Марина. Хорошо ли ты меня знаешь (СИ) - "Ореанна" - Страница 4

— Что будете делать? — Спросил Дима.

Еще не вечер, возвращаться в ночлежку нет смысла, а делать все-таки что-то надо.

— Пройдусь по книжным, зайду в библиотеку.

— Зачем?

— У меня свои методы.

Сейчас ему нужен был интернет и телефон.

Тут их пути разошлись. Мишкин отправился воплощать свой план, а Дима пошел бродить по городу. «Изучать местность», как он это называл. Иногда во время таких изучений ему попадалось на глаза что-то интересное, или приходило в голову нечто неожиданное, что служило толчком к расследованию. Хотя, будем честными, чаще всего это были праздные прогулки по разрекламированным районам чужого города.

Лондон! Просто не верится! Он ходит по Лондону! В самом деле, по правде!

В этот раз его маршрут не отличался особой оригинальностью. Пелл-Мелл, Трафалгарская площадь, Гайд-парк. Ближе к вечеру он вернулся обратно к издательству и занял наблюдательный пункт. Ровно в восемнадцать ноль семь секретарша вышла из здания. Ее звали Эммой, у нее была спортивная фигура и чуть лошадиное лицо, и она была не против продолжить утреннее знакомство где-нибудь в пабе.

Все шло хорошо, точно так же, как это происходило бы в Киеве, Москве или любом другом городе. Женщины — всегда женщины. Но потом она вдруг на что-то обиделась и ушла. Ну и фиг с ним! Зачем нам женщины?

Ближе к полуночи было сделано важное открытие: эти лондонцы — неплохие парни! С ними можно общаться!

Поздно ночью кто-то из новых приятелей довел его до отеля. Кое-как Дима заполз на кровать и отключился. Утром он узнал, что Сережа так и не вернулся.

Закономерное следствие прогулки — раскалывающаяся голова, и грызущее недовольство собой.

— Кофе? — предложил Мишкин.

Дима покачал головой, после чего пришлось ждать, пока мир опять станет на место.

— Нет уж, спасибо.

— Анальгин?

Вряд ли это как-то могло бы повлиять на шторм в его голове. Однако после двух таблеток шторм затих до небольшого волнения. Так лучше. С легким бризом как-то жить можно. И даже ду… это, думать. Может быть.

— Что нового?

И как это он умудряется быть таким умытым и спокойным, подумалось Диме.

— Она ничего не знает.

— Кто?

— Секретарша не в курсе.

— А, ну конечно. Это с ней вы вчера напились?

— И с ней. И не с ней тоже. Нас было много.

— Это очевидно.

Это его пристрастие к литературным оборотам! Раздражает.

— А у вас что?

— Калифорния, Голливуд, человек по имени Адам Стравински, встреча назначена на послезавтра, десять тридцать по местному времени. Самолет сегодня в три.

— Кто такой Адам Стравински?

— Агент, который договаривался о правах на экранизацию. Было бы неплохо найти Изабел Йорк, режиссера, и добраться до продюсера. Но главный упор — на Стравински.

— Йорк, Стравински, Голливуд… — послушно повторил Дима. Голова кругом! Счастливчик этот мастодонт!

— Могут быть пробки, в любом случае выехать нужно заранее, так что собирайтесь.

— Что?

— Вы летите сегодня в Америку, самолет в три, я же сказал.

— Я лечу?

— Ну не я же. Я остаюсь тут.

Дима быстро проглотил кофе, покидал вещи в сумку — голова к тому времени успокоилась, но думать упрямо не хотела — собрался и выехал в аэропорт. За ночь мастодонт успел не только найти нужных людей и как-то договориться о встрече с ними, купить билеты, оформить визы, но и составить план действий. По пути Дима просмотрел записи Мишкина — довольно толково, как для непрофессионала.

Уже в аэропорту ему позвонила Эмма и зачем-то долго извинялась о вчерашнем. Это было сумбурно и неприятно, особенно потому что о вчерашнем он помнил смутно. Закончилось обещанием писать и договором о встрече «когда он вернется». Если он когда-нибудь вернется.

Из дневниковых записей Марины

Ты удивляешься, почему я читаю такие книги. Я знаю, что тебе это не нравится. Поэтому я читаю их тайком. Возможно, это даже придает моему чтению каплю очарования. Потому что сами по себе они ужасно скучны.

