Однажды в сказке (СИ) - "Eltera" - Страница 4

– И кол еще присобачим, как будто бы меня проткнули. Тогда можно будет просто лечь где-нибудь, чтобы не выходить из образа, – буркнул Брок, вышагивая из лифта.

На первом этаже царило нездоровое оживление. Мимо них торопливо пронеслись четыре ведьмы в длинных черных балахонах и остроконечных шляпах. С плеча одной из них покорно свисал черный кот, не делая ни малейшей попытки пошевелиться. Брок ему даже на мгновение позавидовал – виси себе и дремли. Правда, он бы ни за что не поделился этим вслух – с Барнса, имевшего пугающую привычку материализовываться, будто бы из ниоткуда, сталось бы воплотить его фантазию. А свисать с его металлического плеча жопой кверху весь остаток вечера и ночь (меньшего от Барнса ожидать не приходилось) в костюме кота Брок не хотел ни за какие коврижки. Тут даже более деликатный Роджерс не спасет.

В холле сновали фотографы, подготавливая для «особо известных» личностей место. Там же находились и Старк с Романовой, как наиболее общительные из всех Мстителей. Старк, одетый, как графский сынок, старательно указывал осветителям на их неумелость, пока Романова, меланхолично поглаживая перекинутый через руку лисий хвост, натянуто улыбалась, будто съемка уже началась.

Стараясь не попадаться никому на глаза, Брок, продолжая выговаривать спокойному, как танк, Джеку свое неодобрение происходящим, по стеночке просочился в коридор, ведущий к нужному кабинету с клоунским реквизитом. На мгновение ему показалось, что в затылок кольнуло – будто иголкой ткнули – и он, ощупав абсолютно целую кожу ладонью, обернулся, встречаясь взглядом с моментально отвернувшейся от него Вандой. Оказывается, он прошел от нее в нескольких шагах, но даже не заметил. Впрочем, Брок вообще толком не знал ни саму Ванду, ни о ее способностях, а ее колдовские, горевшие красноватым огоньком глаза всегда внушали ему первобытный страх.

Еще раз потерев затылок, Брок озабоченно нахмурился, с подозрением оглядел Ванду, старательно делавшую вид, что не видит его, и пошел дальше, отмахиваясь от вернувшегося Джека, не сразу заметившего его заминку.

Пресловутый кабинет 1А был к этому времени уже пустым. Лишь из дверей выпорхнули запоздалые ангелочки, волоча за собой здоровенные крылья, от которых Брок едва успел увернуться. Реквизит, в котором с деловитостью енотов в помойке успела пошариться половина ЩИТа, был беспорядочно свален на столах, стульях, подоконнике и даже полу.

Брок подошел к столу, вздохнул, прикидывая, когда успел настолько провиниться, что теперь его, взрослого серьезного мужика, заставляют наряжаться в костюм для Хэллоуина, и щелчком пальца попытался сдвинуть в сторону изящную серебристую тиару, сверкавшую якобы драгоценными камнями.

Попытался – потому что в следующее мгновение перед глазами все расплылось, в голове гулко, надсадно загудело и, оседая на пол, он успел подумать только о том, что все-таки был прав утром: день оказался хуже некуда.

Из блаженной спокойной темноты его выдернул перепуганный хрипловатый голос Джека, который бил его по щекам с такой старательностью, будто удары на тренировке отрабатывал.

– Брок, мать твою! – явно не в первый раз звал он. – Если ты не очухаешься немедленно, я позвоню Роджерсу! И Барнсу!

Брок был бы и рад «очухаться», но вязкое чернильное забытье, выламывавшее тело, не отпускало, будто пыталось затянуть, засосать его еще глубже. Услышав в воцарившейся тишине стук пальцев по экрану телефона, он понял, что Джек собрался выполнить угрозу, и воспротивился этому настолько, что удалось разлепить глаза, по которым тут же полоснул свет ламп. Джек выронил мобильник, гулко ударившийся об пол, и принялся поднимать его на ноги.

– Какого… – слово «хрен», по какой-то необъяснимой причине, произнести не вышло – оно будто в горле застревало, а язык разом онемел, как от укола. – Что случилось? – поправился Брок, не понимая совершенно ничего.

На правой руке ощущалась непонятная, непривычная тяжесть, и, приподняв ее, он увидел золотистый веер, плотно уцепившийся за запястье цепочкой. Брок перевел взгляд на Джека, поражаясь тому, что этот дебил (ладно хоть думать с использованием нехороших слов получалось без заморозившихся мозгов), пока он был в отключке, надел на него веер. Веер, блядь.

