Покажи мне бостонское небо (СИ) - "Diamond Ace" - Страница 39

Аннет с трудом перевела взгляд на Эйса. Его глаза пылали ненавистью. Он резал не глядя.

- Искусный шрам в форме ромба. Вот, что останется от этой великой любви. Прямо над несчастным, разбитым сердцем Аннет Лоутон, которая получит очередной повод пожалеть себя в компании сопляка-эмигранта где-то в предместьях Лондона, - Эван почти замкнул контур ромба на коже девушки, - а я уйду. Надеюсь, мне больше не придется объяснять, почему люди вроде меня поступают так или иначе в определенных ситуациях.

Ноги уже давно перестали держать Аннет. Упасть на пол не давали цепкие пальцы Эйса, впившиеся в шею. Кислорода почти не оставалось, слова учителя распадались на составляющие, Аннет казалось, что она видит каждый звук, а свет лампы, проходя преграду в виде горьких слез разочарования, ложился пятнами на забвение Аннет. Частицами боли. Лоскутами шока. Все вокруг утратило форму. Обесцвеченная паника. Удушье. И дождь внутри.

Эван сидел на кровати в своем номере. В полном одиночестве. Рядом с прикроватной тумбочкой - застывшая лужа крови. И невнятное бормотание телевизора, едва пробивающееся сквозь шум крови, разрывающей голову Эйса.

“Молодые радикалы представляют первое поколение людей, которым абсолютно не во что верить и которые располагают для этого массой времени. Сочетание материальной безопасности, свободного времени, малого числа обязанностей (или их полного отсутствия), стимулирование самовыражения (со стороны родителей и образовательной системы) и порядок жизни в пригородах и студенческих кампусах привело к возникновению устойчивого комплекса обстоятельств, которые породили бунтарскую активность. Возможно, решающим фактором оказалась скука, от которой страдает подавляющее большинство студентов. Не имея выраженных амбиций и интересов, которые были бы хоть как-то связаны с университетом, обычные студенты, подобно всем обычным людям, оказываются полностью зависимыми от внешних стимулов.

Студенты кампуса Бейтс, невзирая на холод, по-прежнему наблюдают за ходом расследования убийства специального агента Уэлдона Кеннеди. Они держат в руках листовки, оставленные на кампусе днем ранее, и просят, чтобы кто-то в этом разобрался, иначе, цитирую, они сами сделают все от них зависящее”.

Прошло уже несколько часов. Все, что Эван взял с собой, поместилось в карманах пальто. Нож, несколько монет, спички, бухгалтерская книга и маленькое красное полотенце для рук. До встречи с Робертом оставался час. Шестьдесят минут, отведенные Эйсом себе же для сожжения нескольких мостов, которые оставить за спиной он просто не мог.

Мост первый - мотель. Эван смотрел на полыхающее здание и думал о том, какая прекрасная картина могла бы получиться, окажись у него хотя бы карандаш и листок. Огненный купол, неподвластный снежной стихии.

Белый плен казался преодолимым.

Мост второй - Цюрих.

Всего один звонок может перевернуть несколько жизней. Эйс достал сразу несколько монет и бросил их в телефонный автомат. Международные разговоры стоят немало, но эта беседа будет короткой.

- Это Эван Патрик Спилнер…да… “мистификация”… все пятьдесят четыре счета…8440275070117632…6423179855479321…после зачисления распределите средства в равных долях по счетам, указанным в синей папке. Комиссионные - девять процентов. Не за что. Через две недели к вам обратятся. Доверенность выписана на мое имя. Всех благ.

Второй звонок оказался еще короче.

- Телефонная будка на пересечении Саннидэйл Драйв и Миллер Роуд, в непосредственной близости от аэропорта Ниагара Фолс. Улика на `номера один’. Ваш аноним.

Эван положил бухгалтерскую книгу прямо на аппарат. После чего проводил взглядом последний самолет, мигающий проблесковыми маяками на фоне нескончаемого снегопада. Внутри что-то щелкнуло. Быть может, то было облегчение.

Аннет и Эулалио сидели в эконом-классе. Они могли бы позволить себе не только бизнес-класс или аренду самолета, но и покупку “Боинга”. Должно быть, Эван отдал им все свои сбережения.

