Мама - Богатикова Ольга Юрьевна - Страница 6

Дерек вышел из автомобиля, и я равнодушно отметила, что за шесть с лишним месяцев, что прошли с момента нашей последней встречи, он почти не изменился — такой же элегантный, надменный, с чуть насмешливым выражением лица. Только на лбу и над переносицей у него появились морщины, а под глазами едва заметные круги. Видно, из Лиары муженек действительно уехал не от хорошей жизни.

— Ну, здравствуй, жена моя, — сказал Хозер, поднявшись по ступенькам на крыльцо.

— Привет, — ответила я. — Добро пожаловать.

— Спасибо. Войти в дом позволишь?

— Заходи, раз приехал.

Телепортационные переходы, по всей видимости, и правда его утомляли — во время церемонии знакомства со слугами Дерек был хоть и вежлив, но вял и даже немного рассеян, за что, впрочем, заранее извинился. Зато во время ужина ел с таким аппетитом, будто в столице жил впроголодь. Я же стараниями нашей кухарки была сыта и больше для вида ковыряла легкий фруктовый салат.

— Ты уже знаешь, сколько времени проведешь в Риве? — поинтересовалась я, когда Хозер покончил с мясным рагу и приступил к чаю.

— Нет, — покачал он головой. — Может быть, пару месяцев, а может быть, и больше.

— Понятно.

Спрашивать о причине столь стремительного переезда в провинцию не хотелось. Не очень-то мне это интересно, да и муженек наверняка не захочет отвечать на этот вопрос. Небось вляпался в очередную грязную историю, а их в моей жизни и так много, хоть ложкой ешь.

— Расскажи мне немного про Рив, — внезапно попросил Хозер. — Последний раз я приезжал сюда в детстве и конечно же ничего не помню. К тому же он наверняка с тех пор сильно изменился.

— Город как город, — пожала я плечами. — Не столица, конечно, но и не захолустье. Есть судоремонтный завод, доки, порт, в который заходят в основном торговые суда. Они привозят фрукты и овощи с островов, ткани и прочую ерунду, которую потом продают перекупщикам или передают другим транспортным компаниям. Еще есть цех ювелиров-артефакторов, они на основе энергии моря мастерят целебные побрякушки для больниц и частных заказчиков. Что еще… В окрестностях города растут целые плантации винограда. И, соответственно, есть винодельческий завод.

— А развлечения?

— Имеются, конечно. Театры, кинотеатры, музеи, рестораны, ночные клубы… Словом, на любой вкус. Как в Лиаре, только оформление чуть проще и цены пониже. Зато публика точь-в-точь как в столице. С такими же претензиями, потребностями, преступниками и проповедниками. Думаю, с развлечениями у тебя проблем точно не будет.

— Вряд ли у меня останется на них время, — усмехнулся Хозер. — У меня, если помнишь, в Лиаре есть компания, которой теперь придется руководить отсюда. И что-то мне подсказывает, что работать через Интернет и телефон будет жутко неудобно.

— Уверена, ты что-нибудь придумаешь.

— Хоть кто-то во мне уверен, — хмыкнул Дерек. — Кстати, Вифания, отец передавал тебе привет.

— Отец? Мой отец?

— Твой, конечно. Мой-то уже давно умер.

— Ты встречался с папой?

— Да. Последний месяц мы с ним виделись каждую неделю. По делу, разумеется.

— По какому?

— Извини, сказать не могу. При всем желании. Спроси у него сама.

Непременно спрошу. Вот ведь папенька жучок-паучок! Ни слова о делах со своим драгоценным зятем не сказал, а ведь по телефону со мной разговаривает почти каждый день!

Понятно, что отец Хозеру понадобился в качестве юриста. Значит, все-таки история и все-таки грязная.

Кстати, по поводу историй. Я бросила взгляд на большие настенные часы, висевшие в столовой прямо напротив меня, они показывали десятый час вечера. Что ж, пора откланиваться.

— Ладно, Дерек, приятно было повидаться, — сказала я, вставая из-за стола. — Господин Витт, распорядитесь, пожалуйста, чтобы Роберт подогнал мою машину к воротам.

— Хорошо, госпожа Хозер, я передам ваше желание водителю, — кивнул дворецкий и скрылся за дверью.

