Libertango на скрипке - Блик Терри - Страница 6

- Следующий вопрос, пожалуйста.

- «Комсомольская правда», Игорь Кривцов. Есть ли у Вас предубеждение по отношению к

гомосексуалам? Считаете ли Вы их недочеловеками? Кто вызывает у Вас больше агрессии геи

или лесбиянки?

Кира наблюдала и анализировала поведение и суть ответов Шереметьевой. Та отвечала на все

вопросы предельно осторожно и корректно, сдержанно, но… как-то плавно, что ли. В её

ответах не было цинизма, сарказма или насмешки. Министр явно сознавала всю остроту и

неоднозначность ситуации. Кира задумалась: почему же именно её отправили беседовать с

журналистами? Разговор с силовиками был бы намного более жёстким, с юристами – более

запутанным, Шереметьева же строила беседу как дипломат: ничего конкретного, что могло бы

стать ключом к личности Шереметьевой. Чётко. Продуманно. Выверенно.

Кире казалось, что внутренний мир женщины, сидящей во главе стола, глубок и ярок, а за

внешней сдержанностью и корректностью кроются страстность и непокорность. Она

почувствовала непреодолимое желание проникнуть за эту продуманность и выверенность.

Если Кире это удастся, интервью может стать одним из лучших. Её первый порыв – отказаться

от личной беседы, растаял. Теперь она была настроена добиться разговора тет-а-тет во что бы

то ни стало.

Сопровождавший Шереметьеву молодой человек, видимо, действительно, помощник, мягко

сказал:

- Последний вопрос, пожалуйста.

- «Вести», Екатерина Щвец. Каков Ваш маршрут? Будет ли Санкт-Петербург единственным

городом, в котором Вы будете курировать социологические исследования по возможному

законопроекту, или планируются и другие города?

- Спасибо за вопрос. На самом деле, судя по поднятой проблематике, всё это будет далеко не

просто. Да, будут ещё Казань, Новосибирск и Владивосток. Это в моём расписании. Также

запланирована встреча в Париже - с французской общественностью и с гражданами России, которые живут во Франции и могут быть заинтересованы в обсуждении. Предваряя вопросы, скажу: было решено, что эту тему, в том числе, необходимо рассматривать в культурном

контексте, в разных точках страны и с разных социокультурных позиций. Так случилось, что в

последнее время поднятой проблеме уделяется очень много внимания, и необходимо детально

и в разных направлениях изучить общественное мнение. Спасибо всем за проявленный

интерес и острые вопросы. Надеюсь, благодаря им возможность ошибки в принятии закона

удастся свести к минимуму. Всего доброго, до встречи.

Шереметьева поднялась и вдруг почувствовала себя как перед прыжком с высоты. Дыхание

сбилось на какое-то мгновение, и Александра, будто видя себя со стороны, уловила своё

неожиданное и глубокое волнение. Она сделала шаг, и ей показалось, что она идёт через

пропасть по навесному мосту. Узкому, шаткому, из неплотно прилегающих досок. Она шла к

Кире. И всё, что произошло за последний час, и был тот длинный непрочный мост, ведущий

через стылое, туманное ущелье к другому краю, неприступному, но сейчас – единственно

возможному, и обратно повернуть нельзя, потому что дощатые плашки моста выскальзывают

из-под ног…

- Это нелепо. И смешно, – подумала Александра. – Что ты Гекубе? Что тебе Гекуба?[2] Могу

уйти, ещё можно. Не любопытство, нет, это больше, это сильнее, это такая странная и

притягательная тайна.

Кира стояла и смотрела, как через весь зал прямо к ней идёт высокая, ладная, невероятно

красивая женщина, не отводящая от неё проницательного взгляда. Шереметьева подошла и

неожиданно для себя коснулась длинными пальцами предплечья Шалль. Кира вздрогнула. Это

было так похоже на строчку из её собственного стихотворения, что её ударило током: «поцелуй

горит чуть выше локтя». Не задумываясь, совершенно себя не контролируя, Кира тихо сказала

в сторону:

- Интересно, это будет сальса?

