Лиса в курятнике (СИ) - Демина Карина - Страница 19

...взять хотя бы барона Отшакова, человека чинами облеченного, милостью императорской обласканного, а потому мало-мальски возгордившегося, решившего, будто единственно его слово верное. Ох и озлился он на Лизавету за то письмецо, которое она поверх Отшаковской головы отправила, еще надеясь справедливости добиться.

Ох и кричал.

Грозился у самой Лизаветы паспорт забрать и вместо него билет санитарный выдать[1], чтоб, стало быть, все знали, кто она по сути своей есть.

...тетушку довел.

А сам-то... ладно, ему про девиц непотребных все известно исключительно по должности, ибо санитарный инспектор, которым барон служил пятнадцать лет, до того, как на повышение пойти, свой участок знать обязан. Но вот что супруга его мест злачных не чуралась...

...дочерей он и вовсе продал в крепкие, пусть и престарелые руки своего покровителя. Не посмотрел, сколько лет им... помнится, очень громким дело вышло.

И если б не снимки, иск газете грозил бы изрядный.

Выкинуть.

Забыть.

Не он первый, не он последний. Лизавете случалось повидать всякого, а потому... не в титулах дело, лишь бы люди хорошими были.

Так она себя успокаивала, и все ж чувствовала себя самозванкою.

Шла вот, стараясь не шибко по сторонам глазеть - после полюбуется - приговаривала:

- Это работа... просто работа...

А идти получилось далеко, ибо дворец царский был преогромен - это Лизавета знала, но знать и испытать на собственной шкуре - дело иное. И выходит, поселили ее в стороне... специально? Или же... она видела в том коридоре двери иные, прикрытые, порой подернутые пеленою сторожевых заклятий. Но только двери. А люди за ними есть?

- Прошу, - Руслана присела и тихо сказала. - Дальше мне ходу нет. Это чистая половина...

Лизавета, стало быть, на грязной обреталась?

- Вы в гостевом крыле, - объяснила Руслана, видя взгляд недоумевающий. - А тут начинаются личные покои... Ее императорского Величества.

Вот тут-то Лизавета и растерялась.

Так растерянною и вошла в дверь, благо, та распахнулась предружелюбнейше, словно сама Лизавету приглашая. А стоило ступить на янтарный пол, дверь-то и закрылась. Ударила палка, и чей-то голос над ухом провозгласил.

- Лизавета Гнёздина, баронесса...

Ох ты ж, божечки...

Было время, матушка приговаривала, мол, красоты много не бывает. И прежде Лизавета всенепременно согласилась бы с нею, а теперь вот понимала: бывает.

Еще как бывает.

Еще какой красоты... она вновь ощутила укол совести: куда ж ты полезла-то... а главное, зачем? Ведь понятно же, что нет у двадцати пятилетней особы, почти, почитай, старой девы со смутными жизненными перспективами ни единого шанса против этаких-то красавиц.

И понимала это не только Лизавета.

Она живо ощутила на себе взгляды. Одни - заинтересованные. Другие - полные непонятного раздражения. Третьи равнодушные, пожалуй, так смотрят на птицу, случайно залетевшую окно, вяло любопытствуя, найдет ли оная выход или же разобьется о янтарные стены.

- Доброго дня, - она присела, как учила матушка, и улыбнулась.

Никто не отозвался.

Две девицы, стоявшие подле, демонстративно отвернулись, показывая, что не намерены тратить драгоценное время на некую сомнительного вида особу.

- И представляешь, он мне говорит, что у меня преочаровательнейшая улыбка, - нарочито громко произнесла светловолосая барышня в полосатом чайном платье.

- Ах... - ее соседка взмахнула ручкой, за которой протянулась ниточка жемчужных бус. И коснулась губ. - Это так... трепетильно!

Лизавета огляделась. Комната больше не казалась такой уж преогромной. И кажется, Лизавета даже поняла, где находится: в малой Янтарной гостиной. Ибо где еще возможно подобное великолепие? Стены, выложенные из кусочков янтаря, казались укрытыми теплым аксамитом. И если присмотреться...

Лизавета повернулась.

И коснулась булавочки, запечатлевая красавиц, правда в позах престранных. Одна вытянутая рука, с которой свисали жемчужные нити, чего стоит. Это ж диво неудобно... а вдохновенное лицо держать, так вовсе непросто. Но девицы старались.

