Чудовище (ЛП) - Коллектив авторов - Страница 6

«Но ты все равно спас меня. Вне зависимости от того, что ты хотел, ты все еще был готов совершить что-то хорошее и спасти меня».

Я вспомнил тот день и то, как она выглядела прямо перед тем, как я оттолкнул ее с дороги. Вспомнил, как мне показалось, что даже если я умру, она, возможно, выживет. Эта мысль пронеслась во мне мимолетным мгновением.

«Этот мир не так уж и плох, Харрисон. Ты просто должен решиться по-настоящему увидеть его, а не видеть в нем то, что хочешь».

«Я не представляю, с чего начать». — Я медленно двигаю руками, и она тянется ко мне, обхватывая их своими крошечными ручками.

«Позволь показать тебе».

Следующие несколько месяцев Вейда делает все возможное, чтобы показать мне мир. Первые проведенные вместе несколько недель я наблюдаю за ней, словно ястреб. Я подражаю ее поведению и реакциям на происходящее вокруг. Она показывает мне в городе достопримечательности, мимо которых я проходил миллион раз, но никогда раньше не обращал на них внимания. Она указывает на облака в небе и на их отражения в лужах у меня под ногами.

Она никогда не выглядит грустной, даже когда мы идем мимо квартета музыкантов, играющих на акустических гитарах в парке. Вместо этого она начинает кружиться на траве напротив них и отказывается уходить, пока я к ней не присоединюсь.

«Что, если мы не попадаем в ритм?»

«Если сконцентрируешься, можешь ощутить его прямо здесь», — она быстро отвечает мне жестами, прежде чем расположить одну руку у меня на груди, прямо над моим сердцем.

Я провожу все свое время, рассматривая и действительно изучая новый мир, чтобы понять его и забыть, что, возможно, однажды никогда не смогу снова видеть. Даже если когда-нибудь это произойдет со мной, по крайней мере сейчас я могу наблюдать за миром.

Я приглашаю Вейду на обед к своей семье в северную часть города. Она взволнованно улыбается, пока мы едем по усаженной деревьями дороге, и все время держит меня за руку. Я улыбаюсь ей в ответ, что в последнее время делаю часто. И что мне теперь легко делать, когда она сама постоянно улыбается. Однажды она обратила внимание на мою улыбку, а я даже никогда не мог предположить, что вспомню, как надо улыбаться. В тот вечер я стоял перед зеркалом и просто пялился на себя.

Я собираюсь с мыслями, когда мы подъезжаем к дому родителей и выходим из машины. Впервые за многие годы на лице моей матери при виде меня не отражается стыд. Она просто улыбается и открывает свои объятия Вейде, и та любезно отвечает на ее объятия, тотчас же начав обмениваться с ней жестами. Они обе выглядят счастливыми. Я замечаю улыбки, оживленные движения рук и вижу, как мама отклоняется назад в приступе смеха.

Отец пожимает мне руку и спрашивает, как я. Он говорит, что я выгляжу иначе, выше, серьезнее и немного сдержаннее, чем раньше. Я смотрю на Вейду, и она поворачивается ко мне. Мой взгляд застывает на ней, и я осознаю, как много жизни она подарила мне за такое короткое время. И думаю, что ее могло не быть в этом мире, если бы у меня не возникло желания умереть, и если бы я не выпрыгнул перед той машиной, спасая ее.

Впервые я думаю о жизни как о чем-то хорошем и не вижу в ней зловещую, насмехающуюся женщину, пытающуюся превратить мое существование в ад. Впервые за все время я чрезвычайно боюсь смерти, потому что меня ужасает мысль о том, что я больше никогда не увижу, не почувствую или не буду с Вейдой снова. Кажется, она чувствует то же самое, потому что не отпускает мою руку весь вечер.

Следующие пять лет я провожу за изучением мира. Между путешествиями на острова я не представляю, как описать руины старинных замков Англии, чувствую, что достаточно расширил свой кругозор для написания туристического журнала, заполненного обзорами мест для отдыха. Вейда бок о бок проходила со мной через все это, и я не могу представить, что могло быть иначе.

