Черный сорокопут - Маклин Алистер - Страница 19

Я расслабился, ноги мои приняли вертикальное положение, и вдруг у меня вырвался непроизвольный крик, как если бы я наступил на осу или на змею. Моей ноги коснулось нечто. Нечто большое, осязаемое. В море пребывает огромное количество болыпих осязаемых одушевленных предметов. Но у меня на уме сейчас оказался только один такой предмет: с треугольным плавником, футов пятнадцать в длину, с огромной разинутой пастью, подобной невыстрелившему капкану на медведя. И вдруг меня осенило: вода-то спокойна. Я вновь опустил ноги, медленно, с опаской, но опустил. Тут как раз Мэри заинтересовалась:

- Что с тобой? Что происходит?

- Вот бы сюда Флекка с его шхуной, - молвил я мечтательно. - Тут бы им и конец. - Итак, все было совсем наоборот. Большое осязаемое не прикасалось к моей ноге. Напротив, моя нога прикоснулась к большому осязаемому -.и, добавлю, основательному. Согласитесь, это в корне меняет дело. - Я стою на ногах, глубина - фута четыре.

На мгновение воцарилась тишина, потом Мэри сказала:

- И я, - медленно, ошеломленно, словно не веря самой себе. Или вернее, не понимая саму себя. - Ты как считаешь?..

- Это земля, милая моя! - заявил я темпераментно. Голова у меня слегка кружилась: я.испытывал чувство облегчения, хотя и гроша ломаного не дал бы за наше благополучие. - Вероятно, тот остров, что мы заметили. Имеем шанс воочию узреть сверкающие пески, раскачивающиеся пальмы и смуглых красоток - все, о чем наслушались раньше. Давай руку.

Ни оживления, ни радости в ответ. Она молча приняла мою руку. А я, перехватив одеяло другой рукой, осторожно двинулся вперед по ускользающему отлогому дну. Через минуту мы выбрались на скалистый берег. В другое время я имел бы возможность сказать: на суше - и сухие. Сейчас правда выглядела по-иному: на суше - но мокрые. Но на суше! Это главное!

Мы вытащили на берег обе канистры. Потом я обмотал одеялом голову Мэри. Да, дождь и впрямь ослабел. Но само понятие "ослабеть" имело в эту ночь сугубо академический, сопоставительный смысл. Дождь по-прежнему свирепствовал и причинял боль,

- Пойду осмотрюсь, - сказал я. - Вернусь через пять минут.

- Не возражаю, вяло отозвалась она. Казалось, ей совсем безразлично, ухожу я или прихожу, существую или не существую.

Вернулся я не через пять минут, а через две. Всего только восемь шагов - и я вышел к морю по ту сторону острова, в наикратчайшие сроки установив, что он в длину ненамного больше, чем в ширину: скала посреди океана. Хотелось бы мне увидеть Робинзона Крузо на нашем месте: где бы он занимался своими упражнениями по строительству и агрономии... Мэри сидела все там же.

- Оказывается, это всего скала, - доложил я. - Что ж, зато мы в безопасности. Пока, по меньшей мере.

- Да. - Она ковырнула грунт носком своей сандалии. - Коралл?

- Пожалуй.

Как и для многих других, коралловые острова Тихого океана, утопающие в лучах полуденного солнца, составляли львиную долю моей прежней читательской диеты. Стоило, однако, мне бездумно присесть, как юношеская эйфория мигом испарилась. Этот коралл вполне подошел бы индийскому факиру в качестве очередной ступени после предшествующей более простой вроде спанья на раскаленных гвоздях. Скала была искрошена, вся в зазубринах, выбоинах, шипах, острых, как лезвие бритвы, она кололась, давила, кромсала, резала. Я быстро вскочил на ноги, дабы не порезаться, потом перетащил наши резервуары на самую макушку рифа, потом отвел туда за ручку Мэри, после чего мы сели рядышком на канистры спиной к дождю и ветру. Она предложила мне краешек одеяла, который я без лишней гордости принял. Хоть и иллюзорный, а все же кров!

Я пытался разговорить ее, но в ответ получал односложные реплики. Тогда я откопал в канистре пару сигарет, одну из которых предложил ей. Дар мой она приняла, да что толку, если одеяло протекает, как сито; через минуту обе сигареты раскисли. Еще через десять минут я спросил:

- В чем дело, Мэри? Согласен: это не отель "Гранд-Пасифик", но мы, по крайней мере, живы.

- Да, конечно. - Пауза, затем, как бы констатируя очевидное, она произнесла: - Я думала, что погибну в эту ночь. Я ждала смерти. Я так уверовала в это, что сейчас... ну, понимаешь, это реакция. Все как бы ненастоящее. Пока... Понимаешь?

- Нет. Почему ты так уверовала в... - Я оборвал себя. - Не убеждай меня, будто и впрямь все еще не можешь избавиться от страшного наваждения.

Она кивнула. То есть в темноте дернулось одеяло.

- Извини. Я виновата. И сознаю это. Но ничего с собой не могу поделать. Такого со мной еще никогда не бывало, - проговорила она беспомощно. - Заглядываешь в будущее - и ничего не видишь. А если и видишь какие-то клочья, они к тебе не относятся. Между тобой и будущим как бы занавес, ты не можешь заглянуть туда, за него. Отсюда чувство, что там ничего нет, то есть нет завтрашнего дня.

- Абсолютнейший бред, - поставил я лаконичный диагноз. - Ты утомлена, выбита из колеи, ты промокла, дрожишь - отсюда все эти дикие фантазии. Пользы от тебя сейчас мне никакой. Просто никакой. Иногда мне сдается: полковник Рейн прав, из тебя получится первоклассный партнер в нашем проклятом деле. Иногда же ты кажешься балластом, который вот-вот потянет меня ко дну. - Жестокие слова, но в уме - добрые замыслы. - Одному Богу ведомо, как ты просуществовала в нашем бизнесе до сей поры.

- Я ведь сказала тебе, здесь все мне в новинку. - Она прикоснулась к моей руке. - А мои мысли - они на самом деле бред. Обещаю больше не трепать тебе нервы. Это хамство с моей стороны. Ты уж прости меня.

Особой гордости я в этот момент не испытал. И в результате переключился на другую проблему. А именно - на южные широты Тихого океана. Честно говоря, я понял, плевать на южные широты Тихого океана. Здешний дождь оказался наиотвратительнейшим изо всех ведомых мне дождей. Коралловый риф оказался мерзейшим наростом на земной поверхности. Населяли его персонажи, страдающие психическими аномалиями. И, словно бы продолжая тему утраченных иллюзий, ночи на этих широтах оказались холодными. Под липким и мокрым одеялом я вконец окоченел. Нас обоих сотрясали приступы дрожи - чем ближе к утру, тем чаще. В конце концов я начал думать, что наилучший, самый логичный выход из положения полежать пару часов в теплой морской воде, но экспериментальная проверка этой теории заставила меня отказаться от столь прогрессивной точки зрения. Вода и впрямь была тепла. А изменить своим планам вынудило меня щупальце, вынырнувшее из расселины в скале и обвившее мою щиколотку. Спрут, которому принадлежало щупальце, весил от силы Два фунта, но все равно он прихватил большую часть моего носка, когда я убрал ногу. В этой связи я образно представил себе впечатления, какие нам сулила бы встреча с его старшим братом.