Убийство на Неглинной - Незнанский Фридрих Евсеевич - Страница 77
- Предыдущая
- 77/98
- Следующая
– Ну слава тебе, Господи, – нарочито перекрестился Турецкий, – наконец-то узнаю, какие фракции и соответственно депутаты поддерживают и защищают этих бандитов.
– Я смотрю, вы настроены решительно? – сухо заметил Лысов.
– Куда мне до нашего с вами президента! Вот вы бы его послушали!
– И тем не менее я хотел бы услышать от вас совершенно твердо, когда я смогу приступить к своим профессиональным обязанностям – защите арестованных вами работников охранного предприятия, работающих по договору с фирмой, завюротделом которой я являюсь.
– Боюсь, вам придется, – широко улыбнулся Александр Борисович, – подобно известным мопассановским дамам, сменить гарнизон.
– Не понял! – раздельно и с вызовом сказал Лысов, требовательно взглянув на собеседника, но тут же пригасив свой взгляд.
Турецкому этого было уже достаточно – бывшая «контора» выдала себя. Не позволяла она и прежде, да и теперь не шибко расположена принимать на свой счет подобные шутки и вольности.
– А я в том смысле, господин Лысов, что частное охранное предприятие, то бишь ЧОП «Евпатий», на неопределенное время прекращает свою частно-охранно-предпринимательскую деятельность. Вот ведь какая незадача. Придется вам других клиентов подыскивать. А вообще, между нами, так сказать, – Турецкий наклонился к нему и сказал тоном заговорщика, – я бы на вашем месте не делал на них ставку. Так обосрались – спасу нет, – И выпрямившись, изобразил на лице, что, мол, и рад бы, да ведь вот какой конфуз.
А выражение лица Лысова не изменилось: или все уже знал в тонкостях и просто ловил «следака» – авось проговорится, – либо действительно умел держать удар.
– Для адвоката все клиенты одинаковые. Мы различий между ними не делаем. Вам ли не знать, Александр Борисович?
– Мы вот беседуем с вами, а находимся в неравных условиях: вы меня – по имени-отчеству, а я вынужден вас – господин Лысов. Мы играем в шпионов?
– Да будет вам, – каменное выражение лица чуть смягчилось, – какой тут секрет, если, вполне возможно, нам придется встретиться при окончании следствия, согласно статье двести первой УПК. Анатолий Валентинович меня зовут.
– А-а-а…
– Вы наслышаны обо мне? Вот уж не ожидал.
– Приходилось. В связи с делом о наследстве той дамы, которую всем нам предстоит проводить сегодня в последний путь. Только я никак не думал, что вы не только завюротделом, но еще и адвокат.
– Предъявить документы?
– Помилуй Бог! Я не первый день живу на свете и знаю, как и где что делается.
– К сожалению, мне приходится заниматься множеством самых разных юридических дел как завюротделом фирмы, а на адвокатскую практику, к которой больше всего лежит душа, почти не остается времени.
– Сочувствую вам. Так вот, доступ к двоим подзащитным вы, естественно, получите. Закон я знаю, но об этом меня попросил еще и заместитель генерального прокурора Константин Дмитриевич Меркулов.
– Попросил? Именно так? – с иронией отреагировал Лысов.
– У нас иначе не принято. Прошу тебя… или вас, и так далее. Ясно? Мы – не военная организация, хотя и носим иногда погоны. А у вас какое звание? Наверняка полковник? Значит, можем отдавать друг другу честь исключительно по обоюдному желанию.
– Мне нравится наш разговор. Вы человек прямой и решительный. Да и я не люблю ходить вокруг да около. Поэтому сделайте одолжение и не лезьте сразу в бутылку. Выслушайте. Да – да, нет – нет.
– Понял. Как адвокат вы намерены предложить мне сделку. Какую?
– Вот именно. Не терплю околичностей.
– Ну-ну, любопытно.
– Я знаю, в ваших силах повлиять на некоторые обстоятельства дела, с тем чтобы не слишком возбуждать широкое общественное мнение вокруг достаточно мелкого вопроса.
– Что же вы считаете мелким? Убийство вице-премьера? Или вот этой актрисы?
– Не надо, Александр Борисович, вы прекрасно понимаете, о чем идет речь. Мне сообщили, что подозреваемые в этом двойном убийстве уже арестованы. Известно также, что вы были специально отозваны из Ленинграда… ну, Петербурга…
«Не случайная оговорка… Старая закваска…»
– …и, как человек неглупый, вы, вероятно, давно уже провели некую параллель между событиями последних недель там и здесь. Далее, подтверждающие факты могут оказаться на вашей стороне.