Вон та, устроившаяся у окна с книгою, которую она держала вверх ногами, тоже показалась забавною. В книгу смотрит, рученькою машет, а за перчаткою короткой, по моде, тянутся разноцветные ленты. Тоже по моде?

Если так...

К слову, о моде... большая часть собравшихся была в нарядах легких, что объяснимо - все ж лето на дворе - но каких-то... вычурных, что ли?

- Еще одна... - донеслось сбоку. - Что они все едут, едут... будто не понятно, что им тут не место, - произнесла девица в платье того свирепого розового оттенка, который редко кому идет. Отделанное блондом, платье подчеркивало модный ныне прямой силуэт, однако при том делало его чересчур... тяжелым?

Выражение лица девицы было мрачно.

И уловив Лизаветин взгляд, она криво усмехнулась и сказала:

- Тебе говорю... как тебя там?

- Лизавета.

Девица отмахнулась веером, мол, это на самом деле не имеет никакого значения.

- Шла бы ты отсюда... и меня с собой забрала.

- Куда? - Лизавета хлопнула ресницами. Жизненный опыт подсказывал, что с особами скандальными спорить себе дороже.

- Откуда... отсюдова, - девица раздраженно хлопнула веером по ладони. - Нечего тебе тут делать.

И повторила по слогам, громко:

- Не-че-го! Поняла?

- Нет, - честно ответила Лизавета.

- Глупая, что ль? - уже много миролюбивей поинтересовалась девица. - Бывает... у моего тятеньки тетка есть. А у нее - девка... ну тупая, страсть просто... ей человеческим языком говоришь, что дура ты, а она только кивает...

- Точно дура, - согласилась Лизавета, разглядывая новую знакомую уже с вполне профессиональным интересом. И та, польщенная вниманием, - а внимание она, судя по всему, любила - кивнула. И поинтересовалась даже:

- Ты откудова будешь?

- Оттудова, - Лизавета указала на двери, возле которых застыла неподвижная фигура младшего лакея. - А ты? Как тебя зовут?

Девица молчала, продолжая разглядывать Лизавету. И выражение лица ее было каким-то... усталым, пожалуй.

- У тебя такое красивое платье... и камни... это ведь настоящие алмазы? Никогда таких не видела...

Она вздохнула.

- А то, - она коснулась броши-банта, украшенной дюжиной подвесок с крупными каменьями. - Папенька подарил. На удачу, стало быть... так и сказал, езжай, дорогая моя Авдотьюшка...

Она даже носом хлюпнула и нос этот, не особо чинясь, перчаточкой вытерла.

- ...и отыщи себе жениха... в нашем захолустье женихов нормальных днем с огнем не сыщешь, - уже совсем освоившись, сказала Авдотья. - Вот я и подумала, а и вправду, чем оно не шутит? Папенька-то меня и так ко двору бы вывез, да все дела... он у меня знаешь кто?

- Не знаю.

- Генерал!

- О! - с должной толикой восхищения воскликнула Лизавета.

- А то... правда, заслали ажно на Пяльшь, а там скукотища редкостная... всего развлечений, что тетеревов пострелять. Или вот на татарву поохотиться... ты стрелять любишь?

- По тетеревам? - уточнила Лизавета просто на всякий случай. А то, сказывали, на границах всякого рода развлечений хватала, о которых людям мирным знать не следовала.

- А хоть бы и по тетеревам... я туточки вторую неделю маюсь, совсем извелась... тетка, как узнала, сразу тятеньке письмецо отбила... вон моя сестрица двоюродная... я ж знаю, что не за меня тетушка беспокоилась, само собою... небось, свою Дешечку пристроить получше желает, только у них-то самих денег нетушки. А у тятеньки довольно... он для меня ничего не жалеет. Как узнал про конкурс этот, так сразу и велел собираться... портал купил.

Лизавета с уважением присвистнула, чем заработала одобрительный кивок Авдотьи.

- А то... я бы и поездом, успевала все одно... коня б не бросила... я своего Соколика еще жеребенком взяла, сама растила, сама поила... лучшего жеребца во всей Империи не сыскать. Так нет же, уперся... папенька в смысле... а с ним, как упрется, только маменька и могла сладить. Адъютанты не справляются... дал магику тысячу рублей, тот и рад стараться... а у тебя тятенька, стало быть, граф?