Блюз суккуба (ЛП) - Мид Райчел - Страница 21

Логично было бы вступать в связи с другими бессмертными, однако служители ада не отличались постоянством и надежностью. За прошедшие века у меня было несколько таких романов, но они закончились ничем.

Однако говорить об этом с Романом не имело смысла. Поэтому я призналась в своей второй по значимости мечте, удивленная собственной горячностью. Люди редко спрашивали, чего я хочу от жизни. Гораздо чаще задавали вопрос, какое положение я хотела бы занимать в обществе.

– Ну, если бы я не работала в книжном магазине, хотя мне там очень нравится, то хотела бы стать хореографом и ставить танцы в стиле лас-вегасских шоу.

Лицо Романа расплылось в улыбке.

– Ну, вот видите? Именно о таких невозможных вещах я и говорю. – Он наклонился вперед. – И что удерживает вас от танцев топлесс в костюмах из блестящей мишуры? Риск? Приверженность традициям? Страх перед чужим мнением?

– Нет, – грустно ответила я. – Просто я этого не умею.

– Неумение – это…

– Я не умею ставить танцы, потому что не могу описать их движений. Я пыталась, но ничего не вышло… Я не умею создавать, вот в чем дело. Не умею создавать новое. Творец из меня никудышный.

Он нахмурился.

– Не могу поверить.

– Нет, это правда.

Когда-то мне сказали, что бессмертные вообще не способны к творчеству: мол, это отличает их от смертных, которые должны оставить что-то после себя. Но я знала бессмертных, которые умели придумывать новое. Например, Питеру нравилось готовить. Хью использовал человеческое тело как холст для живописи. А я? Я не умела творить даже тогда, когда была смертной. Так что дело заключалось во мне.

– Если бы вы знали, я пыталась заниматься творчеством… Ходила на курсы рисования. Брала уроки музыки. Но в худшем случае терпела оглушительное фиаско, а в лучшем – слепо копировала произведение какого-нибудь гения.

– Но с этим шкафом вы не ударили в грязь лицом.

– Чужой проект, чужие указания… Это мне по плечу. Я сообразительна, наделена здравым смыслом, понимаю людей и могу с ними общаться. Могу подражать, могу научиться что-то делать правильно. Взять хотя бы косметику. Я умею красить глаза так же, как и остальные девушки, работающие в магазине, если не лучше. Но при этом пользуюсь чужими идеями. Например, иллюстрациями в журнале. Не могу придумать ничего своего. Лас-Вегас? Я могла бы танцевать в шоу, причем очень неплохо. Могла бы стать звездой любого ревю, исполняя танцы, которые поставил кто-то другой. Но сама не в состоянии придумать ни нового па, ни новой комбинации этих па.

С боковой стенкой было покончено.

– Не верю, – возразил Роман. Страстность, с которой он защищал меня от самой себя, была очаровательной. – Вы живая и умная. Очень сообразительная. Вы должны дать себе шанс. Начать с чего-то небольшого, а потом идти дальше.

– Вы хотите сказать, что нужно верить в себя? В то, что совершенству нет предела?

– Нет, я хочу сказать, что уже поздно и мне пора. Что шкаф собран и что я чудесно провел вечер.

Мы встали, подняли шкаф и прислонили его к стене гостиной. Потом сделали шаг назад и молча изучали его. В осмотре приняла участие даже Обри.

Все полки стояли под разными углами. Одна боковая стенка почти совместилась с краем задней, зато вторая отошла от нее на четверть дюйма. В задней панели зияло шесть дыр. Но хуже всего было то, что шкаф заметно дал крен влево.

Я непроизвольно расхохоталась. Через мгновение Роман последовал моему примеру.

– О боже, – наконец проговорила я, вытирая слезы. – Ничего страшнее в жизни не видела.

Роман открыл рот, собираясь возразить, но передумал.

– Вполне возможно. – Он отдал мне честь. – Но я думаю, он выдержит, мой капитан!

Мы отпустили еще несколько добродушных шуток, а потом я проводила Романа до дверей, вспомнив, что должна вернуть ему пальто. Он продолжал острить, но был расстроен неудачей со шкафом сильнее, чем я. Считал, что подвел меня. Почему-то его смущение казалось мне более привлекательным, чем остроумие и очаровательная бравада. Впрочем, они мне нравились тоже. Когда мы прощались, я смотрела на Романа и вспоминала его рыцарство и страстную веру в то, что я должна реализовать свою хрустальную мечту. Страх, который я неизменно ощущала в присутствии нравившихся мне мужчин, слегка утих.

