Беспризорница (СИ) - Шерр Анастасия - Страница 21

    Не могу повернуться. Нет сил. Ни моральных, ни физических. Но остатками разума понимаю, что нужно уходить отсюда. Убегать. Быстрее и подальше из этого притона.

    И тут происходит то, чего ожидать даже в такой патовой ситуации я не могла.

    — Я тебе кабинет предоставил для того, чтобы ты, ебучий ублюдок, тёлок здесь пялил и бухал?! — звучит за спиной и я чувствую, как меня покидает сознание.

    Не от его слов, нет. От его голоса! От этого злобного баса, который до сих пор снится мне в эротических снах и вместе с тем в кошмарах!

    А затем, до моих ноздрей доходит запах… ЕГО ЗАПАХ!

    Даже если мне выколоть глаза, отрезать уши и отрубить руки, я всё равно узнаю этого человека по запаху. Дерзкому, пьянящему, как он сам.

    Каин…

    Мой палач.

    Мой страшный грех.

    Мой ночной кошмар.

    Отец моей доченьки…

    В голове слабо трепыхается одна единственная мысль — БЕЖАТЬ!!!

    Не важно куда, важно как быстро!

    Вскакиваю с пола и, не глядя на Каина несусь мимо него прочь из этого ада. Ноги сковывает страх, но я упрямо рвусь вперёд, понимая, что если остановлюсь, умру. А может я уже умерла? Да… Скорее всего так и есть. Умерла и попала в ад, где целую вечность меня будут терзать мои демоны. Мои страхи.

    — Васёк, задержи шалаву! — слышу позади голос Каина и передо мной тут же, как из-под земли, вырастает скала. По видимому, это и есть тот самый Васёк. Охранник хватает меня за предплечья.

    — Эй! Полоумная, куда несешься?! Тряпки свои сифилисные отсюда забери! — Каин приближается, а я хочу кричать, выть… Перегрызть глотку охраннику. Всё, что угодно, лишь бы вырваться из этого омута смерти.

    Но не суждено. Васёк, пусть его одолеет диарея, не отпускает, а тяжёлые шаги Каина уже стучат в моих висках, отчего кажется, что моя несчастная голова сейчас взорвётся.

    Да какая разница?

    Если не умру от страха сама, мне помогут.

    Обречённо стону и, мягко отстранив от себя охранника, который от неожиданности выпускает таки меня из своих стальных клещей, поворачиваюсь к своему палачу.

    Вот и всё…

    Господи, это он!

    Я до последнего надеялась на то, что ошибаюсь. Что мне послышалось, почудилось. На худой конец, я с ума сошла и Каин мне просто мерещится.

    Но нет.

    Как бы я не хотела сейчас очнуться от очередного кошмара, избавление не наступало.

    А Дима… Он просто застыл. Окаменел.

    Лишь на один короткий миг в его тёмных омутах, в которых она тонула даже сейчас, промелькнуло… Удивление? Да, скорее всего… Но уже через секунду все эмоции были стёрты с его лица и о чём он думает, можно было только догадываться.

    Нужно было что-то делать. Что-то сказать. Но все слова застряли в глотке тугим комком. Перед глазами всё поплыло и страшные картинки из прошлого яркой болезненной вспышкой ворвались в сознание.

    Боль от потерь и унижений, от моральных и физических ран. Всё вернулось. Снова.

    Одного взгляда на этого мужчину достаточно, чтобы опять окунуться в кипящую лаву, в которой я плавлюсь, горю заживо уже столько лет.

    — Здравствуй, Дима, — это я говорю? Странно… Голос как будто не мой и губы не шевелятся.

    Словно со стороны наблюдаю за маленькой испуганной девочкой, которая носит под сердцем ребёночка, но ещё не знает об этом.

    Она затравленно смотрит на своего обидчика, зажавшись в углу, как зашуганный зверёк.

    А он всё наступает.

    От него нет спасения.

    Он привык убивать. Он бандит. А ещё, тот, от кого меньше всего ожидала… Никогда она не думала, что он сможет поднять на неё руку.

    — Дима, Димочка, прошу, не надо! Не бей! Умоляю! — она кричит, рыдает, чувствуя свою кончину.

    Он убьёт её, не задумываясь и не сожалея.

    Это последний день её счастливой, полной радостных мгновений жизни. Потому что завтра для неё уже не наступит.