Я хочу найти идеальный сюжет. Она — конечно — должна быть юной, красивой невинной девушкой. Но не дурой. Так почти никогда не бывает, все женские персонажи оказываются либо юными идиотками, либо стервами. Даже если автор клянется в том, что его героиня прочитала всю философскую библиотеку того периода (конечно, включая Платона и Вольтера), она вдруг не может связать двух слов и ничего не знает о вопросах пола. Т. е. книг по истории и ботанике ей не давали, о Ричардсоне она в жизни не слыхала. Ну ладно. В общем, с героиней незадача.

Далее, мне бы хотелось, чтоб мужской персонаж был благородным, сильным, смелым и героичным. Как в детских сказках. Помнишь, как это бывало у Стивенсона? Но вместо этого авторы постоянно подсовывают замученных комплексами невротиков. Стандартный сюжет состоит из длительных размышлений о том, можно ли доверять теперь кому-нибудь после того, как в детстве убежала любимая кошка и пересказов того, как «люблю, но не скажу». Это скучно.

Далее. Героиня, конечно, должна быть красивой. И что я нахожу? В лучшем случае выражения типа «ее лоб/брови/глаза были идеальной формы», «ее лицо было совершенным», «ее губы созданы для поцелуев». Но это не описательно. Редко, но встречаются озарения о том, что лицо — это маска, оживляемая тем, кто внутри. Но этот внутри обычно оказывается истеричкой, так что и оживлять, собственно, некому.

Теперь. Любовь. Любовь у них описывается, как производная от влечения и, чаще всего, ничего кроме влечения не включает в себя. «Когда он увидел ее, внутри него зажглось», «в ней полыхнула гормональная буря», «она никогда не знала, что прикосновение может быть таким…» — и т. д. Мы с тобой взрослые люди и знаем, что такая вульгаризация любви не просто глупа, она вредна и опасна, если принимать ее всерьез. Это чтиво, которое не годится даже для подростков. Но я-то — я вышла из возраста, когда взахлеб читают Вальтера Скотта, мне хочется снова пережиь то же очарование от встречи благородного и доблестного рыцаря Айвенго с прекрасной дамой Ровеной — но не так скучно, как это было у самого Вальтера Скотта, а так, как в нашем старом фильме. Я все еще считаю Бальзака лучшим писателем, но читать его не хочу. Когда я была молода, одинока и несчастна, я бы оскорбилась, скажи мне кто-нибудь, что я опущусь до бульварных романов, я смотрела Альмодовара и Озона, потому что они были такими же сумасшедшими, как я сама.

А теперь я выросла. И просто хочу, чтоб благородный принц встретил прекрасную даму, они полюбили бы друг друга, поженились и были бы счастливы. И чтоб это было описано не слишком долго, не слишком скучно, не слишком глупо, и все были бы психически здоровы.

И представь себе — я еще не нашла ни одного подходящего сюжета.

Англия, 2005.

Мистер Кэррингтон не вернулся на второй день, не вернулся и на третий, и еще через несколько дней. Похоже, он прятался. А это уже само по себе — доказательство преступления.

Несколько раз из Голливуда звонил Дима. Ему удалось добиться встречи с режиссером и даже пятиминутной очной ставки с продюсером. Высокопоставленные друзья Милы Сергеевны творили чудеса: достаточно было звонка, и открывались тайные двери. Но узнать ничего не удалось. Голливудские агенты вели дела с Кэррингтоном, других выходов на автора книги не было.

А Кэррингтон прятался. То, что один иностранец, не имеющий в Англии никакой поддержки, может испугать преуспевающего дельца, заставляло задумываться. С чем же связана история с издательством романа? Почему Кэррингтон считает, что простое «ничего не знаю» недостаточно в этом случае? И тогда — кого и что он прикрывает?

Иннокентий Борисыч ежедневно звонил в издательство — не в надежде что-то узнать, но в расчете на то, что пока он звонит и задает одни и те же вопросы, других действий от него не ждут. Через Диму — у того были какие-то отношения с секретаршей Кэррингтона — удалось добыть план поездок и адрес загородного дома Кэррингтона. Туда он и собирался навести визит.