Шаг за порог (СИ) - Кащеев Денис - Страница 8

А вот Оля умирает на пляже после укуса трутня. Нет, не надо, уберите это!

Не надо – так не надо. Теперь в агонии бьется Марина. Тимур исступленно бьет ее прикладом карабина, но поделать ничего уже не может…

Кстати, сейчас-то он куда пропал? Где обещанный удар милосердия?

Только задавшись этим вопросом, Настя внезапно осознала, что боли больше нет. Не только боли – вообще никаких ощущений. Не слышно даже криков, хотя тело на полу – к слову, не так уж и сильно изуродованное, как можно было ожидать, – продолжает извиваться в конвульсиях. То, что смотрит на эту картину Настя откуда-то сверху, гораздо выше, чем даже из-под потолка комнаты, как-то даже и не удивляет…

Да, кто-то спрашивал, где Тимур? Так вот же он, наконец-то заносит для удара ятаган. Лицом бледен, глаза навыкате, руки дрожат… Даже немного жалко его.

– Ну, давай же, бей! – подбодрила бы юношу Настя, если бы могла, – но беззубый рот тела на полу по-прежнему был занят криком, а чистое сознание, парившее сейчас над Тагаевым, вероятно, не имело рта вовсе и уж точно не способно было издавать звуков. – Бей!

Вслух это не прозвучало, но Тимур будто бы что-то услышал: оглянувшись и задрав голову, недоуменно посмотрел на потолок, и в этот момент нога Настиного тела на полу взметнулась вверх и, описав широкую дугу, врезалась ребром стопы юноше в руку, выбив из ладони оружие. Тагаев растерянно обернулся, и повторная атака пришлась ему в челюсть – для этого истерзанным останкам девушки пришлось приподняться. Тимур покачнулся, и тут же третий удар – ногой с разворота, красивый, хоть в кино про зомби-каратиста снимай – отправил его в короткий полет к стене. Кажется, в восточных боевых системах это называется иппон.

Тимур сполз по стене на пол и затих, а его чудной противник, в свою очередь, посмотрел на Настю, подмигнул ей пустой глазницей – и рухнул навзничь рядом с Тагаевым. В следующий миг Настя вновь ощутила себя внутри своего прежнего тела.

Сразу же вернулась боль, однако, уже не та инфернальная, что ни выдержать, ни даже толком осознать не дано смертному, – обычная, человеческая. Такая бывает при переломе, когда пройдет первый шок – Насте ли не знать! Разве что раньше ей не приходилось ломать одновременно все две сотни костей скелета.

Но и эта боль мало-помалу отступала, и через некоторое время девушка сумела приподнять руку: безобразная короста, покрывавшая кровоточившую плоть, сходила на глазах, открывая живую розовую кожу. Один за другим на пальцах появлялись выпавшие ногти, аккуратные и ухоженные – так-то Настя их порядком подзапустила. Девушка пошевелила языком – тот уперся в сомкнутые зубы, успевшие вернуться на свое законное место во рту. Здесь Настя поняла, что давно уже не кричит и даже не стонет.

Собравшись с духом, она села, а затем, выждав еще немного, поднялась на ноги – и через настежь распахнутую дверь туалета увидела в возвращенном Тимуром на место зеркале свое отражение. Если не считать свисавшей тут и там драными окровавленными клочьями одежды, никаких следов пережитой агонии! Ну, может, взгляд немного ошалелый, да волосы едва не дыбом стоят…

Отвернувшись от зеркала, Настя собиралась шагнуть к лежавшему в беспамятстве Тагаеву, но тут ноги сами собой понесли ее мимо – к выходу. Прежде чем девушка сумела понять, что с ней происходит, она уже была в коридоре.

Планета Новая Земля, форт Виктория, шестидесятый день в новом мире

Войдя в столовую, здоровяк Рекс Кухарски, один из штатных телохранителей капитана Макбина, сощурившись, отыскал глазами Бонда, и, лавируя между столиками с грацией носорога – того самого, который, возможно, малость подслеповат, но это ни разу не его проблемы, – двинулся через зал к Джеймсу. Пара некстати оказавшихся на его пути стульев поспешно сдвинулась, освобождая проход, один, до которого не успели дотянуться ничьи руки, со стуком повалился на пол. Кажется, даже не заметив этого – не говоря уже о том, чтобы остановиться и поднять опрокинутое, – Кухарски добрался до Бонда и, наклонившись, что-то громко, но неразборчиво (по крайней мере с места Олега смысла слов было никак не уловить) зашептал тому на ухо.

