Волчья Луна (СИ) - Мах Макс - Страница 41

— Прошу прощения, сударыня? — смутился Август, еще не успевший переключиться полностью на новую ситуацию.

— Медленно соображаешь, — с явным сожалением в голосе вздохнула незнакомка. — Еще немного, и совсем обеспамятуешь! Что я тогда с тобой буду делать, Август? Итак уже из-за твоей склонности к рефлексии столько времени потеряли в пустую!

— Мы знакомы? — нахмурился Август, все еще пытавшийся уразуметь, что здесь происходит и зачем.

— Нет, Август, — отрицательно покачала головой женщина, — мы не знакомы. Из-за этого я и не смогла прийти к тебе сразу. А окольные пути, ты же знаешь, путанные и долгие. Едва не опоздала…

Между тем, пока незнакомка вела свои странные, напрочь лишенные смысла речи, морок скрывавший ее от глаз Августа рассеялся, и он смог наконец ее рассмотреть. Не красавица, но и обратного не скажешь. Глаза желтые, кошачьи, да и вообще, было в лице этой женщины что-то звериное, намекающее на родство именно с большими кошками. В остальном, все, как и увиделось: высокая, стройная, светло-русая. Одета, имея в виду зимний пейзаж, слишком легко — в белую рубаху-сарафан, но, похоже, холод ей совершенно не мешает. Мало того, что платье сшито из довольно тонкой белой ткани, так незнакомка и обуви не носит. Ходит по снегу босиком.

— Ты ведь понимаешь, Август, что жив только здесь, а там, — неопределенный взмах рукой, — там, ты, скорее всего, уже умер, ну или умираешь прямо сейчас.

"Любопытное заявление! — привычно отметил Август. — Там, здесь… Жив или нет…"

— Ты не похожа на смерть, — он был скорее озадачен словами странной женщины, чем напуган. Жизнь, смерть — на все это он смотрел сейчас отстраненно. Как бы со стороны. Не примеряя на себя, не отождествляя себя ни с тем, ни с другим. Но вот по поводу незнакомки мог сказать с большой долей уверенности: она не смерть.

— Я не смерть, — кивнула женщина, подтверждая его мысль. — Я кто-то, кому вообще не следовало к тебе приходить, ни здесь, ни там. Но ты, Август, вернее, твои обстоятельства, не оставили мне выбора.

— По правде сказать, сударыня, я вас не понимаю, — честно признался Август, пытаясь вспомнить, где это "Здесь и Там"? — Но все еще надеюсь, что пойму после необходимых разъяснений.

— Значит, бой ты не помнишь? — чуть прищурилась женщина.

— Бой? — переспросил Август. — Нет, сударыня, ничего в голову не приходит. Может быть, напомните?

— Россия, — подсказала незнакомка, — Петербург, праздник зимнего солнцестояния, "Воля Гелиоса"…

"Ох, ты ж!"

Вот теперь он понял все. Вернее, все вспомнил.

"Праздник зимнего солнцестояния!" — перед глазами встала стена клокочущего солнечного пламени, лицо опалило волной жара, в уши ударили крики боли и отчаяния…

— Ты Боряна? — спросил, немного приведя свои мысли в порядок.

— Нет, Август, я не Боряна, — женщина смотрела на него с интересом, но и только. — Она, знаешь ли, исчерпала свои возможности. Так что нет, я не она. Но за тебя молит Варвара, и вот ей я отказать не могу.

— Варвара? — переспросил Август, не сразу сообразив, о ком, собственно, идет речь.

— Теа…

"Теа!" — Казалось, он вспомнил все, но оказывается, это было ошибочное мнение. "Все" Август вспомнил только теперь.

— Да, Август, — подтвердила женщина, — она тебя вымолила. Цени!

— Ты Джевана? — Вопрос напрашивался. Кому еще могла молиться Теа, если не Деве-Джеване?

— Джевана? — шевельнула бровью женщина. — Богиня? Лестно, конечно, но ты снова не отгадал. Я Теодора-Барбара из Арконы — первая в своем роду, Матриарх "темной линии" северных рысей. А твоя Теа-Барбара, Август, моя внучка в пятьдесят седьмом колене. Представляешь длину нашей поколенной росписи?

— Да уж… — В некоторых случаях ответ междометием лучше попытки отвечать, по существу. Да, и что он мог ей ответить?