— Куда это ты? — удивился Дерек.

— Домой, — ответила я. — Завтра понедельник, нужно будет идти на службу. Хочу лечь спать пораньше.

— Я думал, что ты живешь здесь.

— Нет, я живу в самом Риве.

— Почему?

— Потому что Рендхолл для меня одной слишком большой.

— А зачем работаешь? Тебе не хватает ежемесячного содержания?

— Хватает, — улыбнулась я. — Просто мне нравится моя работа. Я от нее получаю моральное удовольствие.

— Ну, раз удовольствие…

Через приоткрытое окно послышался шорох автомобильных шин, значит, Роберт уже подогнал машину к подъезду.

— Мне пора.

— Может быть, тебе стоит сегодня переночевать здесь? — с сомнением произнес Хозер. — На улице уже темно.

Я усмехнулась.

— Я знаю на местных дорогах каждый камень, а спать предпочитаю в своей постели. Поэтому оставаться все-таки не буду. Всего доброго, Дерек. Не скучай.

— Спокойной ночи, Вифания.

— В общем, как-то так. Ничего нового.

Шеридан снял с лабораторного стола клеенку, выставляя на всеобщее обозрение нашего очередного покойника.

Это снова был дог, только явно больше предыдущего, но тоже распоротый от паха до груди.

— Почему ничего нового? — возразил Мэт Логан, один из криминалистов отдела. К слову, тот самый, который в мой первый рабочий день в Риве заявил, что я выгляжу несолидно. — Во-первых, эта собака единственная из всех прочих была найдена не на помойке, а в городском парке, и во-вторых, в ее крови обнаружен криладор.

— Криладор? — переспросила я. — Обезболивающее?

— Да, — кивнул наш судмедэксперт. — Только его доза очень велика для собаки. Ей вкололи кубиков тридцать, не меньше. Как слону.

— Ого!

— У криладора есть побочное действие: в большом количестве он вызывает паралич, — объяснил Шер. — При этом сознание остается сохраненным. Так что, ребята, если вам доктор пропишет этот препарат, принимать его нужно строго по рецепту.

— То есть тот, кто убил дога, прежде чем распороть ему брюхо, сначала его обездвижил, — пробормотал Мэт. — А какой в этом смысл? Криладор, конечно, продается в аптеках, но стоит очень даже прилично. Почему же он не усыпил собаку каким-нибудь более дешевым рометаром или этаминалом?

— Наверное, ему надо было, чтобы собака оставалась в сознании, — предположила я. — И при этом не лаяла, не кусалась и не бегала.

— Думаешь, ритуальное убийство? Жертвоприношение?

— Сомневаюсь. При жертвоприношении обычно вырезают сердце, а здесь — желудок.

— Ну и что? Может, этого пса посвятили какому-нибудь особенному демону, которому больше нравится пищеварительная система. Помнишь, в прошлом году мы накрыли группу сектантов, которые резали обезьян из нашего зоопарка? Они им вместе с сердцем удаляли еще и печень.

Такое разве забудешь!

— …Тем более это одна из моих версий.

Мы дружно обернулись и увидели стоящего у открытой двери Алефа Кина, одного из следователей нашего отдела. Который, собственно, и занимался делом убиенных животных.

— Не знаю, Ал, — скептически сказала я. — По мне, так это кто-то ушлый хочет увести следствие в сторону, чтобы не обнаружилось что-то более серьезное.

— Ви, это точно не наркоторговцы, — произнес Алеф. — Я не утверждаю наверняка, что зверей убивают чокнутые сектанты, но эта версия мне ближе всего. Обрати внимание — тела находят раз в четыре дня уже третий месяц.

Ну да, распоротых кошек и мелких дворняжек нам ребята из отдела инцидентов не передавали, думали, что это ерунда. А потом, когда собаки стали крупнее и нарисовалась четкая система, забили тревогу — уж очень это было подозрительно. И противозаконно.

— Я все выходные провел в городской библиотеке, — добавил Ал, — и выяснил, что у некоторых языческих культов, начиная с февраля, идет период так называемого активного поклонения божеству. С жертвоприношениями. И жертва приносится раз в четыре-семь дней.

— Ал, я не против этой версии. Проверяй ее, конечно. Просто меня все никак не покидает ощущение, что мы что-то упускаем.