Волчья Луна (СИ) - Мах Макс - Страница 38

"Да уж, — еще раз вздохнул Август, обозревая поле отгремевшего сражения. — Не приведи, Юпитер!"

Покачав головой, он опустил взгляд на свои ноги. Голенища коротких сапог, чулки и штаны сильно обгорели до середины бедер. В прорехах была видна покрывшаяся волдырями красная, а местами и почерневшая от магического огня кожа. То же самое случилось с левым рукавом камзола и рукой от локтя до плеча.

"Хорошо хоть яйца не поджарились!" — вынужден был признать Август.

Осмотр ран не оставлял места для сомнений: самому ему с такими ожогами не справиться, и это, не считая нескольких колотых и рваных ран на груди, правой руке и левой щеке.

"Как вообще жив остался?!"

Но об этом можно было только догадываться, поскольку в памяти Августа никаких подробностей сражения просто не сохранилось. Осталось лишь общее впечатление, тонущее в тумане неопределенности.

— Вам нужно к целителю, — сказала по-прежнему стоявшая рядом принцесса Анна. — Мне с такими ранами не справиться, и вы недолго продержитесь на своих зельях. "Поцелуй Фрейи"… Это ведь был "Поцелуй Фрейи"?

— Да, — кивнул Август. — Вы совершенно правы, ваше высочество, это "Поцелуй Фрейи". Что с вашими сестрами?

— Екатерина невредима, Елизавета отделалась синяками и шишками, а "Поцелуй Фрейи" перестанет действовать уже через час…

— К кому посоветуете обратиться? — Август был знаком только с одной сильной целительницей, да и про ту ему только что рассказала сама принцесса Анна.

— Не волнуйся, Август, сейчас я все организую, — Новосильцев появился откуда-то из-за спины, но, пока тот не заговорил, Август его даже не услышал. В таком он был ненормальном состоянии. — Пойдем со мной! И вы, ваше высочество! Прошу вас быть моей гостьей!

— Разумеется, если у вас нет других планов, — галантно поклонился граф Василий.

— Я думала, помочь раненым, — растерялась девушка.

— Им помогут и без вас, ваше высочество! — возразил граф. — Кавалергарды подошли буквально пару минут назад… и скоро прибудут сестры из обители… Вам не следует и далее оставаться в таком ужасном месте. Это не только мое мнение. Ее высочество Екатерина попросила меня позаботиться о вас…

1. Петергоф, двадцать первое декабря 1763 года

Трудно сказать, как граф Василий уцелел в бойне, случившейся в Нижнем парке Петергофа, — Август его об этом, впрочем, и не спрашивал, — но еще сложнее объяснить, как он умудрился так быстро достать среди воцарившегося хаоса сани и отправить Августа и принцессу Анну к себе домой. Под домом, как вскоре выяснилось, подразумевался не дворец Новосильцева в Петербурге, а "охотничий домик" в Заячьем Ремизе близ Никольского пруда. И хорошо, что так. До Петербурга ехать было далеко и долго, а до Сильцовой мызы — рукой подать. И получаса не прошло, как Августа уже укладывали в постель, попутно освобождая от обгоревшего рубища, в которое превратился его замечательный костюм. А затем, один из слуг графа смазал ожоги Августа каким-то остро пахнущим местным снадобьем, за эффективность которого высказался сам хозяин дома, принцесса Анна залепила раны Августа кашицей из заговоренной золы, зеленой глины и коньяка и дала выкурить трубку, набитую смесью голландского табака, дурман травы и дикой конопли. После этого Август задремал и очнулся лишь тогда, когда к нему пришла целительница Боряна.

Чародейка-ведунья оказалась высокой светло-русой и сероглазой женщиной, одетой во все белое: предположительно белоснежный расшитый жемчугом сарафан, — видны были, правда, только манжеты, — летник переливчатого белого шелка и телогрею из дамаста, подбитую мехом полярной лисы, называемой русскими песцом. Проснувшись под ее внимательным взглядом, Август не только рассмотрел гостью, но и вполне прочувствовал свое состояние. Действие зелий, которые дала ему принцесса Анна, прекратилось, и к Августу вернулась боль, вернее, разнообразные ее проявления, различающиеся по испытываемым Августом ощущениям и по силе их воздействия. Ну и слабость, разумеется. Настолько беспомощным и так ужасно страдающим он себя не помнил, хотя ни раны, ни ожоги не являлись для него чем-то новым.

