Страсти по Анне - Данович Дина - Страница 17
- Предыдущая
- 17/40
- Следующая
— Я согласна с вами.
— Ох уж эти нянькины сказки, — задумчиво произнес Вадим Александрович, — герой в них отважен и побеждает всех своих соперников. И царевна достается ему… И клад… И еще он в рай попадет пре-непременно. Хоть и дурак. Что поделать, я давно уже не ребенок, а очень люблю сказки. Вернее, верю в них. Скажите мне, Анна Николаевна, дурно ли верить в сказки в моем возрасте?
— Нет, не дурно.
— Может быть, опасно?
— Нет, не думаю.
— Надеюсь, — резюмировал Вадим Александрович, — на Высшем суде мне не поставят в вину то, что всю свою жизнь я любил сказки и верил в них больше, чем во что бы то ни было.
И опять он прислушался.
— Что с вами, Вадим Александрович? — не удержалась от вопроса я.
— Мне все кажется, что кто-то поет не очень далеко от нас.
— Поет?
— Да. Скажите мне, что я сумасшедший, но я настаиваю на своем. Мне уже несколько минут мерещится.
— Боже мой…
— Галлюцинации от жары, — предположил Вадим Александрович.
И мы пошли дальше, но тут и я услышала звонкий голос, не очень сильный, но приятный. И навстречу нам вышла Вирсавия Андреевна. Одета она была в светлое платье с оголенными до локтей руками, маленькая шляпка не закрывала ее лица.
— Доброе утро! — крикнула она нам издали.
— Это Вирсавия Андреевна, — сказала я Вадиму Александровичу, желая представить их друг другу.
— Я вижу, что это Вирсавия Андреевна, — ответил Любомирский. — Мы знакомы.
— Здравствуйте, моя дорогая Анна Николаевна, — сказала Вирсавия Андреевна, подходя к нам. — Доброе утро, Вадим Александрович. Я слышала, что вы в России, но не знала, где вы прячетесь.
— Рад вас видеть! — с восхищенной улыбкой ответил Вадим Александрович. — Признаюсь, я скучал!
— Ох, не лгите, льстец! — сказала Вирсавия Андреевна. — Идемте гулять все вместе! — весело предложила она, вероятно в душе забавляясь, что нарушила наше уединение.
— Я не знала, что вы на дачах! — сказала я.
— Я сама не знала, что буду здесь, — призналась Аверинцева. — Мы приехали вчера очень большой и шумной компанией. Всю ночь играли в преферанс. Теперь там все спят, а я отправилась гулять. Ни за что не простила бы себе, если бы пропустила такое прекрасное утро. А они, — Вирсавия Андреевна пренебрежительно махнула рукой в сторону дач, — пусть побеспокоятся, обнаружив, что меня нет.
Она была удивительно привлекательна. Ее полуобнаженные руки хватали то высокие травинки, то цветы, и сама она была подвижна и неутомима, как ртуть.
— Я слышал, как вы пели, — сказал Вадим Александрович.
— И зря! Я не люблю, когда другие слышат, что я пою.
— Почему? — спросила я с удивлением.
— Видите ли, прежде, когда был жив мой супруг, он часто развлекался тем, что просил меня спеть в присутствии гостей, теперь я ненавижу, когда меня слушают, так что я пою исключительно только для себя.
— Нам с Вадимом Александровичем следует извиниться перед вами — мы слышали вас, — сказала я.
— Принимаю все ваши извинения, — серьезно сказала Вирсавия Андреевна.
— Кстати, что это было? — подал голос Вадим Александрович, немного отставший от нас.
— Что-то народное, кажется. Я не помню, где слышала эту песню. Бывает же такое: услышишь раз — и запомнишь на всю жизнь, а где услышала, кто пел — и вспомнить невозможно!
Она неожиданно рассмеялась, обнажив белые влажные зубы, и повернулась к Вадиму Александровичу. Сердце мое остановилось. Слишком красивой была Вирсавия Андреевна в тот момент. Слишком восхищенно смотрел не нее Вадим Александрович. Слишком жарким становился день…
Но Аверинцева тут же повернулась ко мне.
— И хочется вам прятаться под шляпами и зонтиками? — спросила она меня, оглядывая белые кружева моего нового зонтика.
Я пожала плечами.
— Я уже обожгла руки на солнце, — призналась я.
