Я твоя ведьма (СИ) - Гринберга Оксана - Страница 4

Какой из вариантов будет самый верным?

Этого Мари не знала.

Проворочавшись почти до рассвета, она все-таки заснула, решив сперва убедиться, что под голубым небом станицы Лазоревской она встретила бывшего инквизитора, а затем уже прининять решение.

Артем поджидал ее возле стеклянного входа в ветеринарную клинику. Хищный черный «Лексус» выглядел инородным телом в окружающем пейзаже, состоявшем сплошь из образцов отечественного машиностроения.

— Писателям вполне сносно платят, — заметила Мари, усаживаясь в пахнущий кожей салон дорогого автомобиля.

— Я все-таки должен сделать признание, — усмехнулся он. — Тут не столько писательство, сколько металлопрокат.

Мари кивнула — вчера он рассказывал о своем заводе, деловых связах и заказчиках со всей Европы, куда постоянно мотался по командировкам.

Тут Артем достал с заднего сиденья роскошный букет роз.

— Ты прекрасна, — произнес он с искренним восхищением.

Поблагодарив, Мари осторожно взяла цветы. Незаметно провела рукой, проверяя на наличие магических ловушек.

Но нет, все было чисто, цветы как цветы.

Впрочем, расслабляться она не собиралась. После вчерашнего видения Артем казался ей опасным, но для того, чтобы выяснить, кто он такой на самом деле, ей нужно было от него кое-что получить.

Для этого приходилось терпеть его общество. Вернее, до момента, пока она не решит, что с ним делать.

Машина тронулась, и она стала слушать его рассказ о писательстве и металлопрокате. Вернее, преимущественно о металлопрокате. Украдкой разглядывала его волевой профиль и крепкую руку, уверенно сжимавшую руль, и размышляла.

Все о том же. Он — не он?

Неожиданно решила, что если ей почудилось, и Артем Стоцкий вовсе не Карлос Вилланьева, то, пожалуй, она расслабится и позволит себя соблазнить.

От подобной мысли по телу тут же пробежал жаркий огонь, но… Тут какой-то лихач чуть было не въехал «Лексусу» в правый бок. Артем, выругавшись, резко дернула руль, и Мари повисла на ремне безопасности. Их руки неожиданно соприкоснулись, и она вновь погрузилась во тьму.

***

Центральная площадь в центре города, место сбора горожан и пристанище нищих, карманников и проституток. Добротные каменные дома, узкие, запруженные народом улочки… Почти весь город пришел посмотреть на зрелище, объявленное еще две недели назад — публичное сожжение ведьмы для примирения ее с христианской церковью.

Камадеро, Площадь Огня… И каменный эшафот, на котором уже закончились приготовления к казни.

Четыре статуи католических святых углам угрюмо и равнодушно взирали на людей. Задние ряды напирали, стараясь подобраться поближе, чтобы не пропустить воскресного развлечения. Оно ожидалось быть зрелищным, потому что никто не пожалел несчастную и не удавил ее перед казнью, как делали с теми, кто признался в своих страшных преступлениях.

Но ведьма собиралась умереть нераскаявшейся.

Костер из влажных дров уже готов… Монах с Библией и серебряным распятием в руках призывает ее все же признаться в своих грехах прежде, чем та предстанет перед судом Божиим.

Но она молчит… Кашляет, но молчит.

Дым застилая ей глаза. Толпа напирает, ожидая увидеть то, ради чего собрались в воскресный день — мучения нераскаявшейся жертвы. И вот тогда Мари перестала кашлять.

— Арадия, внемли моим словам! — закричала срывающимся голосом.

Затем нырнула в Бездну, позволяя своей ненависти, напитанной темной силой Той, кому она служила, вырываться наружу. И тут же зазвучали слова на древнем, тягучем языке.

Передние ряды в ужасе отхлынули, началась давка. Истерично завопили женщины, в голос заплакали дети. Кто-то принялся крестился, но Мари знала, что это бесполезно — то, что она выпустила наружу, таким не остановить.

Впрочем, зеваки, собравшиеся на ее казнь, не должны были пострадать. Она ни в чем их не винила.