– Давайте попробуем ближе к сути. То, что я имею, я знаю. Вам же от меня нужно что?
– Остановиться на этом.
– В смысле наказать исполнителей и обрубить тем самым концы?
– Думаю, что вы правильно сформулировали свою задачу.
– Действительно, простенько так… И со вкусом, как говорила одна моя чрезвычайно милая приятельница.
– У нее появится возможность повторять вам этот немудреный пассаж без конца. Поскольку риска в дальнейшем для вас никакого.
– Ясно. А если у меня возникнет желание продолжать раскопки?
– А кому это нужно? Гораздо лучше, если желание не возникнет.
– Ну что значит – кому? Да хоть той же вдове незабвенного Нечаева. Вам этого мало?
– Бросьте, Александр Борисович, всем известно, что он давно уже связался с этой, – он кивнул в сторону крематорских дверей, – сучкой. Видели бы вы, что они выделывали! А Инесса об этом знает, чья-то добрая душа, насколько я слышал, даже пленочку ей подкинула, про то, что эти голубки в разных там Сочах друг на дружке вытворяли…
– Какая мерзость!
– А я про что! Но вы же и о ней тоже подумайте – об Инессе. Женщина в самом соку. Как это говорят? Прошла бальзаковский возраст, тридцатник кончается. Она же видела, чего он ее лишил. А баба, если говорить прямо, по мужику соскучилась. Так вот дайте ей это, и она скоро все забудет и успокоится. Тем более что дома одна сидит, компаний не водит. Тут, как говорится, не захочешь, а все равно волком взвоешь.
– А вы циник, Анатолий Валентинович.
– Скорее – психолог. А вы бросьте возмущаться, ведь сами того же мнения, что и я. Вы, к примеру, не считаете серьезной изменой то обстоятельство, что в охотку побарахтались с подружкой нашей покойницы? Все мы, мужики, при случае стараемся своего не упустить, верно? Вот и по поводу той же Инессы вы думаете как о хорошей бабе. Светлые чувства до первой, извините, палки. А потом все станет таким же, как и везде. И всегда. И практически с каждой. Разве не так? Тогда поезжайте к ней в воскресенье на поминки, сами убедитесь. Кстати, я заметил и готов биться об заклад, что она, как говорили в нашей деревне, неровно на вас дышит.
– Знаете, Анатолий Валентинович, я, конечно, в определенном смысле тоже циник, все профессия проклятая, но у меня после ваших откровений рука чешется.
– Не советую, – просто и без всякого выражения сказал он, – счет будет точно не в вашу пользу.
– Спасибо за предупреждение.
– Не стоит благодарности… Кстати, о профессии. Не она вас сделала циником, не грешите. Я вам могу представить такое досье на нашего знакомого, что вы сами ахнете. Этакий, знаете ли, пушкинский список. Только и ему далеко до некоторых следователей по особо важным.
– Ну вот и шантаж наконец. А я все думал, когда же?
– И сели в лужу. Нынче, уверяю вас, сие – не аргумент. И Ирина Генриховна ничего, кроме очередной головной боли, иметь не будет. А зачем? Ну поссоритесь, а потом помиритесь. Дочка растет любимая… Но я, кажется, не сказал, что отсутствие интереса к обсуждаемому вопросу может стоить достаточно дорого?
– Например?
– Счет в одном из банков города Цюриха, что в Швейцарии, и семизначная цифра. В гринах.
– Примитивная взятка…
– Зачем же? Это ведь новые демократы, к которым по своим убеждениям принадлежите и вы, сформулировали еще в девяносто третьем главный свой постулат: взятки нет, есть оплата за услуги.
– А от кого исходит предложение?
– В данном случае – от меня.
– Не вижу основополагающей причины вашего интереса.
– А вы пока многого не видите, Александр Борисович. Поверьте, он есть.
– Увы, боюсь, что не смогу соответствовать, – тяжко вздохнул Турецкий.
– Врете, уважаемый, – спокойно парировал Лысов. – Все вы можете, если захотите. Лично мне будет очень жаль, если мы, в конце концов, не поймем друг друга. Впрочем, у вас есть время подумать и принять единственно верное решение.
- Предыдущая
- 77/98
- Следующая
