Провал аналитика (СИ) - "Tigriskin" - Страница 43

— А я магии научусь?

— Нет

— Эмм. А почему?

— Потому что ей не учатся, она либо есть, либо нет. У тебя ее нет.

— И никакая магическая академия волшебства не поможет?

— Нет никаких магических академий. Если магия есть, то ей пользуются. Без академии.

— А как называется вот это место?

— Мы называем его Тропы Надмира. Или Изнанка.

— А как я сюда попадаю?

— Засыпаешь и попадаешь.

— А могу заснуть и не попасть?

— Не можешь. Ты как-то привязан к Красту, поэтому оказываешься здесь.

— А чем это таким Краст с Сигмундом сейчас заняты?

— Боги обитают в кавернах Изнанки. Это наш дом, крепость, убежище и главное место силы. Каверна Краста разрушена, и он пытается обжиться тут.

— А как называется тот военный лагерь, в котором сейчас живу?

— Это не лагерь. Это Пехотная Академия при городе Лой.

— А порох, луки, арбалеты и всякое такое у вас есть?

— Луками пользуются эльфы. Все остальные обходятся дротиками. Ну, осадные орудия еще есть некоторые. Мне понятны слова, которые ты произнес, но в нашем мире такие вещи распространения не имеют.

— А почему?

— Грхх! Наверное, потому что плохо работают.

— А чего означают татуировки, которые на предплечье носят?

— Это Знаки посвящения богу. Или связи с ним. Может уже закончим с вопросами?

— Погоди. А почему у некоторых там картинки, а у других иероглифы.

— Грхх! Это не иероглифы! Это Знаки. А изображение божества рисуют, когда еще не заслужили настоящий Знак, для этого посвящение пройти надо.

— То есть Знаки круче, чем моя картинка?

— У тебя не картинка. У тебя прямая связь с Крастом, она сама решает как ей выглядеть. Твой канал связи с Крастом намного сильнее самого лучшего Знак самого высшего уровня, можешь гордиться.

— А почему я здесь все время в разной одежде появляюсь?

— Потому что это Тропы Надмира, здесь ты представлен своими мыслями и устремлениями, ну и тем, как сам наш мир тебя воспринимает.

— А ты обещала рассказать, почему мне стул не полагается!

— Кирилл, это долгий разговор, давай в следующий раз.

— Ну в двух словах!

— Грхх! Это Изнанка мира. Здесь ты можешь владеть тем, что связано с твоей сущностью. Знания, устремления, уникальные реликвии, для которых ты являешься истинным владельцем. У тебя в жизни нет легендарной табуретки, поэтому не можешь тут ими пользоваться.

— А у Сигмунда алебарда тогда откуда?

— Это не алебарда. Это уникальная реликвия 'Усекновитель'. Он владел ей при жизни и обрел на тропах.

— А как ты тогда зеркало мне давала?

— Это не зеркало! Это тоже легендарная реликвия. 'Менестрель' для того и создавался, им с позволения владельца может кто угодно пользоваться.

— А у меня точно магии нет?

— Так! Я смотрю насущные вопросы у нас уже закончились? Кирилл, мы на пороге важного для судеб этого мира события, сделай, пожалуйста, последний шаг, чтобы мы уже смогли перейти к обсуждению этого такого нужного долбаного общего разговора!!

В этот раз Ушх выглядела реально сердитой, пожалуй, и правда хватит. Набралось уже материала для нескучного досуга. Можно и пойти навстречу Темной и Великой.

— Ох. Ну давай, включай вчерашнюю пластинку, узнаю хоть, как эту гидру непобедимую там добили.

***

Рекрут Кир, Лойская пехотная академия

Утро вроде началось стандартно, но настроение упало ниже плинтуса. Причем, без особой причины, как-то по мелочи накопилось. Лесь все еще дулся за мою вчерашнюю шутку возле доски. История про гидру откровенно разочаровала: использовать 'deus ex' уже в античной Греции считалось моветоном, а тут надо же, призвал божественные силы и вот тебе победа над непобедимым монстром. Развесистая клюква.

