Лунный курьер
(Книга забытой фантастики. Том II) - Фоменко Михаил - Страница 39

Через несколько секунд мы заметили, что нас медленно относит от того места, где мы покинули пространство трех измерений. Я это объясняю тем, что скорость нашего движения слегка уменьшилась, между тем как скорость движения земли была прежняя. Наши тела беспрепятственно прошли сквозь стены госпитального здания. Хотя все окружающее было нам отчетливо видно, но все наши попытки уцепиться за трехмерные предметы не приводили ни к чему. Все видимое — на ощупь оказывалось бестелесным, как газ. Наши тела казались нам почти прозрачными, и я мог свободно просунуть себе руку сквозь грудь, не ощущая никакой боли. В то же время я обнаружил, что, схватывая доктора Мейера за руку, чтобы не разлучаться с ним, я совершенно не осязал этого прикосновения. Другой рукой доктор Мейер продолжал держать сверхщипцы. И он хорошо сделал, что не выпустил их, иначе мы никогда не вернулись бы назад.

Еще немного времени спустя, мы оказались парящими через пространство мастерской. Было ясно, что, если нас так будет относить все дальше и дальше, то вскоре мы совсем останемся висеть в пространстве, между тем как земля помчится от нас прочь с головокружительной скоростью. Вот тут-то мне и пришло в голову воспользоваться сверхщипцами, как средством к спасению. Действуя по моим указаниям, доктор Мейер уцепился щипцами за первый предмет, до которого смог достать. Это был электрический провод. Какое счастье, что вы вскоре пришли в мастерскую, — без посторонней помощи нам, по-видимому, было бы невозможно протиснуться назад в трехмерное пространство.

Все ли вам ясно и нет ли у вас еще каких-нибудь вопросов?

Последнюю фразу он неизменно произносил после каждой своей лекции перед студентами.

— Да, мне хотелось бы узнать еще одну вещь, — заявил я. — Как насчет ваших желчных камней?

— О, их теперь нет и в помине. Пока мы парили в сверхпространстве, я мог разглядеть все свое нутро, и мне эти камни были отчетливо видны. Я их все повытаскивал собственноручно!

Питер Геблин задумчиво сидел у камина, поджидая запоздалого возвращения своего соквартиранта и приятеля, Алоизия Мориарти. Когда тот, наконец, вошел в комнату, Геблин был так погружен в свои печальные размышления, что даже не оглянулся.

В таких, надо заметить, весьма частых случаях жизнерадостный ирландец имел обыкновение приветствовать Геблина веселым «Cheero!» (здорово), сопровождаемым изрядным ударом ладонью по плечу.

Однако на этот раз ни того, ни другого не последовало.

Мориарти бросился в кресло и издал протяжный стон.

Геблин очнулся и удивленно посмотрел на столь необыкновенное зрелище.

— Что это значит, Падди? — спросил он.

Все называли Мориарти Падди[4], хотя прекрасно знали его настоящее имя.

— Ах, не спрашивай, — жалобно простонал он. — Она отвергла меня, и я решил перерезать себе глотку!

Это мрачное заявление произвело необычайный эффект: как по мановению волшебного жезла, тень отчаяния исчезла с лица Геблина.

— Слава Богу, Падди! — воскликнул он горячо. — Только не надо резать себе глотку: это совершенно бесполезно. Если ты в самом деле чувствуешь необходимость лишить себя жизни, то почему тебе не быть добрым товарищем и сперва не испробовать мой «астрагеновый жилет»?

Сердитая протестующая брань едва не вырвалась изо рта Мориарти. Но, независимо от своего мрачного настроения, он обладал быстрым соображением и по натуре был оптимистом. Кроме того, он очень любил Геблина. Прежде чем выругаться, он понял точку зрения своего приятеля. Геблин был изобретателем, и его детище, так называемый «астрагеновый жилет», для него было дороже всего на свете.

— Мне все равно, Питер, — храбро согласился Мориарти. — Тот либо иной конец — одинаково хороши. Кроме того, я рад оказать тебе услугу!

Геблин поспешно вскочил с места и протянул приятелю обе руки.

