Мир без огня: путешествие в пустоте (СИ) - "Felix Comrade" - Страница 1

Движение. Всё в нашей с вами вселенной находится в постоянном движении, в постоянном поиске чего-то. Атомы и молекулы, люди и животные, звёзды и галактики, все мы идём к одной, лишь нам известной цели. А когда достигаем её, находим новую.

Это бесконечное путешествие даёт возможность миру существовать таким, каким мы привыкли и желаем его видеть. Сложно себе представить, что случится, если всё вокруг вдруг перестанет искать значение своего существования, оставит цель, перестанет хвататься за жизнь, потеряет ориентир и, в конечном счёте, просто-напросто закаменеет.

Возможно ли, что это бесконечное путешествие и есть тот самый великий и ужасный смысл нашей короткой жизни? Возможно ли, что мы, словно винтики в одном огромном и сложном механизме вселенского мироздания вынуждены беспрерывно крутиться, поддерживать этот мировой локомотив?

Но и сама вселенная, подобно всему живому, также бесконечно расширяется, переставляя галактики, звёзды и планеты, как шахматные фигурки внутри себя, освещая пустоту вокруг, заполняя эту пустоту, двигаясь всё дальше и дальше в неизведанное.

И получается, вся наша жизнь, всё то, что человек обожествлял, изучал и разрушал в течении многих-многих тысяч лет подряд, не более, чем одно большое путешествие в пропасть. Путешествие неясно куда, неясно откуда, неясно с какой целью.

Люди, как существа, что подчинены нерушимым законам вселенной, в попытке повторять за ней, словно ребёнок, который копирует повадки старших, также пытаются освещать и заполнять пустоту вокруг себя.

Но у вселенской пустоты нет границ, её невозможно заполнить, невозможно осветить даже миллионами и триллионами звёзд. В то время, как пустота человеческая, как и всё, что окружает нас с вами — имеет свой конец.

Рано или поздно человек заполняет собой и своими знаниями всю пустоту, которую способен увидеть, почувствовать. Человек освещает самые потаённые углы своего узкого мирка и двигается дальше и дальше, пока, наконец, не сталкивается с чем-то, что осветить или заполнить он не в состоянии.

И именно в этот период человек сам становится той пустотой, тем самым тёмным пятном в галактике, которое необходимо заполнить. Появляется иная, более совершенная форма живого, которая уже не будет зажата в рамки человеческого восприятия вселенной.

И ведь человек сам не заметил, как взрастил это живое рядом с собой. Сформированное из знаний, эмоций и чувств, не имеющее сдерживающего фактора, это новое-живое двигается по миру, расширяется, меняя всё привычное нам до неузнаваемости.

Но законы мироздания на то и законы, что нарушать их нельзя. Да и, правду сказать, невозможно. Все живые организмы, должны двигаться, обязаны что-то искать.

Нескончаемое путешествие в пустоте и есть единственный смысл существования нашей вселенной.

Затишье. Небо наконец-таки прояснилось, запах гари притупился, а завеса грязно-серого дыма развеялась, открывая нам вид на пустующее шоссе и унылый осенний пейзаж. Время идёт так быстро. Скоро похолодает. Скорее всего придётся где-нибудь зимовать.

Теперь, когда Хинай — катаклизм общеяпонского, а может и всемирного характера, просто заселиться в номер какой-нибудь придорожной гостиницы не выйдет. Вот и приходится нам бродить от одного случайного дома к другому, в надежде, что удастся переждать ночь.

Несколько месяцев мы провели в лесах Сатомори, скрываясь от теней и искавших нас жителей. Однако, вторые стали появляться всё реже, а первые же, наоборот, наведывались слишком часто. К осени Рико решила, что пора действовать.

Собрав всё необходимое, мы покинули Сатомори. Конечно, мы боялись. Кто знал, что правило «родового гнезда» более не имеет никакой силы? Если Хинай теперь окутал такие обширные пространства, то и Сатомори перестала быть тюрьмой.

Прошёл день, за ним второй, но мы всё ещё жили. Тогда-то мы и решили, что будем просто идти вперёд, несмотря ни на что. Возможно, однажды мы всё же найдём достаточно безопасное место, чтобы остаться там навсегда.

