В любви случайность не случайна (СИ) - "Biffiy" - Страница 34

— Я победила? — Моя бровь приподнялась ещё выше.

— Ты. И теперь мы едем исполнять твоё желание.

— Моё желание? — Теперь и вторая моя бровь присоединилась к первой.

— Ты не помнишь, как ты его высказала, глядя прямо в глаза Мэри?

Я мотнула головой. — Не помню… И что я пожелала, видно…. в бреду.

— Ты пожелала покормить лошадку, а дальше… — Матвей повернул лицо ко мне и досказал, — быть со мной весь этот день наедине. Вот мы и едем исполнять твоё желание.

— Да-а-а?! — Восхитилась я, пытаясь скрыть радостную улыбку. Моя душа взлетела, но тут же стукнулась о крышу автомашины. Я вспомнила разговор с Эдуардом Файсом и то, что так о нём Матвею и не рассказала. А как я могла ему сказать о том, что Файс решил сделать из меня любовницу, а его женить на своей дочери и всё ради…всеобщего блага. Я могла решить только за себя и, естественно, отказать Файсу. А вот Матвей? Кого он выберет: меня и обыкновенное счастье в России, или Мэри и необыкновенное счастье в Голландии, да ещё и с солидным семейным капиталом и бизнесом, плюс водоплавающая школа кареглазой красавицы? Выбор был явно не в мою пользу…

— Ты опять задумалась? — Оборвал мои мысли Матвей. — Теперь о чём?

— О Мэри, ведь она тоже чего-то пожелала, а мы не знаем чего.

— Надо же, — усмехнулся Матвей, — и как мы это переживём? Предлагаю напиться и забыться. Не переживай. Её желание будут исполнять все остальные, а мы… ударимся в загул и взлетим под небеса.

— Что это значит?

Матвей остановил машину и кивнул в окно. Только теперь я увидели, что мы приехали к парку развлечение. Я увидела «колесо обозрения» и улыбнулась. Забыть про всё семейство Смирнитских и их гостей, стать ребёнком и наслаждаться свободой на каруселях с мороженым в руке — это было самое большое моё желание. Но рядом со мной был Матвей. Захочет ли он такого счастья?

В течение последующих нескольких часов я убеждалась, что все мои сомнения были напрасны. Матвей превратился в большого ребёнка и наслаждался этим чувством вместе со мной. Правда, сначала его постоянно все узнавали и просили с ним сфотографироваться, но затем он «замаскировался». Мы купили ему цветную детскую бейсболку и футболку с жутко не интеллектуальным принтом. Он сменил свою белую рубашку на футболку, натянул до бровей бейсболку, а я отдала ему свой круглые солнцезащитные очки, и он стал неузнаваем.

Мы отдыхали, не считая времени, и не пропустили ни одно из развлечение в этом парке. Правда мне часто мешала моя широполая шляпа, и мне приходилось постоянно ловить её или держать на голове обеими руками. Она меня порядком измучила. А на самой высокой точке «колеса обозрения» эта бело-соломенная дрянь вновь слетала с моей головы и была уже готова «улететь в тёплые края», но Матвей всё же успел её схватить у самого края…пустоты. Моё сердце чуть не остановилось от его выходки. Я вцепилась руками в его ноги и не отпускала, пока он вновь не очутился на сиденья рядом со мной.

Матвей надел на мою голову шляпу, опустил её поля на мои щёки и…припал губами к моим губам. Время для меня остановилось… Чувство, которое я в тот момент испытала, я надеюсь, что и Матвей тоже, было для меня таким сильным, что я потеряла контроль над своим телом. Я не помню, как очутилась в его объятиях, на его коленях.

Мы целовались так самозабвенно, что не заметили, как очутились на земле. В чувства нас привели аплодисменты желающих покататься на «колесе обозрения».

Дальше мы ели мороженное и пили кофе в летнем кафе, сидели на берегу реки и наслаждались прохладой. Матвей рассказывал мне о своих спортивных поездках, а я… слушала и не верила в своё счастье. Я была счастлива, хоть на душе и «скреблись кошки», ведь Матвею я так и не рассказала о разговоре с Эдуардом Файсом. И ещё одно меня беспокоило: у меня появился…глюк. Я не могла поверить в то, что…действительно видела Эдуарда Файса среди посетителей летнего кафе, или мне это показалось. Человек был очень на него похож, но одет по-простому. Немного подумав, я решила, что это был глюк, но когда мы гуляли вдоль реки, то я вновь его увидела, и мне показалось, что он не очень-то обрадовался в то, что я его заметила. Это меня насторожило. Я не могла ничего понять.