Ощущение новизны пропало, а рутина оказалась изматывающе утомительной: ежедневные физические нагрузки, лопухи и тоненькой ручеек вместо туалетной бумаги, питательная, но однообразная бурда два раза в день. К тому же, я начал понимать, что испытывают оторванные от родной языковой среды мигранты. Березки еще не снились, но беглого общения на второй сигнальной жуть как не хватало. Редкие разговоры с Ушх на языке Толстого и Пушкина на полноценную замену не тянули, скорее бы уж с языком закончить. Неустроенность как дневной, так и ночной жизни тоже счастья не добавляли, всюду какие-то непонятки и загадки лезут, никакой стабильности и определенности. Да еще и с шансами вернуться домой сплошной облом, как оказалось.

Эх, хоть бы рукопашку сегодня поставили после завтрака. Монотонно повторять удары и блоки за симпатичным энергичным сенсеем — это как раз то, что сейчас надо для разрядки.

Но нет, мироздание сегодня было последовательно в своей нелюбви ко мне. Дав команду свободно рассредоточиться по песку тренировочной площадки, сержант раздал длинные деревянные шесты. Я тяжко вздохнул, заранее предвкушая пару часов унижений и душевных страданий.

***

Пытался повторить стойку вслед за инструктором, получалось не очень, и я хмурился недовольный собой. Сержант был солидарен с моей оценкой успехов и тоже хмурился. Хмурился и хмурый капрал, в очередной раз легким щелчком трости отмечая неровность постановки локтя. Капрал задумчиво оценил мою замершую в неподвижном напряжении фигуры и грустно вздохнул. Ну не вздыхай ты, и самому понятно, что плохо. Тренировки с шестом давались тяжело, самая проблемная дисциплина. Против секиры Сигмунд меня немного поднатаскал, помогли все-таки тренировки на Изнанке. Но шеста у рептилоида нет, а без этого чита я категорически не справлялся. Ярко проявилось еще одно отличие аборигенов, их моторная память обладала практически эйдетической точностью. Я-то надеялся, что моя неполноценность только в запоминании текстов на Тропах проявилась, но нет, все гораздо хуже. Технику работы с шестом местные, к моему ужасу, ухватывали прямо на лету.

Вот и сейчас, сержант демонстрировал стойку, и даже самый тупой из однокурсников через два-три раза повторял ее в точности. Кроме меня. Обидно, ведь в университете считался одним из лучших в плане скорости усвоения. И в настольном теннисе меня тренер хвалил. Пинг-понг это вам не шутки: комплексная кинематика ног, мгновенное скручивание корпуса, постановка локтя и волнообразная резка кистью. И все это в координации с подстройкой под действия соперника. Отлично получалось, хвалили и ставили в пример.

А здесь вдруг почувствовал себя неуклюжим дауном. Пока копирую положение кисти, сержант мне тычет в неправильный поворот стопы. Выправляю стопу и получаю мотивирующий удар по спине. С предельной концентрацией слежу за кистью, постановкой ног и осанкой. А инструктор, жалостливо, как на туповатого дебила, поглядывая, поправляет высоту локтя и наклон головы. А потом, тяжело вздохнув, медленно и тщательно выговаривая слова, подсказывает центр тяжести на другую ногу перенести. И снова к кисти возвращается, потому что, выправляя все остальное, я расстановку пальцев в хвате разрушил. Остальные рекруты все это время косились на нас, замерев в абсолютно правильных выверенных позах.

А потом самое страшное, инструктор возвращался на свое место и командовал, — теперь внимательно смотрите и повторяйте за мной, — и все остальные, блин, и правда повторяли! Весь курс синхронно перетекал по катам, капралы бродили между рекрутами и тычками обозначали мелкие огрехи. Кому предплечье сдвигали, кому разворот стопы. И все! Всем спасибо, поехали к следующей связке. А я еще даже начальную стойку не всегда к этому времени мог повторить. Мрак.

Лесь порывался что-то подсказать, от чего становилось еще поганее, и я сбивался даже там, где мог справиться. Мажор с Илясом наблюдали за моими потугами с плохо скрываемым презрением. Хотя, это только блондинистый ирокез презрение слегка прикрывал, аристократ, наоборот, подчеркнуто пренебрежительно хмыкал, оттягивается барончик за неудачи в других дисциплинах.

Вдох — выдох. Просто потерпи, Кирюша. Не обращай внимания, что-нибудь попозже придумаем, надо сжать зубы и пережить этот кошмар.