— В столице сумасшествие, — громко зашептала мне Вирсавия Андреевна, — все дамы оставили кружева и ленты и стали загорать! Вы можете не поверить, но даже Великие Княжны загорают! Посмотрите на меня — какая я смуглая.
— «Не смотрите на меня, что я смугла, ибо солнце опалило меня…» — сказал задумчиво Вадим Александрович.
Вирсавия Андреевна поправила прядь волос.
— Почти что так. Может быть, не столь романтично, но почти так.
Она и вправду была смугла, но потемневшая кожа только подчеркивала ее красоту.
Солнце поднималось все выше, день становился все жарче. Я пригласила Вирсавию Андреевну и Вадима Александровича к себе на дачу. Без труда словоохотливая Вирсавия Андреевна завязала разговор о взаимоотношениях мужчин и женщин. Шутили, смеялись, говорили порой и серьезно. Вадим Александрович галантно представлял женщин в виде ангелов со спрятанными крыльями, Вирсавия Андреевна пыталась его разубедить.
— Ну, мой любезнейший Вадим Александрович, ответьте мне тогда на такой вопрос: если вы начали защищать женское сословье, почему вы не женаты до сих пор?
«О Боже мой! — подумала я. — Неужели надо было задавать подобные вопросы? Ведь Вадим Александрович не постесняется с ответом!»
— Почему? — переспросил тот. — Наверно, чтобы не разочароваться!
Вирсавия Андреевна взглянула на меня.
— Вот достойный ответ мужчины. Сначала с вами побеседуют, как с равной, а потом отшутятся, ссылаясь на вашу неполноценность!
Я пожала плечами.
— Но ведь и вы, Вирсавия Андреевна, — ответила я, — не из тех сумасшедших дам, которые пытаются доказать, что они, женщины, равны мужчинам.
— Нет, конечно, мне еще только этого не хватало!
— Но иногда вы ведете себя именно так! — воскликнул Вадим Александрович.
Вирсавия Андреевна взяла в руки чашку с чаем.
— Видите ли, я вдова… Меня приструнить некому… Любомирский рассмеялся.
— Вы видели, Анна Николаевна, как талантливо была обыграна последняя фраза?!
Вирсавия Андреевна скромно потупила взгляд, пряча довольную улыбку.
— Но если говорить серьезно, — задумчиво продолжила она, — я готова признать, что я прилично отстаю от вас, например, Вадим Александрович. И в образовании у меня пробел, и жизненного опыта не так чтобы много… Но почему это многие господа, а!… — она махнула рукой. — Глупая тема и бесполезная.
Несколько минут мы сидели молча и пили чай.
— Повернем тему иначе, — предложил вдруг Вадим Александрович, — сейчас вы, Вирсавия Андреевна, можете так рассуждать, а будь вы замужем? Что тогда?
Аверинцева оживилась.
— Тут есть много вариантов! Будь жив мой супруг, так я и по сей день развлекала бы наших гостей пением. Вы, Анна Николаевна, никогда не пели по настоятельной просьбе супруга? Нет? Счастливая женщина!.. И не было бы у меня вообще никаких мыслей… Одни только желания — к модистке раньше уехать, в альбом побольше стихов заполучить. Есть другой вариант. Была бы я замужем за обычным человеком, знала бы о подобных идеях и говорила бы: «Да, пожалуй, интересно, но это все для неудачниц и старых дев. Я-то дама приличная. И мой Петечка все равно лучше всех — пьет в меру, по-крупному не играет, детишки у нас. Какие мне идеи? И так все у меня есть, слава Богу!..» Я не удержалась и фыркнула.
— Не могу вас представить, Вирсавия Андреевна, в такой обстановке, — сказала я, качая головой.
— Я и сама не представляю, — призналась она, — но есть еще один вариант.
— И какой же? — спросила я, ожидая, что сейчас Вирсавия Андреевна скажет о том, что было бы, если бы она придерживалась крайних взглядов.
— Вариант, если бы моим мужем был Вадим Александрович.
Я невольно посмотрела на Любомирского, но на его лице не дрогнул ни один мускул, он только весело и совершенно беззаботно рассмеялся и приготовился слушать, что скажет Аверинцева. Но мне стало не по себе. Прекрасно понимая, что Вирсавия Андреевна скорее всего догадывается о моем отношении к Вадиму Александровичу, я приготовилась к худшему.
«Для чего она затеяла эти рассказы? — недоумевала я. — Чтобы сделать больно мне? Досадить Вадиму Александровичу? Зачем?»
- Предыдущая
- 17/40
- Следующая
