Гореть (СИ) - "Margaret_Owl" - Страница 20

— Чимин, я… — неуверенно начала Юна, но он резко прижал её к себе, перебивая и повергая полнейший шок.

— Юна! Как я рад, что ты в порядке, — говорил он приторно-сладким голосом, что аж начинало подташнивать. — Я чуть с ума не сошёл! — наигранным, переживающим тоном продолжал. -Прости, это моя вина. Я так часто оставляю тебя одну. Прости, милая, — целуя в висок и уже тише добавляя: — Подыгрывай, сука, мы же счастливы, забыла? — так, чтобы могла слышать только она.

Юнги стоял на выходе из больницы и все видел. Жаль, слышать не мог. Действительно, жаль. Он видел, как Чимин крепко прижимал Юна к себе. Как гладил волосы и целовал. Она не сопротивлялась. Со стороны, это выглядело так. Обняла в ответ, позволяя его рукам скользнуть на талию и зафиксироваться там.

Тошнота подступила к горлу.

Сомнения развеялись.

Противно.

Он поднял голову вверх и тяжело выдохнул облако горячего воздуха. Сотни мыслей в голове и ни одного оправдания её поведению.

Юнги горько ухмыльнулся, в последний раз посмотрев на неё, довольную и счастливую, и опустив взгляд в пол.

— Ты такой идиот, — прошептал сам себе, пиная валяющийся под ногами камешек. — Снова она тебя провела…

Дрянь.

========== Счастливая до боли ==========

Комментарий к Счастливая до боли

А вот и глава! Надеемся, Вы ждали?

Спасибо за то, что читаете) Нам было бы приятно видеть отзывы, чтобы знать, что Вас беспокоит. Может быть, Вас что-то смущает? Если есть какие-то вопросы, подозрения, недопонимания, прошу, не стесняйтесь высказывать это во избежание неприятных ситуаций.

Приятного прочтения. Мы, правда, старались.

Юнги шёл по коридору в больнице, бессмысленно блуждая взглядом по белым стенам. Что он искал там? Он не знал.

Перед его глазами всё ещё стояла та картина, которую он не скоро сможет выкинуть из головы. Потому что она засела там слишком прочно. Юна… Что стало с той маленькой девочкой, которая хвостиком ходила за ним в детстве? Что случилось с той девушкой, которая верила в правду и любила музыку больше всего на свете? Что случилось с ней?

Она выросла.

Превратилась в женщину. Красивую и… счастливую? Юнги не знал наверняка, но всё говорило об этом. Многие видят счастье в деньгах. Скорее всего, она вовсе не была исключением из всех правил. Чимин был богат и привлекателен. У него было всё, что нужно для существования. Деньги. Власть. Красивая внешность. Респектабельность. Этого всего должно хватать женщине.

Вот только… хватало ли этого Юна для жизни?

Не могло не хватать, поскольку она вовсе не морщилась от его прикосновений. Вовсе не отталкивала его. И, кажется, была вполне себе счастливой.

Тогда Юнги рад.

Неважно, каким образом, все люди стремятся жить хорошо. Или хотя бы получше, чем большинство. Поэтому некрасиво и неправильно было бы осуждать кого-то за это стремление. Юнги приходилось много работать, чтобы достичь успеха. Иногда это было совсем нелегко. Иногда приходилось не спать сутками. А иногда — и не есть. Юнги вполне понимал, что у него нет шансов, если оставаться таким же гордым и независимым, поэтому иногда приходилось переступать через себя и прогибаться под кого-то более влиятельного. Каждый ищет лучшей жизни по-своему.

Юна, видимо, нашла путь к ней в Чимине.

Юнги понимал и не осуждал её. Может быть, только чуть-чуть. Где-то в груди, немного левее, зудело какое-то чувство, о котором он уже успел подзабыть.

Именно оно кричало о том, что совсем неправильно аж так сильно опускаться и переступать через гордость ради денег и роскошной жизни. Именно оно скандировало: «Дрянь!» при каждом её появлении в поле зрения.

И только иногда в голове проскакивала совсем безумная мысль о принуждении и о синяках на её теле, которые вполне мог оставить и Чимин. Вот только она быстро терялась на задворках его сознания, обращаясь в пыль.

Ему просто не хотелось об этом думать.

Уж лучше счастливая с кем-то другим, чем несчастная и одинокая. Когда злость и ненависть отступали, он думал именно так.

