Мир без огня: на перекрёстке у рисовых полей (СИ) - "Felix Comrade" - Страница 16

Такая обычная, такая тихая, такая угрюмая зима. В Сатомори ещё никогда не было настолько холодно.

***

Снаружи дом Юри мало отличался от десятков других домиков в округе. Невысокий, в традиционном стиле, окружённый стареньким, местами прогнившим, заборчиком. Во внутреннем дворике пусто.

Рико постучала в дверь, однако ничего не произошло. Она сошла с крыльца и заглянула в окно. Кажется, никого не было дома. Вокруг царила глухая тишина, которую едва-едва разбавлял стрекот цикад.

— Может, они куда-нибудь ушли? — предположил я.

— Родители Юри часто отлучаются по делам, — Рико приложила палец к губам. — Но сама она редко выходит из дома в одиночку.

— Думаешь, она не слышит?

— Слышит, — отмахнулась девочка. — Не хочет открывать просто.

Рико опустилась на корточки, со скрипом отодвинула расшатанную доску под окном и запустила туда руку. После нескольких секунд усердных поисков, она что-то нащупала. Перемазанная в чёрной пыли и паутине, рука девочки сжимала слегка погнутый ключ.

— Кто-то ещё прячет таким образом ключи? — неподдельно удивился я.

— Ва, ты что, не понимаешь? — она со скрежетом провернула ключ в замочной скважине. — Вот, как дверь захлопнется, и что делать будешь?

— А если воры найдут?

— Мы тут всех в лицо знаем, — улыбнулась Рико. — Потому, никто ни у кого не ворует. Да и воровать-то нечего.

Более странного места, чем дом Юри, видеть мне ещё не приходилось. На первый взгляд, ничего необычного. Полочки с фотографиями, платяной шкаф, подставка для обуви, дальше по коридору кухня. Стол, стулья, занавешенное белыми шторами окно, справа от кухни гостиная, за ней закрытая комната. Обыкновенный деревенский домишко.

Но стоит лишь немного присмотреться и начинаешь замечать, что всё здесь как-то неправильно. И чем дольше ты присматриваешься, тем более жутким становится это место. Шкаф смотрелся в абсолютно пустом коридоре лишним. Обувь на подставке расставлена не по парам. На фотографиях размазанные нечёткие лица.

— Мать Юри — странная женщина, — Рико заметила, как я рассматриваю фото. — Было время, когда она носилась по деревне и фотографировала каждого, кто попадался ей на пути. Никто не знает, зачем она это делала.

И внутри всё та же загробная тишина. Казалось, будто стены поглощают все звуки, как губка. Через закрытые окна свет попадал в дом лишь тонкими струйками, отчего всё здесь выглядело словно в чёрно-белом кино.

Уже на входе нужно было насторожиться. Понять, что в доме что-то не так. Странная тишина? Закрытые шторы? Давящая атмосфера? Человек должен чувствовать приближающуюся катастрофу заранее, на инстинктивном уровне. Рико открыла дверь в комнату Юри.

Содранные обои, разбросанные по полу мягкие игрушки, одежда, учебники и канцелярия. Неприятный и резкий запах рвоты, и всё та же, невыносимо давящая на мозг, тишина. Здесь, посреди хаоса, закончилась история Нацуёши Юри.

Одетая в тёмно-синюю, заляпанную рвотой, пижаму, с опущенной на грудь головой, Юри сидела на полу, прислонившись к холодной стене. Рядом с ней, на невысокой тумбочке с ночником лежала смятая записка. На трясущихся ногах я подошёл ближе: «Мне больно».

Такая короткая фраза, неаккуратно написанная *каной. Я вернул клочок бумаги на место и в очередной раз, покосился на труп девочки. Как долго она билась здесь в агонии? Кричала ли? Сожалела ли о своём решении?

Рико ничего не говорила. Она села на корточки рядом с телом и, разомкнув закостеневшие пальцы подруги, явила на свет пустую упаковку таблеток. Сильнодействующие антидепрессанты. Никто бы не выдержал такой дозы.

— Ч-что нам теперь делать? — прохрипел я.

Но Рико не отвечала.

***

Глупо было надеяться, что после всего, что приключилось, всё вернётся на круги своя. Люди, словно пробудившиеся ото сна, собирались на главной площади деревни. Женщины, мужчины, старики и дети, все медленно выползали из своих уютных и тёплых домов.

