Волчья Луна (СИ) - Мах Макс - Страница 23

Демонстрация алхимически "созданного" рубина произвела на собравшихся за обеденным столом академиков неизгладимое впечатление, и причина этого не только и не столько в красоте и величине драгоценного камня, сколько в том, что догадки алхимиков древности, возможно, не являлись чистой фантазией. Дело в том, что к середине восемнадцатого столетия у многих ученых мужей возник скепсис относительно возможности получения алхимического золота, не говоря уже о философском камне, и алхимия все больше и больше растворялась в выросшей из нее химии. Однако демонстрация Августа не просто намекала, она во всеуслышание заявляла о том, что век алхимии еще не закончен. Похоже, алхимия, всегда находившаяся где-то на пересечении науки с магией, реабилитировала себя в глазах научного сообщества. Во всяком случае, в глазах русских академиков.

Именно это и стало темой ученой беседы, продлившейся до поздних часов вечера.

***

Вернувшись во дворец Новосильцева, Август не застал там ни графа, ни Теа. Впрочем, имелись и различия: женщина за весь день не удосужилась прислать даже короткой записки, а граф, напротив, не только передал через слуг, куда именно он направляется, но также не забыл просьбу Августа и распорядился подготовить место для алхимической лаборатории. В задней части левого крыла слуги освободили просторное помещение, находившееся под самой крышей, поставили там крепкие деревянные столы, застелив два из них листами кровельного железа, прочистили дымоходы в камине и в печи-голландке и перенесли в этот бывший склад ненужной рухляди сундуки с алхимическим оборудованием. Так что, за неимением другого, более интересного дела, Август занялся оборудованием лаборатории, тем более, что чисто техническая работа по распаковке сундуков — ему помогали в этом деле его постоянные помощники Катрина и Огюст — не мешала ему думать. Она попросту не отвлекала от главного. Напротив, принимая у слуг сосуды и штативы, змеевики и прочие приборы и устройства, и расставляя их в должном порядке на трех просторных рабочих столах, Август был волен размышлять на любые темы, сосредотачивая внимание именно на них, а не на чем-нибудь другом.

Думал же он сейчас о том, где находится мир Татьяны и как до него добраться, если это возможно вообще. Дело в том, что, не впервые размышляя на тему "множественности миров", Август все больше и больше уверялся, что в случае с Татьяной проблема эта имеет не астрономический — в духе преодоления концепции геоцентризма, — а метафизический характер. Конечно, он не мог полностью исключить вероятность того, что где-то во вселенной вокруг звезды, похожей на солнце, как сестра-близнец, вращается планета, на которой цивилизация настолько похожа на земную, что на этих мирах совпадут даже страны и языки, населяющих их народов. В такое сходство верилось с трудом. К тому же, в этом случае, душа Тани путешествовала не в метафизическом мире тонких сущностей, а в эфирном пространстве, разделяющем звезды и планеты.

Гораздо более логичной Августу представлялась концепция множественности вселенных. В этом случае, мир Тани принадлежал какой-то иной вселенной по сравнению с миром Августа. Но тогда возникал вопрос о границах. Допустим, и там, и тут существует планета, вращающаяся вокруг солнца, которое тоже существует в двух или более экземплярах, согласно количеству самих вселенных. Но, если так, что из себя представляют эти вселенные? Отражения? Копии? Что? И ведь при всем сходстве существуют и существенные различия. В мире Тани, например, нет или почти нет магии, тогда как мир Августа полон ею. Однако, с другой стороны, цивилизация Августа бедна и не развита с точки зрения науки, техники и промышленного производства, тогда как мир Татьяны знает и умеет такое, что Август не может себе даже вообразить. Он так и не смог до конца понять, что такое телевизор, компьютер или Интернет. Вернее, он представлял себе эти вещи со слов Тани, но не был уверен, что образы, созданные его фантазией хоть сколько-нибудь похожи на то, что существует на самом деле. Но это, как раз, пустяк. Какой-нибудь житель африканских пустынь, никогда не видевший не то, что океана, но и просто полноводной реки, может, конечно, поверить рассказу о морях и огромных озерах или об айсбергах, медленно дрейфующих у южного материка, но вряд ли картинки, которые он создаст в своем воображении, будут хоть сколько-нибудь реалистичны. Другое дело, где именно находятся все эти миры? Что из себя представляет граница, их разделяющая? Ведь она обязана быть, иначе взаимопроникновения миров будут попросту неизбежны. Но как, тогда, преодолела барьер Танина душа? Каким образом она попала в наш мир?

Вопросы, которые задавал себе Август не были чисто умозрительными. Они имели самый что ни на есть прикладной смысл. Если человеческая душа способна преодолевать границу между мирами по случайному стечению обстоятельств, значит это можно сделать и намеренно. Вот об этой возможности, собственно, и размышлял Август. Он не знал пока ни того, как решить эту проблему, ни даже того, как к ней подступиться. Однако опыт показывал, если Август чем-нибудь заинтересуется по-настоящему, рано или поздно он найдет ответы на все поставленные вопросы. Он же создал Теа. И Татьяну призвал и вселил в тело графини Консуэнтской. Смог это — сможет и другое.

Петербург, семнадцатое декабря 1763 года

Этой ночью они не спали. В смысле, не спали вообще: ни в прямом, ни в переносном смысле. Но и простым бодрствованием это не назовешь, поскольку Август и Теа всю ночь работали. Упоминание о работе — тем более, в ночные часы, — наверняка удивило бы многих, если не всех, с кем они успели познакомиться в Петербурге. Тем не менее, правда, имея в виду правду жизни, заключается в том, что истинное колдовство — это, прежде всего, труд. Порой, тяжкий, а порой — и непосильный. Впрочем, в данном случае речь шла всего лишь о тяжелой работе, временами, рутинной и оттого нудной, а временами, напряженной, тонкой, требующей полного внимания и безукоризненной техники. Этой ночью, Август и Теа заканчивали синтез редкого и сложного в изготовлении эликсира, носящего двусмысленное название — "Меч Давида". Начав экстракцию и возгонку первых компонентов будущего эликсира еще накануне вечером, они завершили процесс "творения" лишь за час до рассвета, то есть, в девять с четвертью утра.

— Это оно? — Теа стояла перед шестисоставным алуделем, наблюдая, как из верхней реторты через загнутый вниз носик вытекают последние капли прозрачной, окрашенной в рубиновый цвет жидкости, собиравшейся в укрепленном на бронзовом штативе хрустальном сосуде.

— Да, дорогая! — довольно улыбнулся Август, всегда испытывавший чувство удовлетворения, если работа, тем более, такая трудная, как сегодня, завершается успехом. — Это и есть искомый "Меч Давида". Три капли на чарку воды с вином — одна мера вина на три меры воды — и, если принимать это зелье за час до копуляции, будучи трезвым и на голодный желудок, коитус максимус пациенту обеспечен.

— На один раз? — деловым тоном поинтересовалась Татьяна, принюхиваясь к эликсиру. Он пах грозовой свежестью и мокрой листвой.

— Да нет, — пожал плечами Август, — отчего же? Действие эликсира продолжается от трех до четырех часов. Паузы между приступами эрекции варьируют по длительности в зависимости от конституции мужчины, его темперамента и физического состояния. Однако интенсивное семяизвержение возможно лишь в первой попытке.

— Пробовал? — хитрый взгляд через плечо.

— Только на других, — благожелательно улыбнулся Август. — Мне, дорогая, как ты знаешь, все эти экстракты, зелья и эликсиры пока без надобности.