Невеста Солнца
(Роман) - Леру Гастон - Страница 8

Президент общества объяснял другим значение раскопок и ход работ.

— На этом кладбище невольно встают в памяти тени инков и кажется, что вы находитесь среди них… Вот яма в сажень глубины, где под песком нашли скелет собаки, удавленной на могиле ее господина. Верный пес обязан был следовать за господином, как и его жена, и старейшие из слуг. У собаки еще была на шее веревка, которой ее удавили, и ноги ее были связаны. Дальше мы нашли скелет супруги: ее также удавили — должно быть, потому, что у нее не хватило мужества самой убить себя… И, наконец, услыхали радостный возглас рабочих: «Вот мертвец!». Индеец признает покойником только господина — тела жены и слуг он не считает достойными внимания. Вскоре из этой самой ямы вытащили огромный сверток. Покойника положили у моих ног. Мы развернули ткани, окутывавшие тело, развязали веревки. И ткани, и мумия прекрасно сохранились… даже кожа не отделилась еще от костей; зубы и волосы также все были целы. Сами египтяне не сумели бы забальзамировать лучше!

Его рассказ был прерван шумом и криками. Оказалось, что рабочие только что сделали интересную находку — обнаружены мумии трех главных вождей инков с необыкновенными головами.

Все поспешили туда, в том числе и Мария-Тереза с Раймондом. Действительно, находка была интересная.

В последних трех могилах найдено было множество мешочков с зернами маиса и листьями коки, глиняных сосудов, вероятно, наполненных чичей, — все запасы, необходимые для дальнего пути. И рядом с этим золотые вазы, серебряные амфоры, кубки, кованые статуэтки, драгоценные украшения, — целый клад, выкопанный одним ударом заступа. Мумии трех вождей были вырыты из земли или, вернее, освобождены из-под слоя песка с необычайными предосторожностями. Один из членов общества уже раскрыл их лица. Они были ужасны…

Чтобы понять, какое зрелище представилось неподготовленному взору Раймонда и его невесты, надо знать, что инки, как и посейчас баски в горных ущельях Апеннин, по желанию придавали черепам живых любую форму при помощи дощечек, которыми обкладывали черепа младенцев, связывая их веревками: то заостряли конусообразными верхушками головы, то делали голову приплюснутой, предоставляя развиваться боковым частям черепа, то превращали всю голову в большую тыкву и прочее. Теперь выяснены мотивы этого уродования: инки были уже знакомы с френологией и производили опыты, пытаясь развить то или иное душевное качество при помощи развития той или другой части черепа[14]. Но уродовать таким образом дозволялось лишь младенцев-инков, предназначавшихся к высшим должностям в государстве. Народ обречен был жить с обыкновенными черепами и мозгами.

И обнаруженные три головы были очень характерны.

Одна из них имела клинообразную форму, возвышаясь посередине, как огромная сахарная голова. И страшен, как кошмар, был этот чудовищный лоб апокалипсического зверя, обрамленный волосами, казавшимися еще живыми, так как их развевал ветер. Вторая голова имела лоб, сильно откинутый назад, и была приплюснута, как велосипедный картуз. Третья походила на четырехугольный ящик — на маленький чемоданчик.

Мария-Тереза невольно отшатнулась назад и поспешила увести своего жениха от этой картины осквернения кладбищ, хоть ему и любопытно было посмотреть мумии поближе. Они вышли на плоский и отлогий берег у Анконы. Течений и прилива здесь почти не чувствуется; волны набегают на берег спокойно и бесшумно, и с океана веет покоем. Жители Лимы охотно приезжают сюда на купанья, но сезон еще не наступил, и берег был безлюден. Мария- Тереза и Раймонд пешком дошли до виллы маркиза. Уже совсем стемнело. Старинные лица мумий произвели на обоих сильное впечатление, и напрасно они пытались разогнать его шутками. Тотчас после заката солнца, необычайно быстрого, поднялся ветер, который крутил в сумерках легкие вихри песка — и чудилось, что призраки вставали из могил, укоряя пришельцев за их нечестие и осквернение кладбищ. И жених, и невеста по характеру не склонны были «взвинчивать» себя, но оба рады были, когда наконец добрались до виллы, и колосс-мажордом — камердинер маркиза, живой человек из плоти и крови — объявил им, что барин и господин Озу уже приехали. Молоденькая горничная-кечуаска, по имени Конха, бросилась к ногам своей госпожи с обычными изъявлениями любви и преданности, уверяя, что она, Конха, была в отсутствие барышни как мертвая и ожила только теперь, когда та приехала.