    Она останется жить лишь физически. Только её тело будет продолжать бороться… Душа же умерла в тот вечер.

    — Не только поэтому, кроха. Ты моя дочь. Самая родная, самая дорогая частичка моей души. В тебе моя кровь. Ты кусочек меня, понимаешь? — сжимал кулаки, мысленно проклиная себя, как тварь последнюю.

    А дочь…

    Она просто потянулась ко мне, отдаваясь в объятия и, клянусь всем, что есть у меня, в этот момент я испытал такое облегчение, что закружилась голова.

    Знаю, что такое знать ребёнку не следует. Но где-то в глубине души был рад от того, что она узнала. Мне стало легче, когда получил прощение дочери.

    Но, конечно, не настолько, чтобы вновь почувствовать себя человеком. Да и не человек я.

    Ублюдок.

    Тварь.

    Знаю.

    — Что ты здесь делаешь?! — я не заметил, как Варя проснулась и теперь наблюдала за мной со странным выражением лица.

    Это страх?

    Или она не знала, что по ночам я прихожу к ней, чтобы вновь окунуться в прошлое, где она меня любила, а я её боготворил.

    Где она принимала меня таким, какой есть, а я, приходя домой, забывал, кем являюсь на самом деле и сколько на моих руках крови.

    Где мы были счастливы и верили в будущее.

    — Спи, я просто посижу рядом.

    — Уходи, Дима, — отвечает стальным тоном, а грудь вздымается часто — от волнения.

    Варенька… Сколько бы ты не изображала Снежную королеву, я не поверю, что не осталось чувств ко мне.

    О чём бы ты не кричала мне в лицо, глаза не врут. И тело не врёт. Даже этот несчастный малыш, который родится через несколько месяцев, был зачат от любви.

    От больной, яростной, сумасшедшей любви, что давно уже превратилась в неизлечимое заболевание.

    — Уйду. Позже. Спи, сказал.

    Она вздыхает и переворачивается на спину.

    — Эта Аня… Кто она?

    Этот вопрос меня озадачивает и пробуждает подозрения, что беспокоят меня с тех пор, как увидел эту девицу.

    — Что-то не так с ней? — спрашиваю настороженно и даю себе обещание, завтра же позвонить в клинику.

    Варя нервно кусает губы, словно раздумывая сказать мне или нет.

    — Говори, Варь.

    — Она странная какая-то… Ведёт себя, словно родственница.

    — Что она тебе сказала?

    — Просто скажи ей, чтобы занималась исключительно Даной… Только не в своём стиле. Не пугай девушку.

    Ну да, конечно. Я же монстр, блять!

    Чудовище.

    Изверг.

    — Как ты себя чувствуешь? — хотел спросить другое…

    Да язык не поворачивается произнести: «Не передумала ли ты, моя дорогая, на счёт аборта?»

    А то ведь к кровати привяжу до самых родов.

    — Нормально, — слышу обтекаемый холодный ответ и хочется встряхнуть её.

    — Варь, ты же понимаешь, что я не позволю тебе убить ребёнка? Давай договоримся сразу, без глупостей. Знаешь ведь, что будет по-моему.

    Она смотрит в потолок застывшим взглядом и тихо вздыхает.

    — Я не стану избавляться от него. Но не потому, что ты того не желаешь. Просто я хочу его родить. Но это ничего не меняет для нас, Дима, — как серпом по яйцам мне эта затёртая до дыр пластинка.

    — Как скажешь, — фальшиво соглашаюсь и поднимаюсь с кресла.

    Сегодня мне суждено спать одному. Как, в принципе, и много лет подряд.

    Попробовал как-то разок уснуть с бабой, но так и не смог. Пришлось выпроваживать её, а самому снова окунаться в блядские воспоминания, что не дают покоя мне и сейчас.

    Если разобраться, то и не жил я все эти годы. Так, существовал. Трахал шалав, лишь бы разрядиться. Ел, лишь бы не сдохнуть. Работал, лишь бы не думать.

    Вот и вся жизнь моя.

    А теперь блуждаю по ночам призраком, заглядывая в лица жены и дочери. И похуй мне как это выглядит. Для меня и то счастье.

    Хотя бы они рядом и я могу видеть их каждый день.

    — Спокойной ночи, жена, — бросаю ей через плечо и, не дожидаясь гневного «Я ТЕБЕ НЕ ЖЕНА», покидаю спальню.