Брачный сезон. Сирота (СИ) - Свободина Виктория - Страница 20

Кузена застала уже за обеденным столом. Настроение плохое, ничего не хочется, но за Эндрю все равно внимательно слежу на всякий случай. Надо отметить, что Ольтон за время, что его не видела, исхудал, как-то так побледнел, под глазами темные круги, волосы взъерошены, да и взгляд какой-то беспокойный. Баронесса сразу набросилась на отпрыска с обвинениями. Где пропадал, почему весточку о себе не прислал и так далее. Эндрю лишь хмурился, огрызался, жадно ел, а под конец обеда сообщил, что у него какие-то сборы в академии, так что до конца этой недели его не будет. На этом все. Ольтон из-за стола буквально выскочил и отправился собирать вещи. И ведь даже не поинтересовался, что там за ажиотаж был с белой кобылой, кажется, он чем-то сильно озабочен. Не стала преследовать кузена, для моей мести нужно больше времени и желательно ночь.

На следующий день курьер явился с пустыми руками. Даже цветов не принес. Вздернув в удивлении бровь, вопросительно смотрю на курьера. Тот молча вручает мне письмо. Открыв и прочитав содержание послания, усмехнулась. Терен сдался, признав, что не знает, что мне лучше подарить, но очень хочет сделать мне приятное, насчет академии договориться все еще не сумел и чувствует себя виноватым. Сообщить свои желания в устной или письменной форме я могу курьеру. Ну, если уж так хочется меня одарить…

— Шпагу, — произнесла я, глядя на курьера. — Передайте его высочеству, что я желаю шпагу. Только простую, без лишних тяжелых украшений, хорошо сбалансированную, из качественной стали, под женскую руку... — по мере того, как я произношу свои требования, глаза бедного курьера расширяются все больше и больше, а на висках у него выступил пот. — Хотя нет, — мужчина облегченно выдыхает. Я передумала. Шпага, конечно, хорошо. Оружие, защита, тренировок мне не хватает. Но беда в другом. Я сейчас не в том положении, чтобы обзаводиться скарбом. Интуиция подсказывает, что с семейкой Ольтон нужно быть всегда налегке, ведь того и гляди, выставят на улицу. Тащить с собой шпагу будет неудобно, оставлять или продавать жалко. — Лучше кинжал. Такие же требования. И, если его высочество не затруднит, ножны к нему.

— Может, вам лучше яд подарить? — все, кажется, у курьера сдали нервы, раз начал дерзить.

— Ну, можно, тоже неплохо, но смотря какой, — с готовностью отвечаю я и оглядываюсь на родственников, которые подслушивают мой разговор. — Весьма полезная в хозяйстве вещь. Я предпочитаю яды, которые действуют весьма болезненно и от них долго мучаешься. — Ольтоны как-то так быстро ретировались из холла после моих слов.

В этот день курьер приходил еще раз, уточнял размеры и вид клинка, который бы я хотела, и даже измерил мне руку. За ужином Ансона, когда ее родители отвлеклись разговором между собой, мечтательно закатила глаза.

— Как я тебе завидую, Ри. Принц тако-о-ой… От одного его вида у меня коленки подгибаются. Щедрый, красивый, умный, наверняка очень приятный в общении, не то что этот герцог. Знаешь, мне уже кажется, что любовницей быть даже лучше. Живешь себе, как хочешь, подарки дорогие принимаешь. Чем плохо? Уж принц для тебя и дом отдельный купит, и полностью обеспечит. Жизнь при дворе, наряды, постоянные балы.

— Такая жизнь недолгая. Потеряешь красоту, соперница другая подсидит, интриганы подставят, да мало ли чего, молчу уж об отношении общества к любовницам. Брак это спокойнее и надежнее.

— Брак — это тоже не всегда хорошо, — заметила Ансона. — Вот достанется тебе такой муж, как герцог, и плакать будешь, что обласканной любовницей принца не осталась, — кузина вздохнула более чем печально, уже о своем задумавшись. — Подружки говорят, герцог от жен избавляется, как только они ему родят.

Какие страсти.

Королевский курьер явился уже на следующий день, и мне торжественно был вручен великолепный кинжал, от одного вида которого я уже пустила слезу умиления. Оружие легло в руку идеально. Вот от такого подарка я точно никогда не смогу отказаться.

