Волчья Луна (СИ) - Мах Макс - Страница 47

Однако планам этим не суждено было сбыться. Во всяком случает, не так скоро, как хотел Август. Едва он приступил к десерту, — кажется, это были итальянские булочки из заварного теста — как у него горлом пошла кровь…

Сначала Августу показалось, что это просто крошки сухой обсыпки попали ему не в то горло. Он поперхнулся, закашлялся, прикрыв рот салфеткой. Потом ему, как будто, полегчало и, вытерев губы, он хотел отложить салфетку, но замер, увидев, что она вся в крови. Это удивило Августа, но не напугало. Он хотел сказать об этом Теа, у которой глаза расширились от ужаса, когда она увидела кровь, но не смог произнести ни слова. Захрипел, ощущая удушье, и почти сразу же потерял сознание. Так что дальнейшие события происходили уже без его участия.

Как поведали ему позже очевидцы происшедшего, — то есть, Теа и Анна, — Августа вырвало кровью, и он отрубился. Дыхание ему вернула охотница, отлично владевшая приемами "неотложной помощи в экстренных ситуациях". Судя по ее замечаниям, Аннушке Брянчаниновой не раз и не два приходилось вытаскивать своих друзей-охотников прямиком с того света. Но "чрезвычайные меры" — это не настоящее целительство, поскольку Аннушка была все-таки бойцом, богатыркой-охотницей, но никак не знахаркой или ведуньей. Поэтому дальнейшие "реанимационные мероприятия", — если и дальше использовать терминологию Татьяны, — проводила уже графиня Консуэнская. Будучи колдуньей, Теа могла много больше, чем девица Брянчанинова, но и она не умела лечить неизвестные ей хвори. Да и известные — не все и не всякий раз. Поэтому Теа смогла лишь несколько облегчить состояние Августа, — что тоже не мало, — и продержать его в мире живых, пока не подоспела помощь в лице волшебницы Весты. Чаровница, — надо отдать ей должное, — примчалась по первому зову. Она долго возилась с Августом, но по мере того, как "пациенту" становилось лучше, впадала во все более очевидную мрачность. Причину столь странной реакции на, казалось бы, вполне "положительную динамику" в состоянии Августа она объяснила сама, но несколько позже и, скорее самому пациенту, чем хлопотавшим над ним женщинам.

— Во-первых, — сказала она, пристально глядя на обессилившего, но все-таки кое-как пришедшего в себя Августа, — было бы, как минимум, разумно, не говоря уже о вежливости, сообщить мне о том, что вы, граф, очнулись.

— Мы собирались… — попробовал Август лепетнуть какое-то жалкое оправдание, но Веста умела быть твердой, не говоря уже о жесткости.

— Во-вторых, — она, словно бы не обратила внимания на его жалкую попытку, продолжая последовательно и неумолимо излагать свою позицию, — вам следовало обсудить вмешательство высших сил, прежде всего, со мной, ибо я единственная из присутствующих хоть что-нибудь в этом понимаю.

— Высших сил? — попробовала вклиниться в разговор Теа.

— Помолчите, милочка! — остановила ее чаровница. — Вы еще не вернули себе и половины знаний, которыми располагали раньше, тем более, если речь идет о делах Круга и Рода. Вы первая должны были сообщить мне о таком невероятном излечении графа, и уж тем более о том, что он наконец пришел в себя.

— Я… — попробовала оправдаться Теа, но куда там. Веста не даром являлась главой Круга, воли и авторитета ей было не занимать. Приближенная императрицы и принцесс она могла себе позволить говорить свысока даже с аристократами.

— Кто вас спас, Август? — Прозвучало холодно и жестко. — Кто к вам приходил? Богиня или ее посланец?

— Э… — Август не то, чтобы собирался скрытничать по такому поводу, но в спальне помимо Теа и Весты присутствовала и Аннушка Брянчанинова.

— Можете не таиться, граф! — разрешила его сомнения Веста. — Боярышня Брянчаниова — мое доверенное лицо. Так что можете говорить при ней.

