Доза (СИ) - "KrisssTina V" - Страница 50

Драко вернулся в школу затемно и, практически наткнувшись на блуждающего по подземелью Филча, еще раз убедился, что уходить было хуевой идеей.

Он не добился ничего, он лишь рискнул своим положением в школе, и вот теперь пора уже было включить голову и обдумывать каждый свой шаг так, словно от этого зависит его жизнь.

Тем более, так оно и было.

Пора было прекращать играть с огнем. Осторожность. Внимательность. Осведомленность.

Отныне только так.

Может быть, Забини что-то подмешал в чай, который наколдовал ему перед сном, но спал он, словно младенец. Впервые за месяц.

Нотт закатил маленькую вечеринку перед балом и выгнал из гостиной всю малышню. Драко не пил. Он сидел в своем кресле посреди гостиной и наблюдал за тем, как парни пытаются накачать алкоголем девчонок.

– Полегче, – попросил он, потому что Даф уже выглядела пьяной, и, судя по хихиканью Паркинсон – та была недалеко от нее. – Иначе они до Большого зала не дойдут.

Забини жестом попросил его заткнуться. Драко состроил ему гримасу, но больше их действия не комментировал, только кривил губы в подобие улыбки каждый раз, когда кто-то пытался шутить.

За час гостиная почти битком набилась старшекурсниками. Бухло появлялось будто из воздуха, народ пьянел, а Драко раздражался, потому что не разделял всеобщего ликования. Это Забини с родителями поедет кататься на лыжах на все каникулы. Это родители Даф и Астории свалят, оставив их одних в семейном поместье на целую неделю. Это к Гойлу приедут родственники, это Нотт собирается ходить на вечеринки каждый день. Драко же ждёт другое. Ужины с отцом, Тёмным Лордом и другими Пожирателями Смерти. Улыбки такие же искусственные, как ногти Паркинсон, и последние силы, тщетно затраченные на попытки не показывать страха.

Его ждут просто запредельно охуительные каникулы, вот это отдохнет, так отдохнет!

К ним присоединились парни из команды: Ургхарт, Блетчли и Монтегю. Несмотря на то, что капитанство в начале года перешло к Ургхарту, Грэхэм Монтегю все еще занимал более устойчивую позицию среди сокурсников. Так, именно он занял второе свободное кресло и, вальяжно расположившись в нем, задорно подмигнул Драко.

– Повеселимся сегодня, а, Малфой?

Слизеринец пожал плечами. В его планах веселья не было.

– Если вы не надеретесь в сопли и не создадите проблем.

Парни заржали:

– Посмотрите, каким он стал правильным старостой.

– Как думаете, сколько баллов Драко сдерет сегодня с ебущихся по углам парочек? – чем пьянее Теодор, тем тупее его шутки, Малфой понял это сто лет назад. Гойл пьяно хихикнул над ним и начал икать.

Драко слушал их треп и чувствовал себя так, словно он на шоу идиотов. Каким образом это нравилось ему раньше? Бухать до зеленых соплей и обсуждать, кто кого трахает – вот уж удовольствие.

Видимо, он скривился, потому что в следующую секунду он почувствовал взгляд Блейза на себе. Немое «порядок?». Кивнул, отворачиваясь.

Крэбб забросил ноги на стол.

– Ставлю сотню галлеонов на то, что первыми за перепихом будут застуканы гриффиндорцы.

Драко открыл рот, чтобы ответить ему, но Блейз опередил его, хлопнув Крэбба по плечу.

– Ну, явно не ты, Винсент, это ж сколько девчонка выпить должна?!

Гостиная взорвалась от смеха. Крэбб попытался скрыть обиду за оскалом, а Забини получил еще один кивок, на этот раз – благодарный.

Ургхарт, Драко и Монтегю немного поговорили о том, как будут проходить тренировки после каникул, посмеялись, вспоминая предыдущую игру, и перебросились парой идей. А потом на колени Малфоя скользнула Пэнс, и парни отошли от него, многозначительно переглянувшись.

Драко закипел.

Пэнси была пьяной. Ей шел алкоголь в малых количествах – он рисовал на ее щеках естественный румянец, а не искусственный, заставлял ее глаза блестеть, а ноги раздвигаться шире. Она была горяча под градусом, но сейчас она явно перебрала и забыла о нерушимом правиле – не трогать трезвого Малфоя.