Я до сих пор не потерял зрение, и два года назад ко мне частично начало возвращаться обоняние.

Однажды утром я почуял, как в воздухе пахнет паленым. Мне потребовалось несколько минут на то, чтобы убедить себя, что я проснулся, и признать тот факт, что действительно могу чувствовать запах. Я побежал по коридору и быстро спустился вниз, где обнаружил Вейду, размахивающей противнем с беконом, который она передержала в духовке.

Она развернулась ко мне с хмурым выражением на лице и быстро задвигала руками:

«Прости, я отвернулась на минутку, но она длилась слишком долго. Я могу приготовить на завтрак что-нибудь другое».

Уголки рта у меня приподнялись в улыбке, и я глубоко вдохнул. Вот оно, слабое ощущение, но я чувствовал запах пригоревшего мяса и, наверное, это самое прекрасное, что я когда-либо ощущал.

«Я почувствовал, как в воздухе пахнет паленым».

«Я распылю освежитель воздуха и включу вентилятор, но…»

Вейда прервалась на полуслове и прищурилась:

«Ты почувствовал это?»

Я быстро кивнул, а она бросила полотенце и подбежала ко мне. Обхватив ладонями мое лицо, она посмотрела в мои глаза так, словно искала в них солнце. Я схватил ее за запястье и поднес его к носу, по ее коже плясал слабый запах духов. Я ошибался. Именно это самое прекрасное, что я когда-либо ощущал.

Вейда провела утро, рыдая и проверяя на разных вещах мои способности к обонянию. На специях и пробниках духов из журналов. Она назначила встречу с моим врачом на следующий день, а я был уверен, что это всего лишь случайность, и следующим утром я проснусь в привычном мире без запахов, но этого не случилось. Анализы крови и обследования не показали ничего нового, ничего не сообщили, но я чувствовал запах. Это было бесспорно.

Позже врачи сообщили мне, что болезнь регрессировала, они о таком никогда раньше не слышали. Обоняние и вкусовые ощущения вернулись ко мне примерно на пятьдесят процентов, но для меня это все равно, что сотня процентов. Что угодно лучше нуля. Они также рассказали мне о новом имплантируемом устройстве, которое удивительно помогало глухим пациентам, особенно таким, как я, которые потеряли слух в молодом возрасте. Они повторяли, что я идеальный кандидат, и что они с удовольствием запишут меня в эту программу. Имплантаты позволили бы мне слышать звуки на двадцать процентов с перспективой улучшения, и хоть я никогда бы не смог слышать полностью, я бы слышал громкие звуки и приглушенные голоса. Вейда казалась взволнованной этой возможностью для меня, но когда я спросил, подходит ли это ей, врачи сказали, что она не подходящий кандидат для программы. Она заверяла, что все в порядке, если только мне имплантируют устройство, но я бы никогда не пошел на это.

«Но ты снова сможешь слышать, пускай и частично. Разве ты не этого всегда хотел? Слышать звуки мира?»

Я покачал головой и притянул к себе ее руки, целуя кончики ее пальцев.

«Я слышу все, Вейда. И ничего не звучит громче тебя».

Она улыбнулась той же улыбкой, которую всегда дарила мне, и я притянул ее к своей груди.

Я никогда не терял способность видеть. Я наблюдаю, как мои дети растут и виснут на Вейде так, словно никогда не хотят отпускать ее. Каждое утро я просыпаюсь и прижимаюсь своими губами к ее и пью ее, как Земля пьет с рассветом этот мир.

Жизнь шумная и временами оглушает. А еще она может быть ласковой, спокойной и даже унылой, но в те моменты, когда нет сил полностью ее рассмотреть, она по-прежнему продолжается. В моей жизни никогда не было ничего громче тишины, и я люблю звуки этого безмолвия.

История о принце-сердцееде и молодой колдунье, которая накладывает на него ужасное заклинание. Не удивительно, что он хочет отомстить, но сначала он должен понять, каково это, когда тебя на самом деле зовут монстром.