Жаркий отпуск для ведьмы (СИ) - Смирнова Ирина "cobras" - Страница 46

- Слава! - донесся яростный рык Римуса, и я на мгновение увидела, как черные рясы сносит в сторону, а оборотень с обнаженным мечом прорывается ко мне. Я даже успела снова испугаться за него и снова обрадоваться, и…

И в этот момент несколько очистителей по команде рослого мужика в рясе вдруг выпустили из рук какой-то странный серый дым. Через секунду только я поняла, что это не дым, а очень тонкая и мелкая серебряная сеть, которая упала на Римуса сверху в несколько волн, и он вдруг исчез под ней…

Натурально исчез, сеть упала на пол так, словно никакого мужчины под ней не было. Только в центре серебряной паутины билось что-то маленькое и живое… Крыса!

Один из балахонников быстро собрал эту паутину мешком, и я видела, что крыс там, внутри. Звуки боя к этому моменту стихли, и жутко было даже подумать, что стало с мужчинами, но страшнее всего было почему-то не за них и не за себя, а за Римуса…

Один из очистителей, тот самый, что заговорил первым, сделал какой-то знак, и сбоку в стене открылась еще одна дверь, на этот раз достаточно большая, чтобы можно было увидеть просторный зал с огромным камином, в котором яростным огнем полыхал просто гигантский костер.

- Злобные твари сумели в прошлый раз ускользнуть из очистительного пламени, - с удручающим пафосом высказался долбаный инквизитор. - Братья читали молитву, открывающую врата преисподней и изгоняющую зло за пределы мира, но… - урод подошел ко мне вплотную и вдруг схватил за волосы так, что я вскрикнула.

- Но зло коварно и изворотливо… - тут он вдруг остановился и повернул ко мне свой капюшон, внимательно вглядываясь в мое лицо из темноты. Мне даже показалось что он… принюхивается. А потом этот псих все так же за волосы подтащил меня к себе поближе и, выхватив из-за пазухи какую-то каменюку на веревке, чуть ли не с размаху припечатал меня ей по лбу. Затем замер, выжидая... Но ничего не произошло. Камушек выпал из его пальцев и повис на веревочке.

- Ты не ведьма! - рявкнул он через секунду с такой обидой и претензией, словно я ему пообещала и не дала.

- Я знаю! - наверное, где-то внутри меня переполнилась какая-то емкость с терпением. Потому что вдруг захлестнула такая злость, что я даже временно перестала бояться и со всей силы пнула эту сволочь в голень. - Отпусти, придурок!

- Значит, врата открылись… - пробормотал стукнутый чистильщик, никак не реагируя на мой вопль и пинок. - Зло исчезло из мира через очистительный огонь, и Создатель в милости своей прислал ему невинную замену… Братия! - вдруг торжественно провозгласил этот псих: - Возрадуемся же! Ибо миссия наша, хоть и частично, выполнена!

И вдруг отпихнул меня в сторону так, что я едва удержалась на ногах.

- Иди, дитя, и не греши! - выдал урод, а потом повернулся к двум балахонщикам, один из которых держал с таким трудом добытую ведьмовскую книгу, а другой - сетку с Римусом.

- Братия! Закончим же дело, угодное Создателю, и изгоним из мира остатки скверны! Сей мерзостный оборотень, прихвостень ведьмы, должен отправиться в преисподнюю вслед за своей хозяйкой, как и ее колдовская книга! - и он торжественно указал на пылающий в камине огонь.

- Нет! - я закричала и кинулась с кулаками на эту толпу сумасшедших, уже не слишком хорошо соображая, просто от отчаяния. Они… они хотят сжечь Римуса, а меня просто отпихнули в сторону, и… нет! Если уж в огонь, то вместе…

«Вали отсюда и не греши, пля! - вдруг слабо отдалось у меня в голове. - Сказали же тебе… Вали к герцогу! Р-р-р-р!»

Я даже замерла на одну миллисекунду, потому что меня едва не сбило с ног волной эмоций. Римус был в ярости, и злился он на Валентайна, который до сих пор, идиот, не оттащил меня в сторону и в безопасность, и…

Это секундное промедление дорого нам обошлось. Жуткая живая стена из черных балахонов сомкнулась вокруг тех очистителей, что держали сеть и книгу, и вся толпа монолитной массой двинулась к огню.