Будучи офицером на войне и бретером в светской жизни, Август был неоднократно ранен холодным оружием и пистолетными пулями. Досталось ему пару раз и в силу его весьма специфических научных интересов. Не все алхимические опыты и магические эксперименты безопасны, и не всегда заканчиваются, как задумано. Иногда случались досадные промахи или ошибки в расчетах, и тогда что-нибудь взрывалось или возгоралось в опасной близости от Августа. Однако так серьезно, как сейчас, он не был ранен, кажется, ни разу в жизни, и, разумеется, никогда не испытывал столь тяжкого страдания.

— "Воля Гелиоса" — не просто огонь, — словно прочитав его мысли, объяснила волшебница. — Солнечное пламя не только безжалостно. Оно ядовито. Ваши ожоги, граф, плохо поддаются обычному лечению именно из-за того, что через раны в вашу кровь попало "проклятие Гекаты" — очень сильный магический яд. То, что вы все еще живы, счастливая для вас случайность, вернее, удачное стечение обстоятельств. Вы ведь близки с сестрой Варварой?

— С Варварой? — не понял Август, неповоротливые мысли которого боролись сейчас с нестерпимой болью, угрожавшей затопить его и без того спутанное сознание.

— С Варварой-Теодорой, — подсказала чародейка.

— Теа, — наконец, догадался Август, вынырнув на мгновение из охватившей его агонии.

— Пусть будет Теа, — не стала спорить женщина, смотревшая на него без тени сочувствия, равнодушная и невозмутимая, как сфинкс, обитающий "по ту сторону Добра и Зла". — Она ведьма, вы ведь об этом знаете, не так ли?

— Так, — Август изо всех сил старался оставаться в сознании, но боялся, что долго не продержится.

— Ведьмам покровительствует Геката…

"Геката! — мысль эта, казалось, отрезвила Августа, вырвав из цепких лап боли и бессилия. — Геката покровительствует ведьмам… в ее власти яды… и она лунная богиня!"

Теперь он понял то, что, опасаясь чужих ушей, Боряна постереглась произнести вслух. За три дня, предшествующих зимнему солнцестоянию, Август ознакомился с несколькими крайне редкими книгами, содержащими практически никому в Европе неизвестные сведения о "живых вампирах". На юге Европы их называли марой, стригайями и стригони, а финикийцы почитали созданиями луны, называя их иногда "страхом господним". Здесь в России странные способности теплокровных вампиров тоже связывали с культом луны, и, следовательно, они — во всяком случае, женщины стригони бенифици, — могли считаться любимицами не только Дианы-Артемидым но и Гекаты.

— Ваша близость с Теа оберегла вас, граф, от немедленной гибели, — продолжила, между тем, целительница. — Но ваше время на исходе, лунные чары, наведенные Теодорой, ослабевают, и, если мы хотим спасти вашу жизнь, действовать следует немедленно. Вы готовы?

— К чему? — Из весьма лаконических объяснений Боряны Август понял лишь то, что состояние его определяется не столько ожогами и ранами, сколько попавшим в кровь магическим ядом, и что оно плачевно, если не сказать большего.

— К тому, чтобы, беспрекословно подчиняясь, следовать за мной по тропе исцеления, — холодно улыбнулась женщина, как бы дивясь тугодумию своего собеседника.

— У меня есть выбор? — думать действительно оказалось чрезвычайно трудно, практически невозможно.

— Выбор есть всегда, — убрав с губ улыбку, ответила волшебница. — В конце концов, вы можете выбрать смерть.

— Хотелось бы все же пожить…

— Значит, готовы?

— Да, — подтвердил Август.

Умирать он не спешил. Жизнь была слишком хороша, чтобы оставлять ее другим. Тем более, жизнь с Татьяной…