— Передайте его высочеству мою искреннюю благодарность.

Облегченный выдох в исполнении курьера — это нечто.

— Его высочество также просил узнать, будете ли вы на частном королевском балу, который состоится на следующей неделе? От вашей семьи пришел ответ с подтверждением согласия на участие, но почему-то вашего имени там не было.

— Увы, я не смогу прийти.

— Вы не могли бы указать точную причину отказа? Его высочество просил узнать ее, поскольку за вас волнуется особо. На этой неделе вы не присутствовали ни на одном мероприятии, куда была приглашена ваша семья.

Вот тут я растерялась. Сказать, что болею — так курьер видит, что я здоровее всех здоровых, да и к чему мне вообще выгораживать в этом вопросе баронов? Да и бесконечно эта отговорка действовать не сможет. Говорить, что у Ольтонов нет на мой выход денег? Опять же, не в моей компетенции. Что просто не хочу? Отказываться просто так от приглашения в королевский дом — прямое оскорбление короны. Пауза затянулась. Надо что-то отвечать.

— Вам лучше задать этот вопрос барону Ольтону. — Курьер кивнул и тут же ретировался.

Уже спустя полтора часа в дом пришел новый курьер, не тот, что обычно, но тоже в цветах королевского дома, и письмо свое вручил лично главе семейства Ольтон в холле дома. Вскрыв и прочитав письмо, барон заметно побледнел. Кажется, я подставила опекуна. Мысль подтвердилась, когда барон на весь дом закричал нервным фальцетом, зовя жену:

— Луандра-а-а!

— Да, дорогой? — баронесса выскочила в холл почти тут же, ибо, по своей любимой привычке, подсматривала и подслушивала. Я вышла в холл только потому, что подумала, что это ко мне курьер, но теперь крайне заинтригована. — Что-то случилось? На тебе лица нет.

— Случилось! — барон сделал театральную паузу. — Меня вызывают во дворец, — снова пауза, и следующие слова сказаны совсем уж страшным тоном. — В службу дознания, отдел нравов.

Тут и баронесса побледнела и чуть не упала в картинный обморок, однако воздержалась, поскольку ловить было бы некому.

— Почему? За что?

— А то ты не догадываешься! — Барон некультурно ткнул в меня пальцем. — За то, что ее с собой не брали. Знаешь же, какие люди ею интересуются.

— Не кричи на меня! — грозно проорала баронесса. — И ты и я все знали. Ничего страшного. Скажешь, как мы и решили. Ничего не будет.

— Уверена? А если нас оштрафуют? Отнимут опеку над ней за то, что не можем должным образом обеспечить (если за делом следит принц, очень вероятно), а значит и дом, ты об этом подумала?! Да нас так в обществе опозорят, что ни о каком успешном браке для Ансоны и речи уже не будет вестись!

Барон взял жену под руку и потащил, наверное, в кабинет. Совещаться. А может быть в спальню. Успокаиваться. А я задумалась. Может ли случиться так, как описал Ольтон-старший? Если отнимут опеку надо мной у Ольтонов, то кому передадут? У меня больше родственников не осталось, во всяком случае, тех, кто мог бы «достойно содержать». Порой корона берет опеку над сиротами знатных родов, но я отверженная родом, однако если принц настоит, поручится и, по сути, станет моим личным опекуном… Нет, не хочу думать над таким развитием событий.

На следующий день, встав непривычно рано, барон собрался и отправился туда, куда, собственно, его в письме и вызвали. Ольтона вышла проводить и морально поддержать его жена. Поддержка барону была явно нужна, на мужчину лично мне было жалко смотреть, он весь трясся, был бледен и то и дело вытирал платочком со лба выступившую испарину.

Домой барон вернулся только к вечеру, без него ужин не начинали. То, что мать и дочь волнуются, это нормально, но тут это волнение передалось и мне. Что там решат, и действительно ли вопрос о моем отсутствии на балах? Может, к примеру, узнали про мои нелицензионные магические услуги, а может, за бароном еще какие-то грешки, или…

— Все нормально, — не став играть на наших нервах, произнес барон и, кряхтя, сел за обеденный стол. Тут же мужчина взялся за вилку и нож и жадно начал есть.