Среди этой толпы потерянных, охваченных ужасом и ненавистью людей, затесался и я. Ивата Тору, паренёк с окраин Токио. Я не должен быть здесь. Всё случившиеся со мной — одно огромное недоразумение. На моём месте должен быть совершенно другой человек.

— Друзья мои, — раздался громкий голос Комаэды. — Хинай в очередной раз унёс невинные жизни. Уже на протяжении нескольких сотен лет мы вынуждены терпеть эту напасть. Мы теряем своих близких и друзей, и только некоторые из нас избегают этой участи. Да-да, вы прекрасно знаете о ком я говорю. Жрецы храма никогда не испытывали ужасы Хиная.

Толпа недобро загудела. Кто-то схватил меня за руку и потянул назад. Едва удержавшись на ногах, я встретился взглядом с Рико и Уми. Взгляд у обеих был, мягко сказать, обеспокоенным.

— Комаэда-сан настроен серьёзно, — заявила Уми. — Если так пойдёт и дальше, он поведёт всех в храм.

— Родители Юри вчера покинули деревню, — Рико говорила тихо, постоянно оглядывалась по сторонам. — Выходит, они знали, что она покончила с собой.

— Тору, если эти люди придут в храм, случится что-нибудь непоправимое. Если там будет Харука… — Уми изменилась в лице. — Тебе нужно увести её оттуда.

— Думаешь, всё настолько плохо? — я осмотрел столпившихся людей.

— Не знаю, — сокрушённо ответила она. — Мы допустили ошибку. Всё, что произойдёт дальше, наша… моя вина.

— Глупости. Причём здесь ты, Уми?

— Я не смогла помочь Юри, — впервые за всё это время, голос девочки задрожал. — Я обещала ей, что помогу. А в итоге…

— Тору, — Рико подошла к подруге. — Беги в храм. Уведи оттуда Харуку.

— А вы?

— Мы ещё понаблюдаем. Если всё будет хорошо, то навестим вас.

Я неуверенно кивнул, выбрался из толпы и бросился в сторону храма. Я ещё никогда не бегал так быстро. Не жалея ног, спотыкаясь на каждой неровности. Я провёл в Сатомори всего пару дней, длинною в жизнь.

Дайте мне возможность, и я бы отказался от поездки в Сатомори. Дайте мне шанс, и я бы сбежал отсюда в первый же день. Я не хотел и не хочу иметь хоть какое-то отношение ко всем этим жутким делам! Но раз уж я здесь! Здесь, на перекрёстке у рисовых полей! Я должен что-то предпринять!

Рико, Харука, Юри, Уми, Аи — эти имена пульсировали у меня в голове. Я мог их никогда не увидеть, никогда не узнать. Но теперь, каждая из этих девочек, глубоко впилась в мою душу. И если есть что-то, что я смогу сделать для них…

***

Я влетел на главную площадь храма. Отбитые стопы болезненно пульсировали, дыхание никак не приходило в норму, а перед глазами поплыли тёмные круги. Стуча деревянными подошвами гэта, ко мне подбежала Харука. Девочка обеспокоенно положила руку мне на плечо и вопросительно взглянула в глаза.

— Х-Харука, — всё ещё задыхаясь, я принялся объясняться. — Послушай меня…

Слова застряли где-то в горле, предложения не строились, мысли запутались, словно клубок ниток. Казалось ещё немного, и я сам начну разговаривать на языке жестов. Нежная ладошка Харуки прикоснулась к моей руке.

На лице её появилась извечно туманная, успокаивающая улыбка. Она подвела меня к скамейке, набрала из рукомойника ковшик воды и протянула его мне. Я жадно пристал к нему. Вода тяжело проваливалась вовнутрь.

Тем временем, Харука убежала в сторону своей комнаты. Но долго одному мне оставаться не пришлось. Из молитвенного храма вышел Нанаки. Он окинул меня неоднозначным взглядом и медленно подошёл ближе.

— Тору-кун, — Нанаки сел рядом. — Заглянул в гости?

— Нанаки-сан, — я, наконец, смог отдышаться. — Там, на главной площади… зреет чтото нехорошее.

— Нехорошее? — жрец нахмурил густые брови.

— Комаэда-сан, — я понемногу распутывал клубок мыслей. — Он собирается повести людей на храм.

— Вот оно как обернулось, — Нанаки неожиданно улыбнулся. — Этот глупый мальчишка совершенно не понимает, что собирается сделать.

— Если все эти люди придут сюда, вы с Харукой будете в опасности!