Два полюса (СИ) - Окишева Вера Павловна "Ведьмочка" - Страница 56

Когда Шейх все это рассказывал, мы сидели на веранде нашего небольшого домика на берегу моря. Того моря из сна. Мы лежали на софе, я - на груди мужа. Он бережно укачивал меня, помогая пережить горе.

Я любила отца. Как бы Шейх ни пытался объяснить, что все зря, что он не достоин любви, но я не могла.

Я помню, как в детстве нашла фотоальбом, очень старинный, такой древний, в котором еще хранились голографии на небольших носителях. Такие больше не производят. И тогда, отбывая очередное наказание, я открыла для себя забытый мир счастья отца. Я долго рассматривала счастливую пару молодых людей, которые открыто и тепло улыбались мне, махали руками. Мама, еще совсем девчушка, бежала вдоль кромки берега, белый шарф красиво трепетал на ветру, скрывая ее улыбающееся лицо. Они любили друг друга очень сильно. Так, как не могут многие. И я разрушила мир счастья отца своим появлением. Я прекрасно осознавала, в чем моя вина перед отцом. И не винила его. Просто мечтала, что он меня сможет простить через столько лет, я думала, его душевная боль утихнет. Но этого не произошло.

Верховный кесш часто наведывался ко мне, проверяя мои способности. Пока в один прекрасный день мне это не надоело, и я стала появляться у Верховного в любую минуту, когда мне этого захочется.

Шейх не ругал, не останавливал, только тихо подтрунивал, что он, наверное, должен начать ревновать свою жену к Верховному. Но я не собиралась прощать последнего за его уверенность, что он имеет право вершить судьбы. Конечно, если бы не он, еще неизвестно, смогли бы мы встретиться с Шейхом. И я должна быть за это признательна Верховному. Но я оказалась неблагодарной землянкой, которая всеми силами пыталась испортить жизнь старику.

Жить в ссылке оказалось на удивление приятно. У нас был свой дом на берегу моря, еще один в близлежащем городе. Условия минимальны, но связь с миром была. Для меня главное было то, что любимый рядом. К еде приходилось привыкать. Местные фрукты имели немного странный, необычный привкус. Климат на экваторе щадящий, приятная жара и несуровая зима.

Я отдыхала душой и телом от городской суеты, от лживых улыбочек. Местные лацерты боготворили моего Шейха, так как у них никогда не было кесша. К мужу прилетали со всей планеты за помощью. Он не отказывал, так как в этом состояла его работа. Я помогала, чем могла, обычно снимала усталость. Работать кесшем очень сложно. Комплексов у лацертов было так же много, как и у землян. Выискивать причины душевных травм, излечивать их – в этом любимый был спец.

И пока муж лечил своих, я тайком лечила дядю. Прокладывала путь в его сны и долго беседовала, рассказывая, как живу, что у нас с Шейхом все хорошо. Наставляла его в соблазнении той очаровательной кандидатки медицинских наук Розмари Шмидт. Так обычно и заканчивались наши совместные сны с дядей, когда речь заходила об этой леди. Дядя начинал нервничать и связь становилась нестабильной. Но плоды мой труд принес, через три месяца моих приставаний у дяди Майкла было свидание, после которого я не могла дождаться, когда он уснет, но вскоре после этого испуганно вынырнула обратно, вскакивая на своей кровати.

- Юшани, что с-с-случилос-с-сь? – обеспокоенно спросил муж, которого я ненамеренно разбудила.

- У дяди такие волосатые ноги, что жуть берет, - горестно вздохнула. – Как ей не противно?

- Нечего подглядывать, - пожурил любимый.

Я улеглась обратно на подушки. Просунула руку под одеяло и погладила пусть жесткую, но без волосяного покрова ногу.

- Юшани, - вкрадчиво прошелестел Шейх.

- Это для успокоения, - стала оправдываться, продолжая гладить бедро мужа, поднимаясь все выше.

- Хорошо, раз только в целях ус-с-спокоения одной маленькой ящерки, - согласился Шейх, одним плавным движением нависая надо мной.