Сердце Хейла (СИ) - "Lieber spitz" - Страница 44

Вообще-то Стайлз думал, что Алекс мечтал заграбастать абсолютно всё, поэтому задница Дерека рядом с этим убийцей тоже была в огромной опасности.

- В общем, я прекрасно понял, что лишний, и ты мог бы сказать мне об этом давно и прямо, – мрачно выдавил из себя наконец он, понимая, что виноват сам, что это дурная карма и что, в принципе, уже ничего не изменить, потому что даже не хочется.

- Мне нечего было говорить тебе, Стайлз, и тем более не за что было оправдываться. На сегодняшний момент я всё еще совершенно свободен. Я честен с тобой, и с собой тоже честен, – сказал Дерек и, не жалея Стайлза, объяснил, – но я не хочу, чтобы ты думал обо мне, как о герое, который обделяет себя в угоду другого, более... слабого на данный момент партнёра. Не смей даже думать о том, будто я был с тобой только...

... из жалости.

Стайлз скривился, мысленно закончив фразу и оборвал Дерека таким же вопросом в лоб:

- Так ты вернешься к нему? Ты хочешь этого?

Дерек пожал плечами, уже не отрицая нежданно случившегося с ним нового витка отношений с бывшим парнем, который вот-вот мог начаться. И, главное, продолжиться: совместным бытом, женитьбой, детьми... Всем тем, от чего Стайлз зачем-то отказался.

Возможно, Дерек еще раздумывал, имел полное право. Думать, это вам не трахаться.

А Стайлз впервые увидел Дерека таким, каким он его никогда не знал – сомневающимся и ... нежным, думающим о неизвестном Стайлзу мужчине, который совершенно точно Дереку подходил, как совершенно точно не подходил ему Стайлз.

- Он тебя любит, Дерек, – сказал он шепотом, впервые осознавая ту самую неловкость, когда понимаешь, что слишком долго, загостившись, находишься на территории чужой любви, где тебе уже не рады.

И помолчав, добавил:

- Он меня наверно убьёт?

- Не убьёт, – ответил Дерек с незнакомым смешком. – И кстати, на что ты там хотел подрочить?

Еще час назад Стайлз с радостью бы вцепился в возможность разбавить их прекрасный механический секс болтовней о сексе других мужиков, о смене ролей и пикантной трансформации некоторых закоренелых активов в нежных принимающих. Но сейчас он вдруг понял – Дерек не станет об этом болтать. Он сделает каменное лицо, отгородится от Стайлза еще больше, чем они уже отгородились друг от друга этим разговором и очень неприятно даст понять, что Стайлз действительно стал лишним; что перестал быть ингредиентом счастья Дерека Хейла уже очень давно и ему не место ни в его постели, ни даже в Бостоне. Совсем другое дело Алекс этот его, который не создаёт проблем, а просто молча обнимает Дерека нежно за плечи и ведет в спальню. Он раздевает его там, давя своей брутальностью и укладывает под себя. Сжимает в ручищах, коленом раздвигая ноги, не замечая некоторого сопротивления, подчиняя своей силе. И только через поцелуй убедившись, что ему разрешают, входит в такое же сильное тело, медленно или рывком, как карта ляжет, и делает это в любые дни недели, а не только в положенные. Потому что у них с Дереком любовь, а у Стайлза – обстоятельства. И знаете что? К черту!

- Я уеду. Завтра же. Уеду. В Нью-Йорк. Да.

Как горько осознавать снова прежнее одиночество, чувствующееся не в пример ярче на фоне чьей-то чужой, счастливой жизни, о которой Стайлз ни черта, оказывается, не знал! Что не особо и хотел узнавать, хотя в период их нынешнего полу-романа с Дереком уже ощущал себя чуть не женатым, так срослись они между собой своими проблемами.

Пардон, проблемами Стайлза.

Дерек был очень внимателен. Стайлза он слушал, Стайлзу он по-прежнему давал советы и даже очень расстроился, когда узнал о той истории с нью-йоркскими работодателями, которым так упорно, назло или же не понятно зачем, отказывал Стайлз.

Любовник внутри Хейла молчал – доставалось самолюбию друга, с которым банально не посоветовались.

Сейчас информацией Хейл обладал, поэтому понятливо поинтересовался, напомнив:

- Как же ты туда уедешь, Стайлз? Ты же им всем отказал.

