Лучшая зарубежная научная фантастика: Император Марса - Дозуа Гарднер - Страница 40

Послание Миранды Телиос Делакруа дошло до Леи, и она пригласила меня к себе. Охранницам это явно не понравилось, но им, очевидно, было велено подчиняться прямым указаниям доктора Хамакавы, и две облаченные в красное телохранительницы сопроводили меня в ее апартаменты.

– Что с тобой случилось? Что с твоим лицом? – ахнула она, увидев меня.

Я потрогал лицо. Оно не болело, но кислотные ожоги оставили после себя красные пятна и участки шелушащейся кожи. Я рассказал ей о сбитом каяке и как меня спасли (или похитили) пираты. А потом рассказал и о Карлосе.

– Присмотрись внимательнее к книге, которую он подарил. Не знаю, где он ее раздобыл, и даже гадать не хочу, столько она стоит, но готов поспорить на что угодно, что это не факсимильное издание.

– Да, конечно. Он мне потом сказал.

– А ты знаешь, что он сделал тебе предложение?

– Да. Яйцо, книга и камень. Такова местная традиция. Я знаю, тебе нравится думать, что я постоянно витаю в облаках, но я все же обращаю внимание на то, что происходит вокруг меня. Карли – милый мальчишка.

– Он это серьезно, Лея. Ты не можешь его игнорировать.

– Я сама могу принимать решения, – отмахнулась она. – Но спасибо за предупреждение.

– Все обстоит еще хуже. Ты знакома с Мирандой Телиос Делакруа?

– Конечно.

– Думаю, она пыталась тебя убить.

И я поделился с ней своими подозрениями о том, что пираты были наняты, чтобы сбить ее, но по ошибке сбили меня.

– Полагаю, у тебя слишком богатое воображение, Тинкерман. Карли рассказал мне о пиратах. Это кучка недовольных, и время от времени они устраивают мелкие пакости. Но он заверил, что беспокоиться не стоит. И что разберется с ними, когда вступит в права наследования.

– Разберется с ними? Как?

Она пожала плечами:

– Он не сказал.

Но именно это пираты – бунтовщики – и говорили мне: у Карлоса есть план, но они не знают какой.

– Значит, у него есть планы, которыми он не делится, – заключил я.

– Он спрашивал о терраформировании. Но заниматься этим на Венере смысла нет. Я не понимаю, о чем он думает. Он может расщепить атмосферный углекислый газ на кислород и углерод. Мне известно, что технология у него есть.

– Есть?

– Да. Кажется, он упоминал при тебе. Молекулярная перегонка. Она осуществляется микромашинами, питаемыми солнечной энергией. Но какой в этом смысл?

– Значит, он говорил серьезно?

– Во всяком случае, он серьезно об этом думает. Но результат окажется бессмысленным. Почти чистый кислород под давлением шестьдесят или семьдесят бар? Такая атмосфера станет еще смертоносней, чем из углекислого газа. И она не решит проблему парникового эффекта. При такой толщине слоя даже кислород становится парниковым газом.

– Ты ему объяснила?

– А он уже знал. И летающие города больше не будут летать. Они держатся за счет того, что газ внутри них – пригодный для дыхания воздух – легче венерианского. Преврати углекислоту Венеры в чистый кислород – и города упадут с неба.

– Но?

– Но его это, похоже, не волнует.

– Значит, терраформирование сделает Венеру необитаемой, и он это знает. Так что он планирует?

Она пожала плечами:

– Не знаю.

– А я знаю. И думаю, что нам надо потолковать с твоим другом Карлосом Фернандо.

Карлос Фернандо находился в своей игровой комнате.

Она была огромной. Апартаменты его семьи размещались на краю верхнего города, впритык к его стене, и одну из стен этой комнаты занимало сплошное окно с видом на облачный ландшафт. Комната была завалена всякой всячиной: наборами скрепляемых игрушечных блоков с электронными модулями внутри, из которых можно сложить детально разработанные здания, моделями космических кораблей и аппаратов легче воздуха, несомненно используемых на Венере. Я увидел конструкцию из прозрачных сосудов, соединенных трубками, – похоже, незавершенный научный проект, а в углу покачивался уницикл, бесшумно балансирующий на встроенных гироскопах. Среди игрушек стояла прозрачная мебель. Я поднял стул, и он оказался легким как перышко, почти невесомым. Теперь я уже знал, из чего он сделан – алмазные волокна, уложенные в пенообразную фрактальную структуру. Алмазы здесь являлись главным строительным материалом, потому что их можно было производить напрямую из атмосферной углекислоты, не импортируя сырье. Они тут были экспертами по алмазам, и это меня пугало.

