Сердце Хейла (СИ) - "Lieber spitz" - Страница 17

- Господи, тебя тронуть нельзя, чтобы ты не возбудился, – хмыкнул Питер и ласково провел пальцами по торчащему между ног члену. – Давай, расслабься, иначе будет неудобно брить...

Это был беспрецедентный акт. Очень забавный и очень... интимный. Интимней даже момента, когда кто-то заботливо учит тебя завязывать галстук и прикасается к самому беззащитному твоему месту на теле – к горлу.

Питер прикасался к яичкам. Бритвой. Интимность зашкаливала.

- Вот так, солнышко. Теперь тебе можно отсасывать. Не представляю, как бы я прожил еще хотя бы один отсос с этими кошмарными волосами на твоих прелестях... Боже, у тебя снова встал! Ладно, пойдем в спальню.

Логичнее всего было бы ожидать после такой экзекуции обещанного минета, но Питер как назло бросил восхищаться новой мошонкой Стайлза, переключившись на более горячие места. Там, кстати, пушистость его отчего-то устраивала: между ягодиц у мальчишки имелись крутые завитки, которые сводили Хейла с ума весьма сильно.

Именно туда Питер направил свои усилия, даже не прикасаясь к пылающим от тщательного выскабливания яйцам.

Стайлз потом лежал без сна, как дурак, тиская в кулаке свою безупречно шелковую мошонку, как некий артефакт, доказывающий, что в их отношениях, которые Питер по-прежнему отрицал, может появиться бытовая составляющая, ничего с сексом общего не имеющая; какая-то простая мелочь, вроде зубной щетки номер два, такого же голубого цвета, что и хозяйская; или же бритва, очень дорогая, дороговизной своей орущая о принадлежности к вещам Питера Хейла, но на которой теперь, как бы хозяин её не мыл, остались навсегда чужие темные курчавые волосики.

Это была первая очевидная ошибка Питера, с которой он начал безмолвно убеждать Стайлза в своей странной неправильной любви. Хотелось верить именно в это.

Но чаще они просто трахались. Чудесным образом Питер находил его в порочном водовороте Вавилона, куда Стайлз стал наведываться регулярно, целенаправленно стараясь быть в поле зрения своего мужчины.

Он бы хоть каждый вечер ходил по гей-барам и другим сомнительным местам, где бывал Хейл, но платный вход и дорогие напитки, которые ему все равно не продавали, заметно осложняли процесс.

Его часто отмечали своим вниманием крепкие взрослые мужчины, но Стайлз искал глазами Питера, только его.

Ужасно бывало обидно, когда протанцевав с ним, а лучше сказать – пообжимавшись на танцполе весь вечер – он наблюдал, как его голубоглазый распутник уходит из клуба с другим. С непривычки хотелось реветь от бессильной злости, но через полгода, нарастив броню, Стайлз несмело заглянул в комнаты отдыха “Вавилона” сам.

Потом ему случалось бывать там всё чаще – в полном алкогольном отупении, пребывая в котором, он получал удовлетворение не от того, что его качественно ебали, а от наблюдающих за его демаршами взглядов Питера.

Стайлз неосознанно выбирал партнеров помладше, идеально – своего возраста, почти машинально угадав слабое место Питера Хейла, чьё имя навевало воспоминания о совсем другом мальчике, которым самому дяде было уже не стать – он не обладал волшебством вечной юности.

И в тот раз парень был немногим старше его: Стайлз подозревал, что они неплохо и даже гармонично смотрятся вместе.

Он опытно потянул его в комнаты отдыха, заведя в небольшую кабинку, скрытую от глаз других полупрозрачным пластиком. Резво стянул с себя джинсы, боясь передумать, потому что всегда был немного неуверен в том, что этот очередной бессмысленный секс не с Питером ему нужен, и развернулся к стене, расслабив ягодицы. Выслушал сквозь грохот музыки какое-то извинительное бормотание насчет отсутствия презерватива и легкомысленно на пьяную голову внимание на это не обратил...

Член у парня был большой, насколько успел Стайлз заметить и почувствовать копчиком, куда собственно и уперлась головка, сразу же скользнув ниже. Но приладить его актив не успел, из соседней кабинки раздался смутно знакомый голос, который произнес достаточно зло:

- Какого черта ты делаешь, Стайлз?