Примерно так же ребенку объясняют причины отмененной поездки в Диснейленд.

Очень заботливо. Спасибо, Дерек.

- Не всем, – мрачно и уперто ответил Стайлз, хотя Хейл был прав: на все предложения он ответил однозначным “Нет”.

Дерек, естественно, посмотрел осуждающе.

- Ладно, всем, – выдавил из себя правду Стайлз.

- Жалеешь? – спросил Дерек, посмотрев как-то странно.

- Да не особо, – пожал плечами Стайлз, – здесь мне дадут прекрасные рекомендации, я смогу снова...

- Я не про Нью-Йорк.

- О.

Вот это была запретная тема.

Дерек никогда раньше не поднимал её. Тем более как-то неловко прозвучала она в постели: они только что разомкнули объятия, и Стайлз все еще чувствовал, как подрагивает его выжатый член, и какой прохладцей отдает движение воздуха на самом его кончике – мокром, с повисшей капелькой так и не сорвавшейся на простынь спермы. Вымазанная в чужой физиологической жидкости задница была пока надежно прикрыта простынкой, и туда не проникали никакие сквозняки. И все равно прохлада одного какого-то чересчур ловкого, она коснулась обнаженной кожи и заставила Стайлза запахнуться в белье чуть не с головой, так стыдно стало себя голого.

Закопавшись в одеяло, можно было и поговорить.

- Почему ты вообще мне помогал? – спросил Стайлз, зажмурившись, уводя беседу подальше от упоминания о своем бывшем парне Питере Хейле и отчетливо понимая – определение “помощь” не совсем верное.

Почему ты вообще со мной, рядом, здесь? Дерек?

Помогаешь, трахаешь, заботишься и даже где-то любишь?

Я бросил тебя.

Я пытался использовать тебя.

Я отверг твою руку!

Я трусливо не смог отпустить от себя окончательно.

Вот как бы должен был звучать его вопрос, скрывающий между строк неприглядную правду, о которой он не задумывался раньше, принимая как должное вмешательство в жизнь своего недо-парня Дерека Хейла.

Но это было ДО Алекса и его страшных, еще страшнее чем у Дерека, косматых медвежьих бровей, которые он насупил в лифте совершенно убийственным образом.

Теперь, когда Стайлз увидел, что Дерек тоже имеет свою жизнь; что он живет ею, в отличие от него самого, и вот-вот собирается Стайлза выбросить, словно мусор в корзину, оставив наконец в прошлом, теперь можно было и спросить – зачем тогда всё это было? Все эти четкие педантичные сношения по вторникам и четвергам, и эта показушная забота о его трудоустройстве?

Стайлз закипал и думал о Дереке, как мог, плохо, накручивая себя сильнее и наполняясь до краев непонятной злостью, но только до того момента, пока не посмотрел на своего недавнего любовника. Дерек, сбросив броню, глядел на Стайлза совсем как тогда, в их первый раз “Вавилоне” – влюбленно и искренне. Даря себя так честно и открыто, как только и могут делать это беззаветно влюбленные люди. В те дни еще не было на нем ничьей защиты, чтобы уберечь, не было никакой медвежьей магии, и потому и получилось ему вытерпеть то, что он вытерпел из-за противного, мелкого, не в него влюбленного мальчишки.

Из-за Стайлза.

Которого и возненавидеть-то не получилось, потому что первые влюбленности напрочь лишены темных эмоций. Они испепеляют сердце, да, но и заставляют его возрождаться снова, даже если остались одни угли. И уж конечно, сила этого чувства, почти смертельного для самого Хейла, была такой неистовой, что даже эхо его, отголосок из прошлого вынуждал защищать, помогать и трахать Стайлза Стилински, бывшего, несчастливого, неслучившегося возлюбленного, которого Хейл желал так сильно, что вряд ли видел хоть что-то, кроме своей любви...

Поэтому Дереку и не пришлось сейчас ничего говорить. Стайлз лишь понял, что время его кончилось и надо совесть иметь – скорей уносить ноги из чужой жизни, которую он так и не смог разглядеть за всеми своими катастрофами.

И Дерек именно поэтому имел право спрашивать и говорить сейчас на неудобные для Стайлза темы.

Ладно.

Он хочет знать, жалеет ли Стайлз, что бросил своего сорокалетнего любовника?