Когда две охранницы привели нас в комнату, Карлос Фернандо находился в конце, противоположном от гигантского окна, спиной к нему – и к нам. Разумеется, он знал, что мы придем, но, когда объявили о нашем прибытии, не повернулся, а лишь бросил через плечо:

– Все в порядке… я сейчас подойду.

Охранницы вышли.

Карлос Фернандо крутился и размахивал руками перед большим экраном. На экране разноцветные космические корабли летели в трехмерной проекции через сложный лабиринт зданий, причем этот город явно создавал Эшер, так как башни соединялись мостиками и контрфорсами. Точка зрения на экране непрерывно перемещалась, то преследуя одни корабли, то прячась от других. Время от времени вперед выстреливали очереди красных точек, эффектными разноцветными вспышками поражая цели, и Карлос Фернандо вскрикивал: «Готов!», «Прямо в глаз!»

Он танцевал всем телом: очевидно, управляющие команды в игре поступали за счет его положения. Насколько я мог судить, Карлос Фернандо успел совершенно позабыть, что мы к нему пришли.

Я осмотрелся.

На обитой чем-то мягким платформе, всего в двух метрах от входа, глядя на меня золотистыми глазами, восседал лев. Он был крупнее меня. Рядом, опустив голову на вытянутые лапы, лежала львица, и она тоже наблюдала за мной полуприкрытыми глазами. Кончик ее хвоста дернулся, потом еще раз. Грива льва выглядела такой пышной, что ее наверняка вымыли с шампунем и высушили феном.

Он распахнул пасть, зевнул и улегся на бок, все еще не спуская с меня глаз.

– Они не опасные, – сказала Лея. – Плохой Мальчик и Штанишки. Домашние любимцы.

Львица Штанишки потянулась и ухватила льва за шею. Потом положила лапу на его затылок и принялась вылизывать гриву.

До меня начало доходить, насколько жизнь Карлоса Фернандо отличается от всего, что я знал.

На стенах, ближе к тому месту, где играл Карлос Фернандо, располагалось еще несколько экранов. На левом светилось частично решенное домашнее задание. Дифференциальное исчисление. Он выполнял дифференцирование с цепным правилом и бросил работу на половине, когда или застрял в расчетах, или заскучал. На соседнем экране была визуализирована структура атмосферы Венеры. Домашнее задание? Я присмотрелся. Если это домашнее задание, то наука об атмосфере интересует его гораздо больше, чем математика: изображение покрывали многочисленные примечания, а рядом было открыто с полдюжины окон с дополнительной информацией. Я шагнул к экрану, чтобы прочесть поближе.

Экран погас.

Я обернулся и увидел Карлоса Фернандо с недовольным лицом.

– Это мои вещи, – заявил он. – И я не хочу, чтобы ты смотрел на мои вещи, когда тебя не просят, ясно?

Он повернулся к Лее, и выражение на его лице сменилось на нечто для меня непонятное. Наверное, он с удовольствием дал бы мне пинка и вышиб отсюда, но опасался рассердить Лею. Ему нужно было сохранить ее расположение.

– Что он здесь делает? – спросил Карлос.

Она взглянула на меня и приподняла брови.

Я подумал, что и сам хотел бы это знать, но раз уж так далеко зашел, то лучше что-то ответить.

Я дошагал до огромного окна и посмотрел на облака. Сейчас там был виден другой город, голубоватый из-за расстояния: игрушечный шарик на фоне золотого горизонта.

– Среда Венеры уникальна, – сказал я. – Подумать только, что твой предок Удо Нордвальд собрал все это воедино.

– Спасибо, – ответил он. – В смысле я искренне благодарен. Я рад, что тебе нравится наш город.

– И все другие тоже. Это потрясающее достижение. Только гений мог предвидеть все это и соорудить первый летающий город. Угадать в этой планете пристанище, где смогут жить миллионы. Или миллиарды – в небесах еще множество свободного места. А когда-нибудь, возможно, даже триллионы.