрыми обычаями Борсханы. Но с другой – Джелани Афолаби, как будто вступил в соревнование с Пьером Фуке в аукционе заманчивых предложений для Золушки. И было очевидно, что эти предложения тесно связаны между собой.

– Сейчас я хочу показать, как мы ценим ваше расположение, а возможно, и дружбу, – продолжил хозяин. – А так же продемонстрировать наши возможности в решении всяких щепетильных вопросов. Пройдемте со мной…

Он сделал учтивый приглашающий жест, и повел Киру по бетонной дорожке вглубь участка, в район, густо заросший пальмами, африканскими деревьями и кустарником. Дорожка оборвалась, они шли по неровной тропинке среди настоящих джунглей. Теперь их окружал тропический лес, казалось, что это кусок дикой Борсханы, каким-то чудом перенесенный на Лазурный Берег. Или наоборот – это ее первобытным колдовством перенесли в настоящие африканские джунгли.

Над головой кричали незнакомые птицы, в овальном пруду искали пищу красноногие фламинго, плавали белые и черные лебеди, возможно, там жили и крокодилы… Кира подумала, что хозяин хочет ей показать свой зоопарк. Но за прудом находилось бетонное здание типа сарая или конюшни, с узкими горизонтальными окнами под самой крышей. Они были зарешечены.

У железной двери стояли два «леопарда», перед ними прогуливался по дорожке Абиг Бонгани. При виде шефа он взмахнул рукой, «леопарды» отперли дверь и выволокли наружу худощавого белого мужчину в джинсах, синей шведке, и такого же цвета кроссовках. Узкое холеное лицо и аккуратная бородка делали его похожим на какого-то актера. Судя по тому, что «актер» отчаянно вырывался из крепко держащих его рук, и изрыгал град угроз и ругательств, в данный момент он играл роль опасного гангстера.

– Вы знаете, кто я, черномазые обезьяны?! Да я вам головы поотрезаю!

У Киры захолодело внутри от скверного предчувствия, и оно оправдалось.

– Это Гастон-Синяя Борода, – сообщил Афолаби. – Он умрет на ваших глазах и больше никогда не появится в снах и мыслях. Будет лучше, если вы сами пристрелите этого пса.

– Так это из-за тебя все?! – вопил бандит. – Да кто ты такая?!

Бонгани протянул ей большой черный пистолет. Кира, в ужасе, спрятала руки за спину.

– Нет, нет, что вы! Я не могу!

– Хорошо, – Афолаби кивнул и вынул из ножен свой кинжал. Изогнутый клинок зловеще отсверкивал голубым оттенком. – Тогда я отрежу ему голову, как он хотел…

– Нет, так нельзя! Его надо сдать полиции!

– Французская полиция бессильна, она ничего не может с ним сделать уже много лет. Наши методы гораздо более эффективны.

– Все равно! Убийство – это не метод! Прошу передать его властям!

– Ваше желание – закон! – Афолаби кивнул и нетерпеливо поигрывающий пистолетом Бонгани, разочарованно спрятал его под рубашку. Притихшего Гастона затолкали обратно в частную тюрьму африканского магната.

Учтивый хозяин провел девушку обратно к вилле.

– У Бонгани была трудная судьба, – рассказывал он по дороге. – В Борсхане пылали революции, власть переходила из одних рук в другие, а он всегда держался одной стороны. Потому много раз сидел в тюрьме. Но в конце концов его заслуги оценили: сейчас он начальник БББ.

– Это что такое? – отстраненно спросила Кира, мысли которой были в бетонном сарае с решетками и железной дверью, за которой томился ее кошмар – Гастон Синяя Борода. Сейчас он не казался страшным, скорей жалким, она даже испытывала к нему сочувствие.

– Бюро Безопасности Борсханы, – объяснил Афолаби.

Они подошли к «Ситроену» и попрощались.

– Подумайте над моим предложением, мадемуазель, – улыбнулся напоследок Афолаби. – Мы еще поговорим на эту тему.

И Кира ясно поняла, что тема у Афолаби и Фуке одна. Только решают они свои проблемы по-разному. А может, и совершенно одинаково…

Ницца, наши дни

Мадиба быстро довез Киру до отеля. Из стоящего в вестибюле кресла навстречу ей поднялся поджарый мужчина в синем, основательно мятом костюме. Седые коротко стриженные волосы, уверенные манеры, пронзительный взгляд. Кира узнала его: полицейский комиссар Густав Перье, он допрашивал ее и руководил расследованием, объявленные результаты которого оказались прямо противоположными действительным событиям. Она невольно усмехнулась. Густав Перье заметил это.

– У вас хорошее настроение? – сказал он. – Рад, что удается избежать депрессии.

Кира кивнула в ответ.

– Надеюсь, вы не собираетесь его испортить?

– Мадемуазель Быстрова, я был чертовски встревожен, – комиссар пожал плечами в той живой манере, которая присуща жителям южной Франции, привыкшим оживленной мимикой и жестикуляцией утилизировать избыток эмоционального заряда. – Скажу точнее, вся городская полиция встревожена вашим таинственным исчезновением.

Он вложил в слово «таинственное» столько осуждения, что Кира почувствовала себя студенткой на разносе у декана. Она молчала с полуулыбкой, за которой вполне мог последовать и вежливый ответ, и жесткая отповедь. Последние были не в характере Киры. Но за последнее время она многому научилась. Да и характер, похоже, в этом режиме курортного экстрима начал меняться.

– Скажите, вы обо всех туристах так заботитесь?

Комиссар замялся.

– Полиция Франции заботится обо всех без исключений. А вы стали известной фигурой, поэтому и внимание к вам несколько повышенное…

– Настолько, что ко мне, обычной туристке, приходит не патрульный полицейский, не младший инспектор, и даже не старший, а целый комиссар, который, оставив все дела, терпеливо дежурит в вестибюле?