Сердце Хейла (СИ) - "Lieber spitz" - Страница 46

У Алекса была уютная квартира, словно берлога, предназначенная для комфортного валяния в объятиях друг друга двух мужчин – горизонтальные поверхности преобладали, выдавая в хозяине знатного ленивца. Или же сексуального маньяка, Стайлз так и не решил, представляя то то, то это, и с явным удовольствием валясь на огромную оттоманку, заменяющую в гостиной диван.

Дерек смотрелся в этом домашнем, теплом интерьере необходимым штрихом; красивым завершением всей композиции. Особенно когда огромная рука Алекса хозяйским жестом легла на его плечи, неожиданно показавшиеся почти хрупкими.

Стайлз смотрел на них, впитывал свет двух влюбленных людей и почти не завидовал: мало ли что там вытворял этот огромный мужик с Дереком в спальне, может, ужасы какие.

Медведь был страшным, это да, но под кровавый стейк он довольно мило Стайлзу улыбался и очень убедительно уговаривал немного пьяного от вина гостя с рекомендованным доктором встретиться и “просто поговорить”.

Стайлз, прошедший полный курс психической реабилитации после взрыва, недоверчиво хмурился – знаем мы, врачей этих. Знаем мы, это их “поговорить”.

Но Алексу противостоять было сложно. Он мягко, уютно гудел басом, сидя напротив, слушал тоскливое стайлзово нытьё и не отрывал глаз от Дерека, отслеживая его перемещения по гостиной. И Стайлз, чувствуя эту связь, только и мог, что осязать тепло и эту приятную между Дереком и его медведем напряженность, нелогично радуясь прискорбному факту, что Хейл не с ним. Потому что напившись вина, ужасно боялся, что снова потеряет контроль, призрачную свою свободу, поддавшись плаксивым сексуальным настроениям, которые после третьего бокала прямо-таки заставляют тебя падать в объятия какого-нибудь случайного парня. А точнее, случайного-парня-который-Дерек.

Тот все предлагал ему остаться, заночевать у них, но Стайлз с ужасом представил, как будет слышать происходящее в соседней, хозяйской спальне и всю ночь гадать, в какой же именно из всех, представляемых им развратных поз, Алекс берёт Хейла.

Уже в дверях он все-таки спросил его об этом, с пьяной наглостью навалившись на знакомое твердое плечо.

- Наверно, сзади. Он трахает тебя сзади, – ответил он сам себе и сообщил интимно Дереку, что если у него еще останутся силы, он непременно дома будет на это дрочить.

- Ложись-ка ты спать, фантазер, – ласково прощался с ним Хейл, а Стайлз чутко слышал в его голосе отчетливое нетерпение, быть может и спрятанное очень глубоко за вполне искренним гостеприимством. Нетерпение понятного толка. Которым так же сквозило из кухни, где Алекс гремел бокалами.

“Они сейчас будут трахаться. А я поеду домой один”, – тоскливо подумалось Стайлзу, но он тут же себя остановил, подумав, что никто не запрещает делать ему то же самое.

Он просто не хочет. Уже давно не хочет ни новых знакомств, ни нового секса. И в общем-то, наверно только сейчас понял, как необходимо ему попасть к рекомендованному доктору на прием.

Потому что знакомиться хотелось. Трахаться – тоже. Но Стайлз почему-то не мог, хотя обстановочка располагала: было время, место, эрекция. Была красивая мордашка и обворожительная – одна из – родинка. Была подаренная Дереком свобода и больше ничего за душой.

В приемной, куда Стайлз прибыл в назначенный час, не было никого, и он облегченно выдохнул: уж очень не хотелось встречаться с другими психами-клиентами доктора Дитона. Едва он вцепился пальцами в какой-то журнальчик, намереваясь подождать минут пять, а потом тихонько смыться, его вызвали в кабинет и возможности сбежать у Стайлза никакой не осталось.

- Добрый день, – мягко сказал психиатр, пропуская его в свою пыточную, и указал на большое кресло, предлагая присесть.

Стайлз кисло улыбнулся в ответ и посмотрел на кресло с сомнением. Он знал – такая удобная мебель предназначается для того, чтобы клиент, отдыхая физически, опасно расслаблялся, приоткрывая для докторов доступ к своим многострадальным мозгам.

Что ж, сидеть в кресле действительно было удобно, и Стайлз перестал сопротивляться.