Внимательно выслушав визитера, Джеймс кивнул ему и жестом предложил присесть рядом с собой, но здоровяк приглашение отверг, косолапо развернувшись и направившись назад, к выходу. На этот раз ни один предмет мебели не пострадал.

– Прошу внимания! – громко проговорил Бонд, поднявшись из-за стола, когда дверь столовой за Рексом закрылась. – Капитан Макбин передает нам свои извинения за то, что не сможет присутствовать на церемонии. Райли занят подготовкой к скорому прибытию в форт наших китайских друзей. Поэтому позвольте мне как его заместителю на посту председателя Охотничьего Клуба открыть наше внеочередное, четырнадцатое заседание. Прошу членов Клуба подойти к часам!

Заскрипели отодвигаемые стулья, и с десяток человек, все как один с ожерельями из кабаньих клыков на шеях, откликнулись на его призыв с разных концов зала. Среди вышедших к часам (в отличие от Крепости, в Виктории место под ними было освобождено от столов, и удачливые охотники выстроились в ряд вдоль стены) были Мамай, Гера и Ира Зварыч. Проходя мимо столика, за которым сидели Олег с Галей, Стас слегка хлопнул Светлова ладонью по плечу – то ли подбодрить хотел, то ли собственное волнение унять.

Тогда, на поляне, Чужой стоило немалых трудов убедить Мамая, что на первом этапе операции ему следует «прохлаждаться» в столовой, поручив руководство захватом арсенала ей, Ане и Тимуру. Задумка «Дили» состояла в том, чтобы собрать в одном месте как можно больше «союзников» – а не бегать за каждым с мушкетоном по всему форту. Заседание Охотничьего Клуба было для этого идеальным поводом: обычно из жадных до зрелища англичан и американцев его мало кто пропускал. А вот русские ребята такого рода мероприятия как-то не особо жаловали, и отсутствие в зале большинства из них никаких подозрений вызвать не могло. Мамая, впрочем, последнее не касалось – как член Клуба, он должен был быть на заседании непременно. Не имел права пропустить его и Олег – как-никак, сегодняшнее собрание было созвано именно в его честь.

Выйдя к часам последним, Бонд обернулся к залу.

– Леди и джентльмены! – торжественным тоном произнес он. – Объединившись в Альянс, мы сделали выбор в пользу лучшей, счастливой жизни. Мы можем уверенно смотреть в будущее, но, как неизбежно бывает, за это счастье, за эту уверенность пришлось чем-то заплатить. Виктория щедро кормит тридцать человек, нас же с вами теперь почти в три раза больше, а скоро народу в форте еще прибавится. Поэтому добыча пропитания – такое важное и ответственное дело. Только что за ужином мы отведали великолепных эскалопов. Повара потрудились над ними на славу, за что им наша отдельная благодарность, но они были бы бессильны, не получив вовремя от охотников свежего мяса. И стрелкá, принесшего его им, мы сегодня принимаем в наш почетный Охотничий Клуб. Олег Светлов, прошу!

В зале захлопали, и Олег степенно поднялся на ноги. Еще вчера в подобной ситуации его, вероятно, переполняли бы гордость и удовлетворение, но сейчас Светлова лишь грызла досада: все эти красивые слова Бонда – увы, не всерьез! Говоря в лицо о почете и ответственности, за спиной Джеймс и ему подобные готовят им подлый удар в спину. Ну что же, как говорится, что посеешь, то и пожнешь!

Олег заставил себя вымучить улыбку. Повинуясь приглашающему жесту Бонда, он вышел вперед и остановился напротив строя охотников.

– Господин секретарь, прошу! – обратился тем временем Джеймс куда-то вглубь зала.

В ответ в дальнем углу из-за стола встал знакомец Олега еще по его первому визиту в Викторию Уильям Йорк – единственный обладатель ожерелья, до сей поры не покинувший своего места. В руках у него была алая бархатная подушечка (интересно, кстати, откуда она взялась в форте, неужели с Земли прилетела?!), поверх которой красовались два свежеотполированных кабаньих клыка. Под новую порцию аплодисментов Уильям неспешно двинулся с ней по столовой, но не к Олегу и не к Бонду, а к Ире – замыкавшей ряд охотников единственной среди них девушке.