Время Вьюги. Трилогия (СИ) - "Кулак Петрович И Ада" - Страница 43

«Я узнал, что существует как минимум пять оттенков зеленого, люди могут жить хуже собак и не считать это трагедией, а правоверные калладки носят розовые чепчики. Еще в этот день я умудрился смертельно оскорбить умирающую от астмы девочку, и сам не понял чем. Точка. Третье марта», — мысленно завершил оценку прошедших суток Эрвин и провалился в сон.

Наклза разбудило солнце. Метель, бушевавшая ночью, стихла, и теперь в окна лился ярчайший солнечный свет. Маг какое-то время созерцал пляшущую в луче пыль, соображая, где он есть и что здесь делает. Размышление прервало сонное посапывание у плеча. Наклз скосил глаза и уперся взглядом в бурю растрепанных локонов, обрамляющих более чем миловидное личико.

— Не вздумай вставать, — пробормотала Эйрани Карвэн, не открывая глаз. — Я еще сплю.

— А я — уже нет.

— Виктор…

— Да, Мартина?

Эйрани аж подбросило. Какое-то время она осоловело разглядывала Наклза, а потом рассмеялась:

— Да ты потрясающая язва. Очко в твою пользу.

— Как скажете, Эйрани.

Красавица поморщилась и потянулась за нижним платьем.

— Мои надменные боги, даже постель теперь не считается поводом для перехода на «ты»? О времена, о нравы. Занятно, а у тебя на шее и впрямь висит колокольчик. Я полночи гадала, с чего бы мне явилась такая странная галлюцинация. Скажи честно, Наклз, что ты намерен делать в нашем раю?

— Проповедовать любовь и терпимость. А также трезвость и добродетель.

— А, так ты собрался в рай Создателя через мученическую смерть, — понимающе кивнула Эйрани. — Признавайся, что ты там такого оставил?

Наклза сейчас куда больше волновало, где он с вечера оставил штаны и некоторые другие предметы одежды, но для подобного вопроса он был слишком хорошо воспитан. Маг пошарил взглядом по полу и вскоре обнаружил почти все искомое.

Эйрани весьма завлекательно потянулась:

— Уже уходишь? Какая жалость. Вообще я, знаешь ли, с вечера подумала, что совершаю гражданский подвиг. Но нет, темперамент у тебя…

Меньше всего на свете Наклза волновало, что почти профессиональная шлюха думает о нем и его темпераменте. Ясным утром, когда он успел выспаться и согреться, а запах приморской весны перестал казаться волшебством, превратившись просто в очень дорогие духи, все выглядело несколько иначе, чем вчера. Налет тайны исчез, осталась душная комната, полуодетая красивая женщина с весьма прозаическими целями и осознание, что гордый уход вечером смотрелся бы куда более уместно, чем утром. Маг совершенно не представлял, что он мог бы сказать и что младшая Карвэн хотела бы услышать. Вот уж точно за кошельком лезть не следовало.

— Доброго дня, Эйрани, — сухо кивнул Наклз, снимая свой плащ с рамы. Зеркало брызнуло осколками с такой готовностью, словно кто-то изо всей силы ударил по нему изнутри. Маг сам не понял, как увернулся. Мелкие куски стекла переливались в солнечном свете, несколько осколков покрупнее каким-то образом удержались в раме по краям. Эйрани пронзительно вскрикнула и прижала ладонь ко рту.

— Я… я не знаю, что это было, — несколько очень долгих секунд спустя выдохнула она.

— Зато я знаю, — маг стряхнул с плаща осколки, надел его и стал быстро застегивать пуговицы. Руки у него дрожали, так что процесс отнял больше времени, чем требовало самоуважение. Карвэн тем временем с опаской приблизилась к зеркалу, помялась, а потом сняла его и поставила на пол, остатками стекла к стене. На задней поверхности, как раз над фирменным знаком, была криво накарябана нордэнская руна. Как ученый, Наклз, разумеется, считал рунический алфавит Дэм-Вельды не более чем занятным памятником ушедшей эпохи, вызывающим приступы энтузиазма у декаденствующих гимназисток, но кое-какие представления по этому вопросу у него все же имелись.

— И что это такое вы, конечно, тоже не знаете?

Эйрани поежилась:

— Знаю, конечно. Это перевернутая «свобода». То есть тюрьма. Но я не рисовала.