Вместо этого черные, словно вечная Тьма, щупальца проклятия тянулись к монаху, который призывал ее покаяться. К стражникам, охранявщим костер, к палачу, который так старательно его поджигал и следил, чтобы огонь разгорелся как следует. К двум монахам-иезуитам в черных рясах, похожих на всполошенных ворон, наблюдающих со стороны за происходящим.

Их синюшные губы тряслись, шепча молитвы.

Но было слишком поздно. Ее проклятие невидимой волной проникало внутрь мучителей, и жить им оставалось всего ничего…

Только вот Карлоса Вилланьевы, ее инквизитора, на площади Огня этим днем не оказалось.

— Мари, что с тобой? — Артем выглядел бледным, словно приступ случился с ним, не с ней. Остановил машину, попытался ее растрясти, вывести из полуобморочного состояния. Но от его прикосновений становилось только хуже. — Поедем в больницу, сейчас же! — заявил ей.

— Нет, не надо! — пробормотала она. Потрясла головой, пыталась утихомирить бешено колотящееся сердце и прийти в себя, избавиться от ужасных воспоминаний. Но картины последних минут прошлой жизни до сих пор стояли перед ее глазами. — Мне… Мне уже хорошо! Но мне нужно на свежий воздух, — пробормотала она, чувствуя, как снова подкрадывается обморок.

Наконец, Артем съехал с шоссе. Распахнул перед ней дверь, и Мари выпала ему на руки. Обмякла в ужасе, боясь пошевелиться. Инстинкты призывали бежать, прятаться от ласковых объятий и озабоченного взгляда главного инквизитора.

Сомнений у нее не оставалось — это был он! Он!..

Но она все-таки должна удостовериться… Должна знать наверняка!

…Мари надолго ушла в степь. Бродила одна, попопросив дать ей время, пока Артем терпеливо дожидался ее возле машины. Наконец, приведя мысли и чувства в относительный порядок, вернулась. Пожаловалась Артему на обострившийся весенний авитаминоз, заявив, что с ней все в полном порядке.

Нет, в больницу они не поедут, в этом нет никакой необходимости. Она все же медик… пусть и ветеринар. На въезде в станицу произнесла совершенно спокойно:

— Ты не одолжишь мне одну из своих книг? Хочу, так сказать, приобщиться…

— Конечно! — отозвался Артем с легкостью. — Да хоть все три, — затем принялся настаивать, чтобы она с ними поужинала. Заявил, что мамин борщ — лучшее лекарство от авитаминоза. Он бы отвез ее поужинать в Ростов, но она выглядит слишком уставшей, так что ресторан придется отложить на другой раз.

И Мари согласилась на борщ, потому что книга была нужна ей сегодня.

Наконец, под довольным взглядом тети Любы, в мечтах которой, похоже, они не только справили свадьбу, но и нарожали целую кучу детишек, заполучила вожделенное. Увидев фотографию Артема на заднем обороте книги обложки, Мари торжествующе усмехнулась.

Ай-ай-ай, как же неосторожно, господин инквизитор, отпускать такие вещи в мир, где ходят убиенные вами ведьмы! Где же чувство самосохранения, которое спасло ваш прошлый раз, когда вы не оказались на той чертовой площади?..

***

Вечером она обратилась к Бездне, в которую начала заглядывать с двенадцати лет, когда прошла первое посвящение. От бабки, потомственной ведьмы, ей по наследству перешел семейный Дух-Хранитель, исконный обитатеть этой самой Бездны.

Его-то Мари и решила вызвать, чтобы задать один единственный вопрос.

Дождавшись полуночи, нарисовала мелом в гостиной два круга, один больше другого, написав вдоль линий Имена Власти, чтобы, не дай Богиня, Хранитель не вырвался на свободу. Лови потом его по всей станице!.. Положила книгу с фотографией Артема в центр, зажгла ритуальные свечи, затем долго смотрела, как черный воск растекался по улыбающемус лицу на фотографии. Кинжал в виде головы дракона с кровавым рубином в зубах, символ Ордена, вибрировал в ее руке.

Ведьма была готова к ритуалу.

Провела острым лезвием по запястью. Поморщилась, подумав, что когда-нибудь сдохнет от заражения крови. От такого в Братстве еще никто не умирал, но она может стать первой.

Наконец, произнесла слова Призыва. Пламя черных свечей задрожало, и Мари увидела, как, разрезая материю пространства, на ее призыв явился Дух-Хранитель.