— Ну, раз можно, значит можно…

— Не сомневайтесь! — еще раз напомнила Веста о своей власти. — Итак?

— Ко мне приходила матриарх "темной линии" северных рысей.

— Она назвалась?

— Да, — подтвердил Август. — Сказала, что ее зовут Теодора из Арконы, и что Теа приходится ей внучкой в пятьдесят седьмом колене…

1. Имение графа Новосильцева Слобода, четвертое января 1764 года

Перешли удачно. Август сумел бросить переход на тысячу сто двадцать три километра, и удерживал портал открытым почти четыре минуты. Практически "рекордный бросок", как выразилась Татьяна. Августу ее похвала была чрезвычайно приятна, но он и сам понимал, что сделал даже больше, чем предполагал заранее. Мало того, что "положил" переход ровно туда, куда хотел, так еще и пропустил через него не только членов экспедиции, но и три дюжины гайдуков охраны и слуг, включая камеристку Теа Маленькую Клод и двух своих верных слуг, Катарину и Огюста.

Уходили ночью, как и планировалось, из подвала во дворце графа Новосильцева, и через считанные мгновения — члены экспедиции шли сразу за пятью гайдуками графа Василия, — оказались во дворе имения Слобода. Здесь тоже была ночь, и стоял, как говорят русские, трескучий мороз. Двор был припорошен снегом, но небо над головой оказалось чистым: черный бархат, расцвеченный бриллиантами чуть мерцающих звезд. Положа руку на сердце, очень красиво, но Августу было не до этой красоты. Бросив короткий взгляд вверх, да и то лишь после того, как убедился, что они не попали "из огня да в полымя", он сразу же принялся за дело. Пока граф Василий раздавал приказания слугам, а гайдуки под командой девицы Брянчаниновой разбегались окрест, создавая периметр "на первый случай", Август, Теа и принцесса Елизавета проверяли окрестности с помощью своих магических техник.

К счастью, ни засады, ни случайной встречи с врагом не произошло, и вскоре, проследив, чтобы слуги перенесли в дом все принесенные с собой из Петербурга тюки и сундуки, члены экспедиции ушли с мороза в тепло просторного дома, являвшегося центром обширной усадьбы. Со слов управляющего было уже известно, что в округе все спокойно, но охрану все-таки выставили, благо и кроме гайдуков было кого послать в дозор. В имении хватало крепких молодых парней, по-видимому неплохо владевших простым, но оттого не менее опасным оружием — топорами да вилами, и все они были местными уроженцами, то есть отлично знали окрестности и людей, населяющих ближние деревни и хутора. В общем, чужих не пропустят, да и своим, — если что, — спуску не дадут.

Слуга помог Августу освободиться от потрясающе теплой шубы из меха белого медведя, которую подарил ему граф Василий, и от оленьих пимов, но уж шапку из меха полярного волка он снял сам. И шевровые сапоги на низком каблуке, приготовленные для него верным Огюстом, натянул на ноги тоже сам. Наступали времена, когда отсутствие под рукой слуг может стать обыденным делом, как это не раз случалось с ним на войне. Поэтому настраиваться следовало именно на такие обстоятельства, когда одеваться по необходимости придется самостоятельно, а возможно и кашеварить, и, вообще, делать все подряд.

Он подошел к зеркалу, и, отстранив камердинера, ринувшегося было помогать, поправил бриллиантовую заколку на шейном платке, одернул обшлага теплого шерстяного кафтана и, оставшись доволен увиденным, пошел вслед за ожидавшим его графом Новосильцевым наверх — в гостиную, в которой договорились встретиться члены экспедиции. Здесь уже во всю хлопотали жившие в имении слуги. В комнатах было холодно, но хотя бы не затхло и не сыро. Как рассказывал граф, он заранее распорядился, чтобы помещения дома проветривали и протапливали хотя бы раз в неделю. Однако лютые морозы, стоявшие на дворе уже месяц с лишним, легко выстуживали комнаты, едва в них переставали топить печи. Поэтому сейчас, разведя огонь в камине и в большой изразцовой печи, слуги спешили принести в гостиную как можно больше зажженных свечей, вино и легкие закуски.