Синий лед (СИ) - Ланской Георгий Александрович - Страница 38

— И Коростылев вам заплатил?

Алевтина зло хохотнула.

— Заплатил. Десять тыщ сунул, хотя шкатулка в разы дороже стоила, но он сразу понял, что вещь криминальная, рогом уперся, козел старый. А мне выбирать не приходилось. В банке ждать не будут. Сын ничего не зарабатывает, а шалава его тем более… Не хватало еще, чтоб на старости лет банк меня на улицу вышвырнул. Дожила…

Кирилл подался вперед и спросил:

— В шкатулке что-нибудь было?

— Что было? — не поняла Алевтина.

— Не знаю. Что-нибудь. Документ какой-нибудь, или, может, ценности?

Женщина отрицательно покачала головой.

— Ничего не было. Пустая совсем.

— А выпасть из нее ничего не могло?

— Да откуда мне знать? — возмутилась Никишина, забыв, что ей по роли следовало бы страдать. — Может, и выпало, я не искала. Но… Думаю, нет. Она закрыта была, и вообще — тяжело открывалась… Нет, нет, не думаю. Да и на полу больше ничего не валялось.

Тут она ойкнула, прижав к рту ладонь, из чего Миронов сделал вывод: Никишина обшарила все вокруг на предмет выпавших из кармана покойников вещей, и не факт еще, что шкатулка была единственной вещью, осевшей в ее пышном декольте.

Протасов, видимо, подумал о том же, помучил Никишину еще немного, а затем, помимо подписки о невыезде, известил ее о том, что сейчас в ее доме проведут обыск. Женщина завыла, но на ее страдания никто не обратил внимания.

— Поеду на обыск, — вздохнул Протасов, глядя в спину Никишиной, уводимой дежурным. — Надо же…А с виду нормальные бабы, что Никишина эта, что Крайнова. Чего с людьми бабки делают. Мотай на ус, майор.

— Мне бы тоже бригаду, — напомнил Кирилл. — Надо поискать место, где убили Панарина.

Протасов поморщился.

— Зачем? Во-первых, если его убили на улице, все давно уже затоптали. Установили же, что он из Михайловки ехал, верно? Так что я не вижу никакого смысла осматривать другие станции. Ты бы лучше его машину нашел.

— Перрон Михайловки осмотрели на следующий день и ничего не нашли, — напомнил Кирилл. — К тому же там проблематично затащить труп незамеченным. В момент остановки электрички Михайловку проезжает пассажирский состав, и, хоть и не останавливается, встречать его выходят железнодорожники. К тому же в Михайловке людей сходит много. Думаю, что Панарина забросили в поезд где-то дальше, между Михайловкой и Миролюбово, где села Никишина. Там всего три станции…

— …И ни на одной электричка дольше минуты не стоит, — скривился Протасов. — Убийца должен был затащить жертву в вагон, уложить на лавку и выскочить. За минуту это невозможно. Ты помнишь, где он лежал? Не в тамбуре, между прочим и, хоть и близко к дверям, но все же… А Богаченко сидела в другом конце вагона.

— Из этого следует только то, что убийца ехал в электричке как минимум одну остановку вместе с ними, — возразил Кирилл. — Никишина уверяет: в вагон она вошла одна, на перроне никого не видела, хотя могла и не заметить выходящих из соседних дверей. Но если бы возня с трупом началась в Миролюбово, вряд ли Никишина села бы в этот вагон, даже не разобравшись. Испугалась бы, как испугалась пьяной молодежи. Я считаю, что убийца втащил труп в вагон, уложил на лавку, это увидела Богаченко, возможно закричала, и получила нож в грудь. А убийца спокойно перешел в другой вагон и вышел на следующей станции. Надо бригаду отправить, осмотреть полустанки. Может, найдем кровь или оружие убийства?

— Где? — скривился Протасов. — В снегу? Разве что через месяц-другой. Если тебе не терпится, отправь линейщиков, пусть осмотрят, а я даже дергаться не стану, потому что это бесполезно. И так половина свидетелей из вагонов разбежались до вашего приезда. Возможно, убийца в том числе.

— Линейщики уже осматривали эти станции, но бегло.

— Ну, раз ничего не нашли, где гарантия, что эксперты найдут? Там, на полустанках, даже камер нет. Так что это все пустая трата времени, майор. Раньше надо было думать, и следственные мероприятия проводить. Халтурно работаете. Подозреваемую упустили, вторую даже не обыскали. Эксперт ваш коленца выкидывает, боится, что корона с чела упадет… Я непременно об этом доложу. Идем, я кабинет закрывать буду.

