Колдовство - не грех, а средство выживания (СИ) - "ved' - Страница 31

— Самый настоящий, — улыбнулась я, — не похожа?

— Ты на принцессу похожа.

Я поперхнулась. Интересно, в каком месте? Растрепанная, уставшая, в мужской одежде, еще наверняка грязная.

— Смотри, покажу тебе кое-что, — я присела на корточки перед девочкой и медленно раскрыла сжатую в кулак ладонь, из которой вылетела большая пестрая бабочка, очень похожая на тех, которые показывал мне папа.

Эмили звонко рассмеялась и радостно захлопала в ладоши, а бабочка, сделав пару кругов под потолком, вылетела на улицу сквозь окно и растаяла в темноте.

— Керен готов сотрудничать, — сообщил Арт, неслышно перетекая за порог.

— Отлично. Прошу к столу, — я указала рукой на приготовленные на скорую руку бутерброды и тару с дымящимся отваром.

— Хозяйничаешь в моем доме, магичка? — презрительно прошипел Керен, — не много на себя взяла?

— Слушай, ты, — я сама не заметила, как оказалась рядом с мужчиной и сжала в пальцах ворот его рубахи, шипя от гнева, — я ведь могу и передумать.

Каков наглец! Да у меня на этот дом прав больше, чем у всей их шайки вместе взятой! Медленно втянула носом воздух и выдохнула, считая про себя до десяти. Наверное, что-то отразилось в моих глазах, так как мужчина заткнулся и осел на так удачно стоящий рядом стул.

Ужинали в тишине. Я с таким остервенением вгрызалась в мясо, что Арт, кажется, засомневался, что в нашей паре оборотень он, а не я. Наконец, относительно успокоившись, я заговорила:

— Керен, мне нужно взглянуть на твою невесту.

— Вас даже на порог не пустят.

— Так приведи ее сюда. Мне плевать, как. Если действительно хочешь, чтобы она выжила, ты это сделаешь. Можешь позорно сбежать, можешь попробовать нас сдать, но предупреждаю сразу: мы сумеем скрыться, а тебя начальство по головке не погладит. Выбирай. У нас мало времени.

Мужчина медленно поднялся, кивнул нам и направился к выходу.

— Эмили, детка, идем, уложим тебя спать. У тебя был тяжелый день, — я протянула руку, и в мою ладонь легли холодные пальчики.

Я отвела девочку в комнату, что когда-то принадлежала мне и почему-то оставшуюся почти такой же, какой я ее запомнила, подождала, пока она умоется, и уложила в кровать. Даже спела мамину колыбельную, а потом стремительно вышла, попросив Дом охранять сон малышки. Мне безумно хотелось все здесь перетрогать, но одновременно с этим я понимала: стоит поддаться порыву, и подсознание унесет меня в далекие дали беззаботного детства, а я сама разведу сырость и, не дай Небо, еще потоплю себя в собственном доме.

Арт все еще сидел за столом, задумчиво глядя в окно и барабаня пальцами по столешнице.

— Я понимаю, что мы сейчас нарушили почти все указания, что дал нам твой отец, но… я не могу по-другому, понимаешь? — тихо прошептала я, кладя ладонь ему на плечо.

— Ты очень странная, Элис. Я уже говорил тебе? У меня самая чокнутая напарница на свете.

— Значит, ты не сердишься? — осторожно уточнила я.

— Нет. С Кереном я поговорю сам, а ты лечи его невесту, и нам нужно уходить. Думаю, устроим все так, словно Эмили перегорела по дороге в монастырь, пытаясь сбежать, а о нас он ничего не расскажет. Не совсем же дурак этот парень.

— Да, так будет лучше для всех. Хочешь, можешь пойти поспать. — предложила я, — все комнаты на третьем этаже гостевые, в дом никто без моего ведома не войдет.

— Хорошо, — парень плавно поднялся, проходя мимо меня, остановился на пару мгновений, словно ожидая, что я что-то ему скажу, но я молчала, и он пошел дальше.

Я была безмерно ему благодарна. За то, что не упрекал, не приставал с расспросами, и сейчас словно понял, что мне нужно побыть одной.