— Дай мне пожать твою руку! — взволнованно воскликнул он. — Я всегда считал тебя самым лучшим своим другом! А теперь, — продолжал, он, — расскажи мне, пожалуйста, что у тебя вышло с мисс Рейнер?

Геблин, разумеется, знал об ухаживании своего приятеля за Энид Рейнер, которое велось с прошлого месяца с таким усердием и настойчивостью, какую могли допустить только долгие часы занятий в конторе, ирландский темперамент и жалованье в три фунта в неделю.

— Причиной всему «роллс-ройс» этого проклятого Джинджера Фидерстона, — начал Мориарти. — Джинджер — маклер, богат, как Крез. Насколько я мог заключить, он уже больше года ухаживает за ней, хоть ему давно перевалило за пятьдесят. Но что можно поделать против «роллс-ройса»?

— Ничего, — сочувственно согласился Геблин.

— Прекрасно, — продолжал Мориарти, — я отправился и нанял на целых полдня мотоциклетку с комбинированным боковым сиденьем. Это самое большее, что я мог сделать. Подъезжаю к дому Энид. Джинджеровский «роллс-ройс» стоит у дверей. Я вошел и попросил ее выйти на минуту ко мне. Она вышла. Я указал ей на мотоциклетку и сказал, что настало время сделать выбор между мной с моей коптилкой и Джинджером с его мотором. И можешь ли поверить? Она расхохоталась мне в лицо!

— Не может быть! — воскликнул изобретатель.

— Чистая правда! — торжественно подтвердил Мориарти. — Когда я сказал, что люблю ее, она дала мне совет не быть глупцом. Даже слушать не стала меня! И больше всего смеялась, когда я сказал, что ей придется оплакивать мою одинокую могилу.

— Пустяки, старина, — сказал Геблин с искренним энтузиазмом настоящего ученого, — на мой взгляд, тебе совершенно незачем убивать себя, так как наш славный эксперимент принесет тебе славу и новый интерес к жизни. Тогда мисс Рейнер положит свое сердце к твоим ногам вместо того, чтобы отвергать тебя из-за мотора какого-то жирного денежного мешка.

Это последнее замечание, казалось, несколько подбодрило Мориарти.

— Жилет будет твоим добрым гением, — продолжал изобретатель, — тебе всего-навсего нужно будет подняться на аэроплане и, когда он достигнет расстояния мили от земли, прыгнуть вниз. Это как плюнуть легко. Если жилет будет действовать надлежащим образом, ты даже не заметишь, как опустишься на землю, и тогда увидишь, что цена патенту, по крайней мере, миллион! Все правительства на земном шаре будут добиваться получить его, и половина прибыли от моего открытия будет твоя!

Мориарти с сомнением покачал головой. Он не особенно верил в высокие качества астрагена, а астраген был главным основанием безопасности чудесного жилета. Астраген — газ, обладающий крайней плавучестью в воздухе, — был случайно открыт Геблином во время других опытов. Добывание его требовало много труда и больших расходов, но своей легкостью он превосходил все известные доныне тела. Так называемый «астрагеновый жилет» был сделан из эластичной газонепроницаемой материи; внутри него были скрыты два сосуда с сильно сжатой астрагеновой жидкостью. Когда один из них открывался (автоматическое открывание при известных случаях было обеспечено патентованным механизмом), жидкость мгновенно обращалась в газ, и жилет раздувался, как баллон. Таким образом, он приобретал значение воздушного спасательного круга и практически должен был сделаться незаменимым предметом для летчиков, альпийских охотников и других отважных искателей приключений, которым грозит опасность падения с больших высот.

Если скорость падения сразу не уменьшалась, то автоматически открывался второй сосуд и доставлял добавочное сопротивление земному притяжению, так что немедленно появлялась полная способность держаться в воздухе.

— А если газ не будет действовать или лопнет жилет? — задал вопрос Мориарти, когда Геблин описывал ему этот приятный процесс автоспасения.

— Мы и думать не должны о таких вещах! — убежденно сказал изобретатель.

Хотя Мориарти, как мы уже упоминали, был большим оптимистом, однако в течение нескольких последующих дней ему пришлось пере жить немало терзаний.