– Но вы так и не рассказали мне о своей безумной мечте.

Глаза цвета морской волны подмигнули.

– Не такая уж она безумная. Мне хочется встретиться с вами еще раз.

«Не такая уж безумная». Я решила прыгнуть в воду.

– Ну, раз так… Какие у вас планы на завтра?

Он улыбнулся.

– Пока никаких.

– Тогда приходите в книжный магазин перед закрытием. Я даю урок танцев. На урок придет множество народу, так что мы оба будем в безопасности.

Его улыбка на мгновение поблекла.

– Урок танцев?

– Вы имеете что-то против? Передумали?

– Нет, но… Это будет как в Лас-Вегасе? В набедренных повязках и фальшивых бриллиантах? Если так, мне нужно будет приготовиться заранее.

– Вовсе нет.

Он пожал плечами и широко улыбнулся.

– Ладно. Прибережем это для нашего второго свидания.

– Нет. Вы забыли, что второго свидания не будет? Только одно. Мы больше не увидимся. Вы сами так сказали. Дали честное скаутское.

– Это тоже можно трактовать как преувеличение.

– Нет. Только как ложь.

– Ага… – Он снова подмигнул. – Значит, это все-таки не то же самое?

– Я… – Его логика заставила меня умолкнуть.

Перед уходом он отвесил мне еще один насмешливый поклон.

– До свидания, Джорджина.

Я вернулась в комнату, надеясь, что не совершила ошибку, и увидела сидевшую на полке Обри.

– Осторожнее, – предупредила я. – Я не уверена, что эта штуковина тебя выдержит.

Было уже поздно, но усталости я не чувствовала. После вечера, проведенного с Романом, мои силы утроились. Я шуганула Обри и начала загружать полки книгами. Казалось, шкаф должен был рухнуть, но этого почему-то не случилось.

Добравшись до пачки романов Сета Мортенсена, я внезапно вспомнила о катастрофе, случившейся сегодня вечером. Во мне снова вспыхнул гнев. За все это время он так и не объявился. Конечно, гипотезу о том, что Сет попал под машину, отвергнуть было нельзя, однако инстинкт подсказывал мне, что дело не в этом. Он просто кинул меня.

Хотелось спустить его книги в мусоропровод, но я знала, что никогда этого не сделаю. Я слишком их любила. Зачем наказывать книги за грехи их создателя? Я с тоской достала взятый в магазине экземпляр «Пакта Глазго». Внезапно мне мучительно захотелось прочитать свои пять страниц. Я бросила остальные книги и села на диван. Обри тут же прыгнула мне на колени.

Добравшись до последней из намеченных страниц, я обнаружила нечто невероятное. Кейди кем-то увлеклась. Это было неслыханно. Поклонник прекрасных дам О'Нил недостатка в романах не имел, но Кейди хранила целомудрие, несмотря на намеки и шутки сексуального характера, которые она отпускала, сидя за столом с О'Нилом. Пока ничего страшного не произошло, однако я уже чувствовала, что случится с Кейди во время расследования в Глазго.

Эта сюжетная линия захватила меня до такой степени, что я продолжила чтение. Чем дальше я читала, тем труднее было остановиться. Вскоре до меня дошло, почему я с таким удовольствием нарушала собственное правило пяти страниц. Мне хотелось как-то отплатить Сету.

Давно миновала полночь. Кейди легла с этим парнем в постель, а О'Нил проявил несвойственную ему ревность и страшно разозлился, хотя сохранил внешний лоск. Чушь собачья. Я встала с дивана, надела пижаму и легла в кровать. Обри последовала за мной. Я снова продолжила чтение.

Я разделалась с книгой в четыре часа ночи. Глаза у меня воспалились, сил не осталось. Во время распутывания очередной тайны – как всегда очень сложной, – Кейди встретилась с этим парнем еще несколько раз. Почему-то линия, связанная с расследованием, стала казаться мне менее интересной, чем развитие отношений героев. Потом Кейди и шотландец расстались, Кейди и О'Нил вернулись в Вашингтон, и статус-кво был восстановлен.