Протасов побросал протоколы в портфель, поднялся, сдернул с вешалки пальто и направился к дверям. Миронов нехотя встал, чувствуя непреодолимое желание нахамить Протасову.

«Как он с операми и медиками работает? — недоуменно подумал Кирилл. — При таком отношении, результата можно не ждать. Стукачей не любят, будут палки в колеса ставить, затягивать с результатами, игнорировать распоряжения следствия, потому что ведомство хоть одно, но структуры разные, и в каждом свой начальник. Нет, Аркадий Павлович, этак вы с нами каши не сварите!»

В отделе, куда раздраженный Кирилл ввалился уже ближе к вечеру, нашелся пропавший с утра Устемиров, легкомысленно распивающий чай, одновременно расстреливая на компьютере злобными птицами зеленых свиней. Накануне Кирилл поделился с ним откровениями Милованова и велел пошевелить мозгами. Олжас тут же испарился, и о предпринимаемых действиях начальству не докладывал. Не успел Кирилл начать орать, как монгольское лицо Олжаса расплылось в улыбке.

— Шеф, а угадай, чего я нашел.

— Смерть свою, если сейчас не объяснишь, где весь день шлялся, — пообещал Кирилл, сдергивая куртку.

— Ай, нащальнике, зачем ругаесся, — дурашливо пропел Олжас, хлебнул чаю и снова расплылся в улыбке.

— Да говори уже, — разозлился Кирилл. Олжас подхалимски налил шефу чаю, подвинул щербатое блюдце с печеньем и затем, отбросив ужимки, гордо ответил:

— Я машину Панарина нашел.

Кирилл подавился чаем, закашлялся, отмахнувшись от заботливого Олжаса, намеревавшегося постучать его по спине, и прохрипел:

— Где?

— Да все, как вы и предложили, о гениальнейший, — рассмеялся Олжас, и добавил, посерьезнев. — Я прокатился до Михайловки, покрутился вокруг дома местного авторитета, куда вроде как наш потерпевший ездил, но машины не обнаружил. Обыскал стоянки — нету. В местном отделении проверил ориентировки: такой тачки не находили. Доехал на электричке до Сергеевки, обыскал все там — пусто. Доехал до Кондратовки и — о чудо из чудес — вот она, красавица. Преспокойно стояла во дворе пятиэтажки. Помните, на следующий день после убийства погода испортилась? Тачку мокрым снегом облепило, вот ее никто и не обнаружил. Что характерно, она даже заперта не была. Только ключей в зажигании не оказалось.

Миронов встал.

— Собирайся, поехали, — скомандовал он. Олжас вытаращил свои глаза, насколько это было возможно.

— Куда?

— Машину осматривать.

Олжас поставил чашку и обиженно надул губы.

— Ты меня прям каким-то недоумком считаешь? — недовольно произнес он. — Машину уже осмотрели и даже перегнали. Я честно пытался до тебя дозвониться, но ты трубку не брал. Я дежурную бригаду вызвал, и они все в лучшем виде сделали.

— Кто машину осматривал? — спросил Кирилл, облегченно переводя дух. — Милованов?

— Не, он где-то на происшествии. Баба Катя осматривала, так что не волнуйся.

Баба Катя, точнее, эксперт Екатерина Гордеева, была такой же легендарной личностью, как и Милованов, поскольку работала еще дольше, уже в статусе пенсионера, успевая преподавать в университете и нянчить двоих внуков, потчуя их домашними пельменями и драниками. Когда эта бодрая старушка, стриженная почти наголо, все успевала, оставалось загадкой. Злые языки болтали, что Гордеева, язвительная, характерная, фанатеющая от своего дела, просто не спит ночами. Она никогда не ошибалась и ничего не пропускала, дав сто очков форы даже Милованову, которого было сложно обскакать. В последнее время Баба Катя в конторе появлялась редко: возраст давал знать. То, что именно она осматривала машину Панарина, было несказанной удачей.

Кирилл уселся на место, отхлебнул чаю из кружки и, улыбнувшись, сказал:

— Молодец. Теперь по делу Коростылева… Распечатку звонков Крайновой сделал?

Олжас мотнул подбородком на стол. Кирилл удивленно обнаружил, что прямо перед ним действительно лежат распечатки звонков Анжелики, на которых разноцветными маркерами сделаны какие-то пометки.