Девушка смотрела в иллюминатор и пыталась собраться с мыслями. Перед глазами мелькали картинки из мотеля: Эйс, уничтожающий все на своем пути, кровь, застывшая на разорванном голубом сарафане, приходящий в сознание Лали и ненависть, концентрированная ярость учителя, спасающего Аннет от самого себя.

Поврежденный участок кожи почти не болел, так как девушка приняла обезболивающие препараты перед взлетом.

Дух Эвана сопровождал их даже в аэропорту. Все вышло так, как Эйс и планировал. И планировал, судя по всему, давно. Никто не потребовал документы, когда Аннет осторожно передала крупную сумму денег сотруднице авиакассы. “Нет предела человеческой жадности, моя дорогая. Все можно купить, выгодно продать или обменять за ненадобностью. Будь то антиквариат, или же чьи-то эмоции”.

Эулалио взял Аннет за руку, от чего девушка вздрогнула.

- Миссис Лоутон…что произошло?

В голосе мальчика звучало разочарование. Обида.

- Я…я не знаю…

- Вы знаете, но утаиваете это от меня…

Аннет захотелось разрыдаться, заснуть, выпрыгнуть с самолета - все, что угодно, лишь бы не отвечать Лали на его вопрос. Эван был всем для мальчика, кумиром, предметом обожания. Идеалом, за которым хочется следовать, примером, которому необходимо подражать. Что сделал Эйс? Вырвал ее и Эулалио из привычных миров, поставив себя в центр их вселенных. В определенный момент стало ясно - маньяк, преступник и маргинал в лице Эвана - лучшее, что могло случиться с кем бы то ни было. Зависимость, на которую обрек учитель вдову и юного эмигранта, расцветала все пышнее и ярче с каждым днем, проведенным в компании Эйса. Каждый его урок - шедевр, достойный отдельного методического пособия по воспитанию личности. Мужчина, слова и поступки которого никогда не расходились. Человечность убийцы. Трепет безжалостного сердца. Интеллект, выходящий за рамки любой шкалы измерения умственных способностей. Черты, которые не присущи людям. Уникальность Эвана - в его невозможности бытия.

- Это он…

- Что?

- Это Эван убил свою мать и профессора Коллинса. А то, что произошло в мотеле - лишнее доказательство того, что он нас любит, Лали.

Дверь открыла служанка мистера Гендельмана - Лоретта. Эйс давно обратил внимание, что Роберт предпочитает работать с выходцами из других стран. И это правильно. Нет человека преданнее, чем алчущее богатства создание. Американская мечта превратила своих граждан в инвалидов. Слепых и глухих щенков, полагающих, что однажды они проснутся богатыми и знаменитыми. Потому что так говорят в телевизоре.

Так говорят им на улице.

Вера никогда не принесет с собой счастье, если все усилия сведутся к смиренному ожиданию чуда, благословления.

И только не воспитанные в черте Штатов люди знают - нужно прилагать множество усилий, чтобы добиться чего-то несущественного, а значит, следует почти погибнуть, дабы обрести что-либо стоящее.

Служанка, акцент которой практически полностью замещал внятную речь, пригласила Эвана в кабинет мистера Гендельмана. Когда Эйс вошел, Роберт поспешил убрать руку от лица.

- Вы волнуетесь?

- Нет, Эван, с чего вдруг? - Нервная улыбка. Первый симптом страшной паники, бушующей внутри банкира.

Эйс не стал дожидаться предложения Роберта присесть и подошел к окну, расположенному в дальней части кабинета, заставленного книгами и скульптурами. Из-за бури лунный свет едва пробивался к земле.

- Не хочешь присесть? Выпить чего-нибудь?

- Вы говорите, чего-нибудь выпить? В спектре действия некоторых транквилизаторов выделяют вегетостабилизирующий эффект - нормализация функциональной активности автономной нервной системы. Не боитесь, что вместо ожидаемого снотворного эффекта, разбудите то чудовище, которого так боитесь, Роберт?

- Я не понимаю…

- Я часто слышу эту фразу, мистер Гендельман. Вот в чем проблема таких людей: как только вы понимаете, что игра не стоила свеч, и противник просчитал каждый ваш ход, вы закрываетесь в этой шкатулке непонимания. Бьете до последнего, пока оппонент окончательно не разрушит ваши надежды на спасение.