— Вот как нас здесь обожают за восемь со лес в месяц! — пошутила Мария-Тереза, уже оправившаяся от волнения и теперь озабоченная ужином. — Вдобавок, эта малютка отлично готовит кухеро, креольскую похлебку. Посмотрим, как она вам понравится, мой милый Раймонд.

— Госпожа, я приготовила вам и локро, которое вы так любите, — хвасталась «малютка», радостно ухмыляясь своими огромными губами, перегораживавшими пополам все ее лицо.

После обеда или, вернее, ужина все вскоре разошлись по своим комнатам, так как чувствовали себя уставшими, а дядюшка вдобавок намеревался рано встать. Раймонд и Мария-Тереза с аппетитом поели локро — маиса, сваренного на сахарной воде, с нарезанной маленькими кусочками говядиной, сильно наперченной и политой острым соусом- чичей. И, прощаясь на ночь, они уже смеялись над своими мимолетными страхами там, на берегу, после бегства с раскопок. Молодая девушка не спешила вынуть свою руку из руки Раймонда.

— Доброй ночи «деве Солнца», — говорил Раймонд, целуя солнечный диск, блиставший на руке его возлюбленной. — А все-таки, сняли бы вы лучше на ночь этот браслет… Бог его знает, откуда он и кто его держал в руках…

— Теперь он будет дорог мне и, так как вы его поцеловали, Раймонд, я сохраню его… как обручальное кольцо… Пусть он будет залогом нашего счастья…

И она ушла в свою комнату.

Но не успела она перешагнуть через порог, как закричала отчаянным голосом и выскочила обратно.

— Они там!.. Они там!.. — лепетала она испуганно, стуча зубами.

— Что такое?.. Кто такие?.. — Раймонд сам перепугался, увидев ее в таком состоянии.

— Черепа… все три… живые…

— Дорогая!.. Вы с ума сошли.

— Говорю вам, все три там, под моим окном… Прижались к стеклу и глядят… живые… с живыми зрачками… Нет, нет, не входите… Позовите папочку.

Молодой человек, взяв свечу из дрожащих рук молодой девушки, вошел в ее комнату, отворил дверь до пола, служившую вместе с тем и окном и выходившую углом на море и залитую лунным светом равнину, на которой днем производились раскопки… Ничего необычного он не заметил и, вернувшись к невесте, стал уверять ее, что она стала жертвой галлюцинации.

— Ну, полноте же, вы такая умница, такая рассудительная…

— Раймонд, я вам говорю, что я их видела.

— Но что же, собственно, вы видели?

— Там, на балконе, за стеклом… три черепа вождей — три ужасных черепа, глядевших на меня.

— Но, Мария-Тереза, придите в себя. Ведь их же при нас выкопали из ямы… Они, наверное, и сейчас там лежат… Как эти мумии могли стоять у вас под окном?.. Неужто вы верите в привидения?

— Ах, конечно нет… но те, кого я видела, были не мертвые… они были живые…

Чтобы успокоить ее, Раймонд счел за лучшее расхохотаться.

— Не смейтесь… Не смейтесь… Я отлично их узнала. Все три головы были мне ясно видны: одна конусообразная, другая приплюснутая, как фуражка, третья чемоданчиком. Совершенно ясно… Вы мне скажите только, что им здесь понадобилось?

На шум пришел маркиз и посмеялся над страхами дочери. Явился и дядюшка в халате и бумажном колпаке. При виде его все расхохотались — кроме Марии-Терезы. Для успокоения ее мажордом обошел кругом всю виллу— и не заметил ничего подозрительного.

— Это тебя так встревожили мертвецы, виденные нами на раскопках, — уверял маркиз. — Правду говоря, я не считал тебя такой впечатлительной.

Мария-Тереза ни за что не хотела лечь в своей комнате и велела приготовить себе постель в другой, в другом конце дома. Раймонду удалось, наконец, убедить ее, что это могла быть только галлюцинация и что черепа мумий не могут разгуливать под окнами молодых девушек.