Марина. Хорошо ли ты меня знаешь (СИ) - "Ореанна" - Страница 15

Ричард — опытный паук. Вот он сидит в паутине и тянет за нити. И оба они пляшут. Потянет — она заплачет, отпустит — успокоится. Чего он хочет? Натянуть или отпустить? Отпускает.

— Хорошо, хорошо. Что было дальше?

— Джену взяли на роль. Когда она сказала, кто будет делать фильм, я насторожилась. Но я не могла рассказать ей всего.

— Понимаю.

— А потом она сказала, что у нее назначено деловое свидание. Понимаете, с ним!

Днем, я пила кофе, она порхала по кухне и собиралась уходить. И так, мимоходом сказала об этом.

И я должна была все рассказать, я должна была вцепиться в нее и не отпускать, пока все не скажу! А у меня вот тут застряло, — она показала на горло. — Я ничего не сказала. Я попросила ее не ходить, а она только рассмеялась. Но потом спросила, почему я так говорю…

(- Почему у тебя такое лицо?

— Какое?

— Ну, такое…

— Я слышала, что он садист.

— Я тоже слышала. Это завистники! Он же такой талантливый! Конечно, о нем будут говорить гадости!

— Не ходи! Я очень тебя прошу!

— Ну что ты пристала! Я сама могу о себе позаботиться!)

В конце концов она пообещала позвонить, если что-то случится.

— Что было дальше?

— Кажется, я вышла из себя. Раскидала вещи. Но не так много — это не был тот погром, который был потом в доме. Я даже убрала почти все. Но может что-то и осталось — надо было идти на работу.

— Она позвонила?

— Да. В три часа. Я говорила, но мне никто не верил.

— Что она сказала?

— Ничего. Я как раз обслуживала клиентов, а увидела звонок только через полчаса.

Я отпросилась. Шарль очень не хотел отпускать меня, мы даже поругались. Но мы часто ругаемся, это ничего.

— Шарль — это начальник?

— Что? А, да. Наш шеф. Шеф-повар. Он из Франции, или только притворяется, я не знаю.

— Вы поссорились с Шарлем. Что потом?

— Я ушла с работы и поехала искать Джену.

— Где?

— Домой. Нет, не к нам — к нему домой. В тот раз мы встречались у него. Я подумала, что он всех к себе водит.

Но их там не было. В доме были слуги. Я кричала, требовала, чтоб он вышел, мне сказали, что его нет. Я ждала несколько часов, а потом пошла искать его в ресторанах, в которых он обычно бывает. Кто-то сказал мне про клуб — и я пошла туда. Он был там.

— Почему Вы назвались Дженой?

— Чужих туда не пускают. Ну, вы знаете. Я не из тусовки. Я тогда подумала, что это удачная мысль. У меня был пропуск на имя Джены. Она иногда давала…

— Нет, Вы его нашли, пока рылись в ее вещах утром.

— Да… он лежал в ее другой сумочке.

В клубе было людно. Все свои — из мира кино и шоу-бизнеса. Актеры, в основном начинающие, несколько известных. Журналисты, делающие карьеру на актерах. Режиссеры, сценаристы.

Шумно, дымно, полутемно. Много музыки, много выпивки. Никто не обратил внимания на женщину, проталкивающуюся сквозь толпу. Да и с чего, собственно? Почти все лица незнакомы, большинство тут старается показаться своим, искушенным и насквозь испорченным — и почти все они новички. Год назад Стефани была одной из них и ее лицо узнавали. Сегодня она была рада своему инкогнито.

Найти Френка оказалось несложно. Где бы он ни был, вокруг создавалась атмосфера возбуждения. Люди непроизвольно скапливались поблизости, так манила к себе атмосфера власти и денег. Все привыкли к этому. Надо отдать должное, Френк действительно был тем, что о нем говорили — звезда первой величины. Гений в мире постановок.

Он не выглядел тем негодяем, которым она его знала. Стефани даже подумала, что наверно, у нее разыгралось воображение. Мало ли зачем звонила Джена. Может, она хотела сказать, что обед отменен, или, что обед закончен, и все прошло хорошо. И мог ли вообще этот красивый человек сделать что-то подобное? Она была близка даже к тому, чтоб засомневаться, а происходило ли это с ней вообще. Но тут Френк понял голову и взглянул — не на нее даже, просто вперед. Но показалось, что глухой шум стал размытым, а свет мигнул, все пальцами показывают на нее, а Френк, конечно, видит ее насквозь и улыбается. Зачесался шрам на спине, тот, что под лопаткой. Нет, это было. Было. И Френк действительно улыбался — ей ли, кому-то другому?