— Не сомневайся! — Матриарх обозначила улыбку, но лицо ее стало, пожалуй, еще холоднее, чем прежде.

— Но ведь ты давно умерла, разве нет? — спросил Август, пытавшийся осмыслить то, что только что сказала ему Теодора.

— Матриархи не умирают до тех пор, пока жив Род, — отмела его возражение женщина.

Что ж, возможно, что и так. Не даром же многие молитвы обращены не к богам, а к душам великих предков. Но, с другой стороны, напрашивается вопрос: почему к Августу пришла Теодора, а не кто-нибудь из его собственных пращуров? Должны же и у него быть свои патриархи, или нет? К слову, любопытный вопрос. И, хотя Август никогда этой темой всерьез не интересовался, интуитивно он склонялся к гипотезе, что Род или Клан — не обязательный фактор для объяснения магических способностей. Есть чистые линии — как у истинных аристократов, а есть "нечистые", те, в которых прямая линия наследования неоднократно прерывалась, меняя направление и суть.

— Отчасти ты прав, — подтвердила его предположение Теодора.

— Ты читаешь мои мысли?

— Здесь ты в моей власти, — объяснила матриарх. — Я пришла к тебе не прямо, а опосредствованно, через твою Теа-Татьяну. Но раз уж пришла, сейчас и здесь ты на время стал одним из моих кланников. Только так я смогу тебе помочь.

Сказанное Августа не удивило. К чему-то подобному он уже был готов всем ходом этой странной беседы. К чему он был не готов, так это к тому, что Теодора назовет Теа Татьяной.

— Удивлен? — похоже, она и в самом деле, читает его мысли.

— Возможно…

— Мог бы сообразить, — посмотрела ему в глаза Теодора. — По эту сторону мира все тайное, что связано с моим Родом, становится явным. По крайней мере, для меня.

— Значит, ты знаешь, — кивнул Август, принимая ее ответ. — Но тогда…

— Нет никакого "Но", Август, — взмахом руки отмела его сомнения женщина. — Ты этого пока не понимаешь, но, возможно, когда-нибудь сможешь понять. Ты же умный мальчик, Август Агд сын Конрада ле Бери, правнук Лионеля де Карвуа, потомок в девятом колене герцога Констана I из Дома Гатине-Анжу… Впрочем, если я расскажу тебе все сейчас, чем станешь заниматься на досуге? Генеалогия — увлекательная наука, ее стоит изучать. Но хватит болтовни! Время на исходе, так что приступим, пожалуй, к тому, зачем я пришла…

Женщина сделала еще один шаг навстречу Августу, воздела руки к небу, и на Августа сошел покой, растворенный в золотом сиянии…

2. Петербург, двадцать пятое декабря 1763 года

Август пришел в сознание только через четыре дня, хотя сам об этом в тот момент, разумеется, не знал. Очнулся, как проснулся, плавно и не без удовольствия, но был, словно бы, рассеян, и не сразу вспомнил, что с ним случилось накануне. Оттого и удивился, обнаружив рядом с собой, — но не в постели, как следовало бы ожидать, а в кресле, вплотную придвинутом к кровати, — задремавшую в неудобной позе Татьяну. Женщина выглядела усталой и неухоженной, что было совершенно на нее не похоже. Но, как ни странно, даже в таком непривычном виде — растрепанные потемневшие и потерявшие живой блеск волосы, тени под глазами, нездоровая бледность лица, — в глазах Августа она не утратила и грана своих красоты и очарования. Во всяком случае, это было первое, о чем он подумал, открыв тем утром глаза и увидев перед собой спящую Татьяну.

"Ma belle! — улыбнулся он, рассматривая смежившую веки женщину. — Bellissima!"

Ну, что ж, все так и обстояло — изумительная красавица! Пусть и уставшая, вымотанная, но по-прежнему великолепная Теа д'Агарис! Такой ее видели все остальные люди, такой воспринимали, не подвергая возникающий в их воображении образ даже самому робкому сомнению. И лишь один Август знал ее тайну: там, под намертво прикипевшей маской безупречной обольстительницы скрывается совсем другая женщина. Юная девушка, обладающая острым умом ученого, мужеством прирожденного бойца и темным Даром необыкновенной силы, но главное — удивительной душой, в которую невозможно не влюбиться, что Август, собственно, и сделал. Полюбил, любит, влюблен…