Каким же словом лучше назвать её, живущую с Чимином ради денег? Предавшую их некогда крепкую дружбу ради богатства?

Содержанка? Как-то старомодно.

Невеста? Слишком пафосно, у него язык бы не повернулся.

Было только одно слово, в точности описывающее всё, что он хотел бы сказать, но не решался.

И это слово…

— Дрянь, — шипел Чимин, замахиваясь для удара, когда они уже были дома. — Какая же ты дрянь! — заставляя от страха закрыться руками.

Он не ударил.

Его рука медленно скользнула по щеке девушки, вынуждая опустить руки. Парень медленно поправил её разметавшиеся в беспорядке волосы и скривил губы в злой усмешке, в один момент сильно сжав её подбородок, от чего она негромко вскрикнула и схватилась за его сильную руку.

— «Этот мальчик спас мне жизнь. Давай отвезём его в больницу», — пародируя её голос, выплюнул Чимин, заставляя смотреть в глаза. — Ты думала, я совсем идиот? Думала, я не узнаю, что твой распрекрасный Юнги тоже был там? — скрипит зубами, до боли стискивая чужой подбородок, отчего слёзы выступили на глазах Юна. — Надеюсь, вы хорошо повеселились? Потому что ты его больше не увидишь, — зашипел, когда её ногти больно впились в руку, вынуждая ослабить хватку.

— Ты же знаешь, что это бред, — почти плача и видя, как в его чёрных глазах разгорается пожар. — Ты же знаешь, что между мной и Юнги…

Юна не успевает договорить, когда чувствует, как ладонь Чимина больно ударяет по лицу, заставляя дернуться вправо и почти рухнуть на пол. Она поправляет волосы, упавшие на лицо, и с ненавистью смотрит на него. Щека всё ещё горит от его удара. А на глазах выступают слёзы обиды. За его слова. За пощёчину. Обидно до боли.

— Шлюха! — выплёвывает, морщась от собственных слов и с презрением глядя на свою невесту. — Я знаю, что ты спала с ним, скажешь нет? — так едко, что почти разъедает всё внутри, заставляя задыхаться.

— Если я скажу «нет», ты поверишь? — спрашивает в тон ему, не задумываясь пока о последствиях. — Может быть, я дрянь и шлюха, но только помни, что такой меня сделал ты, — указывая на его собственные промахи и ошибки и замечая, как сильно на его лице заходили желваки от злости.

Становилось страшно.

Юна прекрасно знала, на что он способен в таком состоянии, и понимала, что сейчас причиной этого самого состояния стала именно она. Просто постоянно молча терпеть все его оскорбления было больно. Хоть иногда хотелось ответить. Хотелось, чтобы он понял, что если она такая блядь, как он говорит, то он сам ещё хуже. Хотелось ткнуть его смазливой мордашкой в собственное дерьмо, чтобы осознал, что он самая настоящая сволочь. Что он относится к ней неправильно. Что поступает грубо и нелогично. Что намеренно причиняет боль, продолжая клясться, что любит больше жизни.

Так ведь не любят.

— Что ты сейчас, блять, сказала? — его голос звучал страшно, забираясь холодком под кожу. — Это я тебя такой сделал? — казалось, ещё слово и из его ушей повалит дым. — Если я такой плохой, то какого хера ты тогда приползла ко мне на коленях, умоляя вытащить твоего любимого Юнги из той задницы, где он оказался за свои собственные проделки? — он наступал, подавляя маленькие проблески надежды в хрупком теле.

— Он ничего не делал, — выпалила Юна прежде, чем смогла осознать, что снова нарывается.

— И вот сейчас, — Чимин сделал паузу, переводя сбившееся от злости дыхание. — Ты продолжаешь защищать его. Почему, Юна, почему? Почему продолжаешь думать и говорить о нём? — он с силой схватил её за плечи, встряхивая и слыша сдавленный писк. — Между вами ничего нет, едва ли я поверю в это, — не отпуская чужие плечи, а совсем наоборот — сдавливая с новой силой и оставляя после себя болезненные ощущения и, наверняка, синяки. — Стал бы он помогать этому мальчишке — Тэхёну, кажется, — делая вид, что вспоминает. — За просто так.

— Не все такие, как ты, — сдавленно прохрипела девушка, зажмуривая от боли глаза.