Френк разговаривал с кем-то — таким суховатым стариканом, очень прямым, очень аккуратным, но сейчас, видимо, взволнованным, потому что его, прежде перпендикулярный, галстук теперь был сдвинут в сторону, а волосы взъерошены. Оба были заняты разговором. А Стефани поняла, что не сможет подойти близко и задать свой вопрос. Вообще не сможет. Никогда. Она может делать только одно — бежать.

Она повернулась, чтоб уйти. Но путь ей преградил очень красивый молодой человек, высокий и чернявый.

— Эй, Френк! — Воскликнул он с каким-то необычным акцентом.

Френк что-то ответил, но она уже убежала, вжалась в соседнюю колонну, в ужасе от того, что сейчас ее увидят и опознают. Молодой человек недолго пробыл в компании Френка и старика. Вот он отошел, нашел себе место и новую компанию. Несмотря на решение уйти, Стефани бродила за ним следом от места к месту, от компании к компании. Френк недосягаем, а этот — этот ее не пугал, наоборот, притягивал. Кто-то произнес слово «детектив», что заинтриговало ее еще больше. Детектив может быть полезен. Он может что-то знать. А может быть опасен, если служит Френку. Во всяком случае, она провела еще около получаса, слоняясь вокруг. А потом решилась — и пошла на абордаж…

— Прости меня! — Сказала вдруг Стефани. — Что я впутала тебя во все это.

Ее обуяло покаянное настроение. Она чувствовала себя виноватой — во всем. Что сделала, чего не сделала, в том, что вообще живет. Но Ричард оборвал этот поток жалости к себе.

— Теперь расскажите о том, что вы дали ему выпить.

— Выпить? Я?

— Та адская смесь, что вырубила нашего друга до следующего утра.

— О! — Она казалась озадаченной. — Я, кажется, понимаю. Видите ли, когда я подошла к Диме, он был уже пьян. Я удивилась потом, в машине, почему он так быстро уснул, но я думала, что это из-за того, что он много выпил уже до меня.

— А на самом деле?

— Так это же был тот старик!

— Какой старик?

Они не успели сказать друг другу и десятой части той глупости, которой обмениваются молодые люди, прежде чем принять решение о предстоящей ночи. Но дело шло хорошо. Молодому человеку она явно понравилась. Он был уже почти готов пригласить ее куда-то пойти отмечать это знакомство, когда, к неудовольствию обоих, их отвлекли. Старик, до того говоривший с Френком, вдруг подошел к ним.

— А, вот вы где! — весело сказал он. — А мы как раз вспоминали о вас с нашим общим другом, Френком.

Стефани напряглась, но фраза, как оказалось, относилась не к ней. «Вряд ли он узнал меня» — подумалось ей. Ведь прошел уже год. Прическа, макияж, несколько лишних килограмм меняют женщину.

— Пойдемте, попрощаетесь! Вы ведь завтра улетаете. — Сказал старик.

— Я бы с удовольствием, Адам…

(слушатели издали невольное восклицание)

— Я бы с удовольствием, Адам, но как видишь, я занят. — Ответил молодой человек.

И если б Джена-Стефани не была в этот момент занята совсем другими вопросами, она могла бы чувствовать себя польщенной. Она имела на это право: еще ни разу за последние десять лет ни один человек не предпочел обществу Френка чье-то еще и не осмелился ответить на его приглашение прямым отказом.

Старик снова что-то сказал. Молодой человек скривился, но, все же, встал.

— Не убегай, я ненадолго! — Попросил он.

И он действительно вернулся очень скоро. В одной руке он нес бокал вроде тех, из которых пьют мартини, другой подносил ко рту такой же.

— На, возьми! — Сказал он, протягивая коктейль Стефани. — Это вкусно.

— Но я не выпила его.

— Почему? — Ричард подался вперед. Впервые за все время разговора он выглядел увлеченным.

— Случился маленький несчастный случай. Столкновение. Кто-то задел Диму, и коктейль разлился — как раз на его рубашку. Поэтому мы пошли замыть ее, а потом ему стало плохо. И я посадила его в машину и увезла.