- Читайте молитву, братие! - донесся до меня зычный голос главного психа. - Читайте, ибо благодаря ей Создатель снова откроет врата миров и вышвырнет скверну прочь!

У меня подкосились ноги и потемнело в глазах. Сама не знаю как, но я даже сквозь тучу черных ряс видела, как двое палачей остановились возле камина и торжественно подняли свою ношу, готовясь одновременно бросить в огонь книгу и сеть с пойманным оборотнем.

Господи… если бы эту сеть как-то порвать, хоть чуть-чуть, маленький крыс выскользнул бы и сбежал… но он стянут ею так, что не может пошевелиться, и упадет в огонь вот уже сейчас… на угли... сейчас…

Все внутри словно помертвело и выморозилось. Чувства стали кристально четкими, но колючими и твердыми, как ледяные глыбы. Угли. От моего оборотня через минуту останутся только угли. Которыми можно будет нарисовать его портрет на стене и умереть возле него, потому что…

Мысль, как молния, пробила ледяную корку отчаяния, и я даже вскрикнула. Стройный хор мужских голосов уже затянул свою заунывную молитву, и у меня на голове встали дыбом и зашевелились волосы, потрескивая и искря, как перед грозой.

Я обернулась и безумным взглядом окинула полутемную часовню. Взгляд выхватил из тени Валентайна, только что твердо стоящего над лежащими Марион и Николет с мечом, а теперь с невнятным возгласом кинувшегося ко мне. Явно раненого Аллистера, который с матом выдирался из пришпиленной двумя арбалетными болтами к стене рубахи… очистители оказались виртуозными стрелками - легким ранением и его же одеждой обездвижили особо настырного противника, чтобы не мешался… не то, не то!

Алтарь! И книга на нем - похоже, местная библия… и еще какой-то лист бумаги, перо, чернильница… Я ловко увернулась от Валентайна и буквально пролетела последние шаги до алтаря.

Мерное пение нарастало, поднимаясь до крещендо, и я с коротким всхлипом зашарила руками вокруг местной библии. Что это? Брачный договор между дохлым уже Лайором Каррингтоном и Николет? Какая разница!

Если перевернуть его, то это просто лист чуть желтоватой хорошей бумаги, и гусиное перо скользит по нему легко-легко, заставляя рисунок проступать сквозь пустоту. И руки почти не трясутся.

Там, за моей спиной, какие-то торжественные слова выкрикивались в голос, и я чувствовала, знала, что палачи уже замахнулись и бросают в огонь одновременно билет в мой мир и моего оборотня… моего… оборотня!

Хитрая крысиная морда щурясь смотрела на меня с рисунка, а я, отчаянно всхлипывая, прижала лист бумаги руками и…

- Римус!

Мой отчаянный крик улетел вверх и заметался где-то под сводами часовни. Стало тихо-тихо, словно все вокруг было просто нелепым клипом и замерло, когда неумелый видеомонтажер резко нажал на паузу.

В этой тишине что-то гулко стукнуло, раз, другой… я даже не сразу поняла, что это бьется мое собственное сердце. И кажется, все медленнее, медленнее… с каждым мгновением по мере того, как приходит понимание: его нет… он не появился…

«Пля-а-а-а-а-а-а-а-а!»

Царапучий, извивающийся и остро воняющий паленой шерстью крыс свалился мне почти на голову откуда-то из-под купола часовни, видимо от растерянности и потери ориентации, яростно зашипел, ощерился полной пастью зубов и даже чуть не цапнул меня за руку, когда я с невнятным вскриком схватила его поперек пушистого пуза и прижала к груди, заливая слезами.

«Тихо! Тихо же! - мысленно взмолилась я, открывая глаза и оглядывая проклятущую церковь почти безумным взглядом. Дверь в комнату с камином все еще была открыта, но за ней уже никто не выл, и вообще балахонщиков больше не было видно. - Они думают, что ты упал в костер и сгорел… Не превращайся!»

Меня снова пронзило острым страхом, что какой-то из очистителей заметит, что в последнюю секунду жертва перенеслась из пламени ко мне за пазуху, и все повторится.

«Та бы Слава рыдать от встречи со мной не стала, точно…»

«Какая еще та! - я уже вслух всхлипнула и прижала к себе зверька так, что он по-крысиному возмущенно пискнул. - У тебя есть только одна Слава! И никаких больше!»