Ее ноготки мягко царапнули его шею, и она что-то промурлыкала на ухо. Драко сидел, не двигаясь. Он чувствовал себя камнем, бесчувственным чурбаном, человеком без сердца вообще, потому что ничего нигде не теплело, не екало, желание не поднималось наружу, словно он вообще потерял способность желать.

Никак.

Пэнси – красивая, чувственная, женственная. Пухлые губы, длинные гладкие волосы, нежная смуглая кожа, пышная грудь. Черное платье с кружевом едва скрывает аппетитную попу, никаких колготок на стройных ногах, и – Драко был уверен – никакого белья. Каждый в этой гостиной порвал бы стояком штаны, если бы она села к нему вот так, но Малфой… Он ничего не чувствовал.

Пэнси расстаралась для него – он знал это.

Она пахла новыми духами, волосы ее были уложены иначе, а макияж не был столь ярким, потому что она ЗНАЛА, как раздражает Малфоя излишняя краска на лице. Она надела черное платье, потому что знала, что он будет в черном. Она смотрела на него сейчас, и не было похоти в ее взгляде. Была любовь.

Драко почувствовал, как внутри него что-то поджарилось, превращаясь в уголь.

– Пэнс, – он позвал очень тихо, он хотел, чтобы шум вечеринки заглушил его слова, чтобы их услышала только она.

Пэнси подогнула одну ногу и устроилась удобнее – так, что ее лицо оказалось рядом с его шеей. Она глубоко втянула его запах носом.

– Драко… Ты так пахнешь. Как моя амортенция, – она хихикнула.

Малфой положил ладонь на ее талию, чтобы она не свалилась с его колен.

– Ты пьяна, Паркинсон.

– Ты знаешь, что это правда. Ты – моя амортенция.

Он вспомнил тот урок Зельеварения, когда Слизнорт притащил эту любовную дурь в класс. Пэнси и тогда говорила что-то о его запахе, но он не слушал. У него в черепной коробке разрывался собственный ураган, потому что его амортенция пахла, как Грейнджер.

Уже тогда.

Значило ли это что-то? Тогда, когда единственным, что ему нужно было от Грейнджер – была доза. Значило ли это, что у него уже тогда не было выбора? Что он был погружен в нее, словно в болото, и выхода не было, он не сбежал бы, и не сбежит теперь… Он весь в ней, в ее запахе, в ее грязи, в цвете ее глаз. Даже сейчас – ее нет рядом, ее даже в замке нет, а она словно внутри, и нет сил бороться, врать себе. Больше нет.

У него опустились руки.

Грейнджер нужна была ему, как бы сильно он ни старался врать самому себе.

Она была нужна. Воздух. Запах. Амортенция.

Пэнси приподняла голову и потянулась к его губам.

Драко почувствовал такую нестерпимую боль в груди, словно ему сломали ребра.

Когда ее губы коснулись его.

Не то.

Вкус не тот, запах не тот. Слишком мягко, слишком податливо.

Ему нужно твердо, несладко и строптиво. Нужно сталкиваться зубами, до крови и рвущегося из горла крика. Нужно от страсти гореть, разрывать одежду, целовать так глубоко, чтобы было больно, а воздух заканчивался в легких. Ему нужны цепкие пальцы в волосах, а не ласковые, нежные. Нужны дорожки разорванной кожи по спине и шее, нужны поцелуи-укусы, следы на подбородке, сбитые пальцы, твердое тело, которое можно сжимать до синяков.

Ему нужна маленькая грудь в ладонях, светлые волосы, в которых запутаются пальцы. Ему нужны тихие стоны, которые придется вытрахивать, выпрашивать, а не постановочно-сладкие, тягучие, глубокие.

Ему нужно…

Нужна.

Когда Пэнси лизнула его губу языком в очередной раз, Драко отвел голову. Паркинсон заморгала и распахнула глаза, уставившись на него.

– Что-то не так?

Драко поднял руку, провел пальцами по ее щеке. Кивнул.

– Да, Пэнс. Да. Все не так.

Она улыбнулась.

– Я не красила губы сегодня.

– Дело не в этом, знаешь, – это, пожалуй, был первый случай, когда Драко ГОВОРИЛ с ней. Не рычал, не орал, не ебал, затыкая ладонью рот. Говорил. Наверное, даже излишне нежно… – Дело не в помаде. Дело в том, что ты мне совершенно, абсолютно не нужна.