Я медленно поднималась по лестнице, скользя пальцами по резным перилам. Ступени уходили под самую крышу. Правое крыло выглядело особенно запущенным, словно сюда вообще никто не заглядывал. Я поднялась под самую крышу, походя смахивая отовсюду паутину и пыль. Прошла в крайнюю комнату, а оттуда поднялась на чердак. Зажгла маленький светлячок и разместила его под потолком. Комнатка была небольшой, здесь имелся небольшой письменный стол, пустой мольберт и много, очень много пыли. Картин ни на стенах в коридоре, ни здесь, я не обнаружила. Неужели все продали, сволочи инквизиторские? Мама рисовала замечательные пейзажи, и висевшие раньше на стенах полотна были словно окнами в различные уголки природы, нетронутые человеком. Пожалуй, их здесь не хватало больше всего. Я протянула руку и открыла один из ящиков стола. Внутри лежали высохшие краски и потемневшие от времени кисти. Во втором обнаружилось несколько карандашных набросков. Какое-то полуразвалившееся строение, лестница, уходящая высоко в небо, и лицо улыбающейся женщины. Портреты мама рисовала реже, и при взгляде на них не казалось, что человек вот-вот моргнет или улыбнется, но изображения все равно получались очень реалистичными. Вот и сейчас, глядя на рисунок, я словно смотрела на себя в зеркало, только у меня нарисованной отсутствовали веснушки, а волосы были длинными и вьющимися. Я действительно на нее похожа…

— Элис? — я не услышала шагов Арта. Впрочем, как и всегда, — ты стоишь так уже почти лучину, — я не оборачивалась и ничего не слышала, но чувствовала, что он приблизился и сейчас стоит за моей спиной.

— Задумалась, — вздохнула я, стряхивая с себя оцепенение.

— Не ты, но очень похожа. Мама?

— Как ты узнал, что это не я?

— У тебя взгляд не такой. Улыбка та же, а смотришь по-другому.

— Я еще в детстве была ее копией, только волосы рыжие от папы достались, — неожиданно даже для себя заговорила я.

Слова полились потоком. Я рассказала ему о том, как наша семья переживала войну, предоставляя кров людям из близлежащего селения, чьи дома были разрушены потусторонними тварями, родители целыми днями где-то пропадали, оставляя меня на попечение селянам, с детьми которых мы довольно быстро наши общий язык. А потом война закончилась, и мы всей семьей отправились на пикник в лес. Это был последний счастливый день моего детства. Я до сих пор помню его до каждой щепочки. Мы устроились на полянке, как обычно, хохоча и дурачась, радуясь голубому небу, яркому солнцу и даже не подозревая, что совсем скоро все изменится.

Они появились внезапно. Отряд состоящий из десятка Ловцов и одного Инквизитора. Несмотря на численное превосходство, отец сумел удерживать их, пока мама наспех открыла межпространственный портал, сунула мне в руки сверток едой, которую мы взяли на пикник, и впихнула в светящуюся воронку. Последнее, что я услышала, был ее крик, а потом воронка схлопнулась, а я побежала, прижимая к груди теплый узелок.

Меня выбросило почти в противоположной стороне государства. Я с седмицу блуждала по лесу, а потом меня нашли местные жители и сдали в приют, где я и провела оставшееся до моего совершеннолетия время.

— Это там тебя… так? — глухо спросил парень, имея ввиду мои шрамы.

Я кивнула. После того, как я выплеснула из себя все, что носила в душе тяжким грузом, стало легче. Как будто занозу вынула, и теперь на ее месте осталась лишь ранка, которая вскоре заживет.

— Убью, — рыкнул он, выпуская клыки. Глаза полыхнули золотом.

— Все уже позади, — я прижалась к его груди, пряча лицо в складках рубахи, пропахшей таким родным запахом.

Мы сидели на пыльном полу, и я чувствовала себя абсолютно счастливой, обнимая этого вредного и несносного котяру. Наверное, именно тогда я окончательно осознала, что уже не представляю жизни без Арта и что влипла, что называется, по самые уши.

— Керен возвращается, — сообщил Арт, и я почувствовала, как под моими пальцами напрягаются мускулы.

Я нехотя расцепила пальцы, оторвалась от теплого бока и направилась к выходу. Впереди меня ждала проклятая невеста, а напарника — нелегкий разговор с Ловцом.

Керен внял моим словам и хвоста за собой не привел. Вместе с ним в дом вошла только невысокая худенькая девушка с толстой каштановой косой.

— Элис, это Марилика, моя невеста. Надеюсь, ты сможешь ей помочь, а не то…