Ответ был еле слышен, но отозвался внутри громовым раскатом:

- Думаю, скорее танго…

Внезапно вспомнив о музыке, звучавшей тревожным колоколом как раз перед выходом из дома, Кира сбивчиво вздохнула, усилием воли заставила себя оторвать взгляд от пальцев, продолжавших придерживать её за предплечье, и тут же замерла, теряясь в глазах

Шереметьевой. Девушке хватило выдержки не переспрашивать. В голове зашумело, и Кира

засомневалась, что ответ действительно был, что ей не пригрезилось.

- Кира, мне бы хотелось поговорить с Вами. Я понимаю, что иду на нарушение протокола, но

для меня это важно.

Сказать, что эти слова были потрясением, – не сказать ничего. Кира была классной

журналисткой и славилась умением не теряться ни в какой ситуации, но это был, действительно, нестандартный случай. Стремиться к личному интервью – и вдруг получить

приглашение на беседу, причём, явно на другую тему… Кира стояла несколько секунд, не в

силах вымолвить ни слова. Душа наполнялась всклень с краями, чуть дрогни – обрушится и

смоет – звенящей пустотой; вдоль позвоночника скакали искры, предплечье горело. Ощущения

были сродни тому, как если бы по следу – волчья стая. И в стае той ты – волк-вожак. И гонят –

тоже тебя…

- Ставки сделаны, ставок больше нет… - киношный образ ловкого крупье, его бесстрастные

слова вдруг отчётливо проявились в голове Киры.

Такт 3

- Да, конечно, Александра Дмитриевна.

Слова Киры прорвали звенящую пустоту, и стал слышен привычный шум собирающихся

журналистов, некоторые из них заинтересованно поглядывали в их сторону. Шереметьева вдруг

почувствовала неловкость и рассердилась на себя. Не позволив эмоции отразиться на лице, Александра убрала руку с предплечья Киры и взяла сумочку, которую подал ей незаметно

подошедший помощник. Тем временем Кира продолжала говорить:

- Вы опередили меня. Если бы Вы не подошли, я сделала бы это сама. Мне очень важно взять у

Вас интервью. Вы согласитесь уделить мне некоторое время? – Кирин ровный и спокойный

голос немного разрядил обстановку, а её обаятельная улыбка несколько сгладила

журналистский напор.

Александра бегло подумала:

– Интервью. Что, только это тебя интересует? Ладно. Пресса думает, что всегда добивается

своего. Но ни один журналист ещё не поймал меня на слове. Я знаю, как лавировать. А ты с

характером! После таких побоев встать, не бояться, выйти в люди да ещё и интервью просить…

Боец. Ну что ж, попробуем.

Опытным взглядом отмечая крохотную тень беспокойства в глазах собеседницы (наверняка

думает, о чём со мной можно разговаривать, нужно ли это и вообще – зачем подошла…), Кира

вздохнула. Она была совершенно не готова к тому, что лёгкие духи Шереметьевой пробудят в

ней такую дикую тоску по раздолью: горный аромат сосны, пёстрое разнотравье и много неба.

Была не готова к разговору с этой женщиной: прямой, гордой, на донышке глаз которой

вспыхивала мятежным огоньком необоримая властность. Непроизвольно дёрнув плечом, будто

сбрасывая ловчую сеть, повернулась в профиль, краем глаза улавливая недоумённые взгляд

коллег:

- Я заберу диктофон, Вы позволите? Вам будет удобнее меня дождаться, или мы должны будем

где-то встретиться?

Александра ненадолго задумалась и неожиданно тепло сказала:

- Если Вы не против, я возьму Вас с собой.

Кира кивнула. Ей не хотелось переспрашивать, не хотелось задумываться – с чего бы такая

честь? И куда это – с собой? Ловко и бесшумно лавируя между коллегами, улыбаясь и кивая –

мол, сама не понимаю, но расскажу, обязательно, а как же иначе…, забрала диктофон. На

мгновение пальцы замерли над кнопкой выключения, но журналистский опыт не позволил

остановить запись.

- Запишем, послушаем. Можно же потом и удалить…

Кира изворачивалась, оправдывалась сама перед собой и прекрасно это понимала. Впервые в