Что сталось с нашими родными? Этот вопрос терзал меня уже довольно давно, однако теперь это не имеет какого-то особого значения. Когда вокруг происходит нечто подобное, ради собственного выживания приходится жертвовать некоторыми воспоминаниями, которые слишком сильно терзают душу.

Сейчас Рико вышагивала слегка впереди. Она несла на спине спортивный рюкзачок и разглядывала стремительно желтевшую растительность. Уверен, покидать Сатомори ей было намного сложнее. В конце концов, та деревня была для неё миром, она знала её вдоль и поперёк. Но теперь Рико — словно маленькая лодка, которую выбросило в волны бушующего океана.

— Смотри, Ивару, — она вытянула руку, указывая на невысокое строение впереди. — Думаю, более удобного места для ночёвки нам сегодня не найти.

— Если мне не изменяет память, — я скептически оценил неказистый домик, — в прошлый раз по твоей указке мы ночевали в какой-то сырой яме, когда всего в паре метров стоял неплохой сарайчик, который ты, конечно же, не заметила.

— Ва! Ивару, я устала ходить, — девочка топнула ногой. — Лямки от рюкзака уже все плечи натёрли, ноги болят и кушать хочется. Пойдём!

— Такими темпами мы и до зимы не доберёмся до какого-нибудь мало-мальски крупного города, Рико.

— Ну пожалуйста, Ивару, — она не переставала канючить.

— Ладно-ладно, идём.

Невысокий домик, по всей видимости, служил когда-то сторожкой. Слегка покосившийся, с прогнившими оконными рамами. Как и ожидалось, внутри никого не было. Нас с Рико встретил лишь промятый диван, прямиком из эры *сёва, старенький обогреватель, покарябанный обеденный столик, да стул без ножки.

Но, несмотря на бедность в убранстве, дом плотно закрывался, что обеспечивало хотя бы минимум безопасности. Также, стены позволяли сохранять тепло, а на диване можно поспать без болей в спине.

И всё же, холод или непрошеные гости были не самой страшной опасностью, которая могла нас поджидать. Тени за последние месяцы стали в разы опаснее. Они будто бы эволюционировали, подстраивались под новую среду.

Да и в целом, Хинай стал другим. Временами гарь и дым исчезали и на некоторое время на землю падали солнечные лучи, тогда можно было вдохнуть свежего воздуха. Тени в этот период исчезали, ибо солнце для них губительно. Мы прозвали это время затишьем.

Однако не стоит полагать, что тени исчезали насовсем. Очень быстро они научились приспосабливаться к затишью, научились охотиться и под солнечным светом. Иногда можно наткнуться на тусклые, едва различимые тёмные облака. Они не двигаются, но заметить их порой бывает очень сложно, отчего животные и невнимательные путники могут с лёгкостью войти в такое облако, обрекая себя на верную и болезненную гибель. Морок — название, которое получили эти облака.

Наравне с мороком начали появляться ещё более приспособленные к затишью тени. Пожалуй, из всех трёх форм, эта вызывала самый настоящий трепет. Мы с Рико прозвали их фантомами. В точности как люди, они бродили по дорогам в поисках наивных жертв. Стоило живому существу приблизиться к фантому, он тут же протягивал к нему свои руки. Жертва фантома умирает гораздо медленнее, проходит несколько дней, прежде чем силы покидают её, и бездыханное тело падает на землю.

Тени прогрессировали с ужасающе быстротой, и это пугало больше любых морозов. Однако, ни природу Хиная, ни природу теней, понять мы, два ученика старшей школы, не могли. Да и кто будет заниматься исследованиями в такой-то ситуации?

— Ивару, будешь овсяный батончик? — Рико рылась в рюкзаке.

— Нет, нужно экономить еду, — я уселся на диван. — Но если хочешь, перекуси.

Девочка села рядом и зашуршала упаковкой батончика. Сперва может показаться, что вернулась прежняя Рико. Та самая, которая рассекала по Сатомори на своём самодельном велосипеде и смеялась по поводу и без.