— Это не имеет значения. Руническая магия — столь же осмысленное занятие, как вращение доски на спиритическом сеансе. То есть пустая трата времени в сочетании с самоубеждением, наркотиками и прочими радостями гимназистов.

— Тогда почему оно вылетело?

У Наклза дернулась щека:

— А это чудо. Весьма хорошо оплаченное чудо. Если у ваших друзей хватило денег, чтобы нанять очень дорогую проститутку, что мешало им нанять заодно и очень дорого фокусника?

Младшая Карвэн молчала, глядя на осколки, потом покачала головой.

— Магда правду говорит: ты на редкость жестокий человек.

— Уверен «на редкость» она не говорила. Доброго дня, Эйрани.

Домой Наклз добрался к полудню. Первым, что он увидел, была Магрит, свернувшаяся на стуле в прихожей. Девушка спала в такой позе, что ей люто позавидовала бы любая кошка. В принципе, от рэдской революционерки можно было ожидать и более экстравагантных выходок, так что Наклз тихо прошел мимо нее и направился на кухню за успокоительным. Экстравагантные выходки Магрит встретили его прямо за дверью. Кухня была перевернута кверху дном. Мухоловка Немексиддэ сиротливо валялась на полу, в груде черепков и комьев земли, и не подавала ни малейших признаков жизни. В дверном косяке торчал нож, вогнанный в дерево сантиметра на полтора. В довершение всего, стены были исчерканы аэрдисовскими крестами. Вернувшись в полутемную прихожую и приглядевшись, Наклз обнаружил там сходное по тематике творчество. Дальше кухни полы были старательно залиты водой. К чужим религиозным убеждениям, а также суевериям всех мастей маг всегда относился спокойно, но, увидев, что осталось от гостиной, он понял, что у них с Магрит назрел очень серьезный разговор на предмет пользования чужой жилой площадью и правил хорошего тона.

Однако прежде Наклз занялся спасением мухоловки. Как-никак, он считал ее своим домашним животным на протяжении последних пяти лет. И она, определенно, была гораздо более удобным соседом, чем подарок от любвеобильного братца.

— Доброе утро, Магрит, — как мог спокойно произнес Наклз. Сеанс практической некромантии почти настроил его на философский и мирный лад. В конце пациентка даже начала шипеть, тихо и жалобно, и тянуть к хозяину жгущиеся усики. Маг счел это хорошим знаком.

Магрит подскочила на стуле и с грохотом приземлилась на пол. Способность новообретенной племянницы производить максимум шума и разрушений при минимуме усилий не удивляла Наклза уже вторые сутки. Все резервы его удивления вышли еще в первый день знакомства.

— Не изволишь объяснить, почему квартира выглядит как помесь часовни и бассейна? Надеюсь, до моей спальни ты не добралась?

Ответ поставил Наклза в тупик. Магрит испуганно покачала головой и пробормотала:

— В спальне она сидит.

— Кто — она? — не понял маг.

— Девочка.

— Какая еще девочка? — начал терять терпение Наклз. Он не выносил, когда ему врали, честно хлопая при этом испуганными глазами. Студентов на экзаменах в этом отношении магу хватало с избытком.

— С бантиками.

— Ты что, надо мной издеваешься? — тихо и раздельно поинтересовался Наклз, прикидывая, куда можно пристроить это сокровище, пока Дэмонра и компания не отваляют свои бессмертные подвиги. И назад, в Рэду, пусть она его братцу там сказки рассказывает.

— Девочка с бантиками, вылезла из зеркала наверху и стала шуровать по дому! — завизжала Магрит. — Я что, такие ужасы сочинять буду?! — девушка отчетливо всхлипнула. Наклзу картина сделалась более-менее ясна. Он понял, что сам дурак, а шкафы надо запирать.

— Магрит, ты чай из какой банки наводила? — полюбопытствовал он.

— Ни из какой! Я тебе говорю, по дому шлялась какая-то девка из зеркала!

— Магрит, никогда больше не бери в руки зеленую жестянку. В ней лежит гадость, которую тебе пить совершенно не стоит, если ты, конечно, планируешь иметь детей и не планируешь закончить свои дни в доме скорби.

— Да видала я твои дурманы! Посмотри, она все стены обляпала. Ну, посмотри. Ты что… ты не видишь? — Магрит испуганно осеклась и вжала голову в плечи. — Ты… правда не видишь?