— Почему мне кажется, что ты чем-то озабочена? — Вдруг спросил меня Матвей, обнял за плечи и прижал в себе. — Раскрой мне свою душу, легче будет.

И тут я сказала то, что давно «камнем висело на моём языке», потому что в голове не помещалась. — Скажи мне, это ты сделал засос на шее Мери?

Я почувствовала, как тело Матвея заколыхалось от молчаливого смеха, но вскоре он уже не мог себя сдерживать. Он повалился на траву, на спину, увлекая меня за собой и продолжая смеяться. Теперь он уже смеялся от души и во всё горло, но держал меня крепко. Я лежала на его груди, упираясь руками в землю, и «горела от стыда». Смех Матвея привлёк внимание отдыхающих людей, и они останавливались, что бы на нас посмотреть.

— Да, перестань ты, наконец, смеяться! — Возмутилась я. — И отпусти меня.

— Не перестану, потому что это так приятно.

— Что тебе приятно?

— Знать, что ты меня ревнуешь. — Матвей вновь засмеялся. — А это значит…

— Ничего это не значит… — Ответила я и…замолчала, потому что…вновь увидела Файса. Он старательно прятался за спинами людей, которые смотрела на нас.

— Не может быть? — Произнесла я, не спуская с него взгляда. — Зачем? Как? Зачем?

Матвей перестал смеяться и спросил. — Ты о чём говоришь?

— О ком? Об Эдуарде Файсе. Он наблюдает за нами из-за спин людей, которые любуются тобой.

Матвей резко перевернул меня на траву. Теперь он был сверху. Его руки упирались в землю, возле моих плеч, а сам он смотрел вверх на небольшую кучку людей, наблюдающих за нами с высоты зелёного холма.

— Ты его видишь? — Спросила я, застывшая под силой его тела.

— Если он там, то… — он немного подумал, — нам надо его сразить.

— Как? Зачем? как?

— Опять: как, зачем, как? Ты другие вопросы умеешь задавать? — Усмехнулся Матвей и, наконец, посмотрел на меня. Его глаза сияли огнём, который зажёг всё моё нутро. — Мы сразим его нашими чувствами.

Он вновь припал к моим губам и…время вновь для нас остановилось.

Вдруг Матвей прервал поцелуя и прошептал мне в губы. — Давай его поймаем с поличным? Поймаем и спросим, зачем он за нами следит.

Я думала мгновение. — Тогда слезь с меня, мне итак нечем дышать, а ещё надо взбираться на это холм.

Матвей засмеялся и, быстро встав на ноги, поднял меня с земли за руку.

— Бежим! На холме уже никого не осталось. — Сказал он и, схватив меня за руку, побежал вверх на холм. Я еле успевала за ним, мысленно поблагодарив себя за то, что утром надела на ноги не туфли на высоком каблуке, а в греческие сандалии в «пику» Елизавете.

Когда мы очутились на холме, Матвей остановился и спросил. — А как он одет?

— Да в том-то и дело, что одет он, как обычный человек летним днём. Никакого лоска и дорогой одежды. Это меня и смутило. Я вообще подумала, что у меня…глюк. Впервые я его заметила в летнем кафе, а теперь…здесь. Странно это.

— Да, это странно. — Матвей быстро осмотрелся и предположил. — Думаю, что он пошёл вместе с большой группой людей, обратно к кафе. Бежим туда, попробуем его найти.

Все наши поиски оказались тщетными. В конце концов, мы вернулись обратно в кафе, что бы выпить что-нибудь прохладительного.

Девушка-официантка поставила на наш столик прохладительные напитки и вдруг спросила. — Вы же Матвей Смирнитский, не правда ли? Я надеюсь, что вас нашёл один мужчина. Он представился вашим знакомым.

Мы с Матвеем на мгновение замерли, а затем он произнёс. — А, это, наверное, был мой дядя Эдуард?

Девушка мотнула головой. — Не знаю его имени. Сказал, что он ваш тренер.

— Опишите мне его. Дело в том, что у меня два тренера.

Девушка немного подумала и ответила. — Да он какай-то бесцветный, то есть совершенно белый. Почти седые волосы, бледная кожа и светлые глаза. Лет около 50.