Лицо Джека приняло сложное, трудноопределимое выражение. Брок, прикрыв слезящиеся глаза, оперся спиной на стол, потер ладонями лицо, хотел поправить явно растрепавшиеся волосы и вдруг наткнулся пальцами на… что-то. На своей голове.

Ощупав это нечто, Брок отлепился от стола и подошел к зеркалу, перед которым, по замыслу организаторов, должны были прихорашиваться переодевшиеся работники. Из ртутно-серебристой глубины на него уставился он сам – здоровенный, хмурый, небритый мужик с бабской тиарой на голове и веером на руке.

Тиара, кокетливо отсвечивавшая ярко-красными камнями, закрепленными на пяти треугольных выступах, переливалась на свету, сложенный веер меланхолично покачивался, а Брок все пялился и пялился на свое сюрреалистичное отражение.

– Вот ты больной, Роллинз, еще бы в платье нарядил, – поразился Брок долбанутости своего лучшего друга, от которого он в жизни не ожидал такого фортеля, и попытался снять с головы идиотскую диадему.

Ничего не вышло. Внешне будто бы не закрепленная вообще, диадема сидела, как влитая, словно ее прицепили суперклеем. Безуспешно подергав ее, Брок попытался хотя бы цепочку с веером снять, но и здесь его ждала неудача.

– Я? – оскорбился тем временем Джек, подходя ближе. – Я ничего не делал! Все резко осветилось, потом какой-то дым вокруг тебя появился, а потом… Ты в отключке, а на тебе эта мишура, – обиженно пробасил он, хватаясь за цепочку.

Хрупкие звенья, казалось, должны были рассыпаться от одного вида его крупных пальцев, но веер не сдавался. Так же, как и проклятая диадема, которая, похоже, вознамерилась сняться с головы только вместе со скальпом или собственно головой. Брок, у которого от дружеских стараний Джека перед глазами будто звезды посыпались, отпихнул его, опасаясь за свою жизнь.

– Может, все-таки Кэпа позвать? – предложил Джек, пряча руки за спину. – Нездоровое это что-то.

Брок мотнул головой, не собираясь позориться перед людьми. Джек еще ладно – он видел его всяким, но дефилировать с дурацкой короной на башке, как заезжая принцесса, перед Роджерсом или, не дай Бог, Барнсом, он не хотел. Не навечно же эта непонятная магия…

На этой мысли Брок ощутил непреодолимое желание убивать. Вытащив из кармана телефон, он нашел номер Ванды, но та не брала трубку. Пряталась, значит, малолетняя стерва.

– Пошли, – позвал Брок и, прихватив из кучи вещей длинный алый плащ с капюшоном, накинул его на себя, пряча все инородные атрибуты.

Джек, вздохнув, последовал за ним, мысленно обдумывая, стоит ли говорить взбешенному другу о том, что на плаще сзади серебряными и золотыми нитями были вышиты какие-то легкомысленные цветочки.

***

Через полчаса бесплодных поисков Брок сдался. В холле уже никого не было, фотографы разбежались, как и их клиенты, трубку Ванда по-прежнему не брала, а он сам вынужден был, надвинув капюшон плаща на глаза, пробираться к лифту в надежде спрятаться в своем кабинете и не выходить из него до тех пор, пока все не придет в норму.

Гуляния, очевидно, перенеслись наружу, потому что в коридорах осталось очень мало людей. И всех их, по счастью, мало интересовала фигура в плаще. Как и мужик с собачьими ушами, преданно следовавший за этой фигурой, как телохранитель.

В лифте Брок первым делом запутался капюшоном в зубах черепушки, но выместить злость на ней почему-то не получилось – рука в кулак сжиматься отказывалась совершенно, начиная предательски неметь и подрагивать. Кажется, положение было серьезнее, чем он думал.

Джек, терпеливо вздыхая, выпутал ткань плаща из крепкой хватки зловеще скалившегося черепа, едва не защемив себе пальцы. Двери лифта распахнулись, и Брок, пригнувшись, чтобы снова не найти приключения на свою и без того многострадальную задницу, выбрался в коридор. Почти бегом добравшись до своего кабинета, он скинул капюшон, потянулся достать ключ, но не смог его найти, хотя точно помнил, как выкладывал ключ-карточку в карман. Проверив на всякий случай все остальные карманы, Брок недоуменно уставился на Джека.