Они проговорили с доктором почти три часа. Стайлз осознал это, только когда почувствовал некоторый провал во времени, и то, как сдерживаемая месяцами злость душит его, заставляя комкать в руке какие-то бумажки, а сам он сидит уже не в кресле, а прямо задницей на докторском столе, уничтожая бланки и отчего-то не останавливаемый врачом.

Он ощущал себя вымотанным. Изможденным. Возможно оттого, что адерролла сегодня было много. Слишком много. И слишком много правильных вопросов, вывернувших его наизнанку полностью.

“Какой садист”, – подумал Стайлз про Алана.

И удивился, когда это он стал называть доктора по имени.

А вечером, лежа в кровати один, прокрутил их тяжелую беседу от и до, чтобы снова расплакаться и так и заснуть с мокрыми, изъеденными солью слез, пустыми глазами...

... – К сожалению, должен честно признать, что уже слышал о вас кое-что, – начал беседу врач. – Вы же знаете Алекса, верно?

- Угу, – кивнул Стайлз и стал медленно раздражаться.

На то, что этот бостонский заговор так или иначе привел его в кабинет очередного психотерапевта, когда он думал, будто все закончилось, и в этом был виноват Дерек со своим болтливым медведем.

Вчера он здорово разошелся у себя в душевой, нафантазировав, как бы не запрещал ему Хейл, такого, что дрочить пришлось прямо там.

- И что же Алекс вам сказал? – спросил угрюмо, со злостью понимая – его несчастья теперь ни для кого не тайна. И от этого их статус сразу показался каким-то заниженным, что ли. Совсем не дающим права ему, Стайлзу Стилински, продолжать быть самовлюбленной истеричкой.

Обидно было, да.

- Алекс сказал, что вы пережили страшный теракт. Были ранены, прошли реабилитацию и вот – теперь на новом месте, с новыми людьми, с новой работой.

Дитон внимательно взглянул на Стилински и продолжил логическую цепочку, неожиданно вплетя в неё первое отрицание:

- Но не с новой жизнью.

Стайлз изумленно вскинул на врача глаза, а тот продолжил, спросив в лоб:

- Вы счастливы, Стайлз?

Не надо, доктор. Это не ваша область.

- Почти, – честно вырвалось у него, хотя Стайлз не планировал отвечать вообще.

- Почти, – повторил Дитон. – А что мешает вам чувствовать жизнь полно?

- Ну, – Стайлз заерзал на своем удобном кресле, показавшимся сразу же адски жестким. И снова ответил правду: – Я не знаю.

Дитон ждал.

- Наверно, этот долбанный взрыв, вам не кажется? – немного раздраженно произнес Стайлз, начиная заводиться. – Вы понимаете, что мне чуть не оторвало голову? Что я лежал в коме и... вышел из нее. Потом я долго работал над... как это у вас называется? Адаптация? Да. Я привыкал к жизни без бомб. Без крови. И, знаете, я адаптировался прекрасно. Я даже могу теперь ходить на вечеринки и даже был недавно на одной. И я имею полное право быть почти счастливым, не чувствуя за это вины.

Речь была пламенной и сумбурной. Вполне подходящей для психически неуравновешенного.

- Вы имеете право быть счастливым полностью, Стайлз, – спокойно возразил Дитон. – Но вы почему-то ограничиваете себя. Ваша проблема...

- Какая... – начал Стайлз и осекся, напомнив себе о раскрытом им заговоре; о всех нюансах своей жизни, которые хотелось бы скрыть, но которые – и это было совершенно очевидно – были доктору беззастенчиво выболтаны предателями.

Дитон пока молча отслеживал все его переживания. Благо, на лице Стайлза читались они ой как хорошо.

- Психолог хорошо с вами поработал, – удовлетворенно наконец кивнул он, делая реверанс незнакомому коллеге. – Вы свободно говорите про теракт. Вы полностью отслеживаете словесно хронологию событий – от нанесения травмы до полного излечения от нее, включая реабилитацию. Говоря об этом жизненном катаклизме, вы не замалчиваете ни единого своего шага. Это хорошо.

- Я ничего вообще не замалчиваю, – ворчливо согласился Стайлз. – Попробуй тут что-то не скажи, разве бы получилось? Вы же просто мастер вытаскивать из людей правду.