Парень, тыкающий в него членом, дернулся от неожиданности, а Стайлз заполошно стал прикрываться, смутившись своего положения так сильно, что стало смешно.

- Блять, Питер, откуда... ты что, следишь за мной? – вырвалось у него.

- Не льсти себе. Мне только этого не хватало – следить за каким-то пиздёнышем, который хочет как можно быстрее спустить свою жизнь в унитаз! – непонятно рыкнул на него Питер через плечо шокированного парня, так и не успевшего затолкать свой член в Стайлза.

- Я... я не хочу... в унитаз... – обиженно пробормотал Стилински, ничего не понимая и собираясь улизнуть.

- Чувак, отъебись, ты мешаешь, – почувствовав изменившееся настроение своего почти-любовника, огрызнулся партнер Стайлза.

Но Питер никуда, конечно же, не ушел. Прервав свои упражнения с каким-то красавчиком, он нагло вторгнулся в их кабинку. Как-то по-особенному, по-своему, посмотрел на незнакомого парня – и как это у него получалось всегда, кто бы сказал? – и тот, Стайлз даже затылком почуял, заулыбался, включив режим флирта, и даже повернулся так, чтобы откровенно показать свой член. Питер наверно посмотрел одобрительно, потому что этот перебежчик, перестав злиться на вторжение третьего, вдруг снова положил свои руки на бедра Стайлза и приглашающе Хейлу кивнул – “Присоединяйся!”.

- Не против, я посмотрю? – слишком уж утвердительно задал вопрос Питер, пока Стайлз вовсю в панике дергался у стены, вслушиваясь в его вкрадчивый голос, который, как он знал, ничего хорошего не сулил.

Потом он почувствовал, как его шлепают все еще голым, не облаченным в презерватив членом по ягодице и дернулся от касания, словно даже оно могло бы чем-то заразить.

Он понял, что взбесило Питера.

- Не боишься ничего подцепить? – спросил тут же Хейл, обращаясь конкретно к активу, – может, обеспечить тебя этим?

И не слушая невразумительного лепета (“Чувак, я чист, он – тоже, я уверен!”) Питер швырнул ему в лицо презерватив, приказав:

- Сейчас ты наденешь гондон и трахнешь этого глупого недоумка на моих глазах. Потом, возможно, я сам тебя трахну.

- Как скажешь, чувак, – не слыша холодной ярости, не понимая её, скрытую под слоем неживой вежливости, легко согласился парень. И предложил разнузданно: – А хочешь, паровозиком можем, я с удовольствием...

Стайлза никто ни о чем не спрашивал, что было унизительней всего.

Руки случайного любовника держали крепко, но крепче – сталь в голосе Питера, с которой он руководил их извращенным сексом. Он не побрезговал даже встать поближе, прижаться к парню, который вколачивал Стайлза в стену, и шептать ему на ухо непристойности, нежнейшим голосом называя Стилински “Маленьким неразумным пиздёнышем”.

Стайлзу казалось, что трахает его сам Питер, и от таких мыслей он кончил позорно быстро. Сполз по стене, потому что коленки не держали, и сам не понял, как остался наедине с Хейлом. Который не подумал помочь ему встать, а сказал безжалостно:

- Твое дело – позволять трахать себя без защиты, милый. И мне было бы наплевать, если не одно обстоятельство – мне необходимо, чтобы ты, черт возьми, был здоров. Мне необходимо это, потому что пока тебя трахаю я, ты должен быть в форме.

Стайлз был слишком утомлен и унижен, чтобы расслышать нотки заботы в голосе. Но он с кипучей радостью диагностировал нечто другое, взволновавшее его сильней.

Ревность.

Её-то Питер, глупец, как раз не скрывал.

- Еще раз увижу тебя рядом с этим неполноценным ублюдком – убью обоих.

Стайлз, поднимаясь с пола, улыбался.

А в следующую пятницу, решив проверить любовника на прочность, демонстративно лавировал среди танцующих к комнатам отдыха с тем же партнером-неполноценным ублюдком, напряженно сканируя выражение лица Питера.

- Гондоны взял? – одними губами спросил его невозмутимый дядя, выглядывая из-за плеча женственного педика, которого угощал сладеньким “Космо”.

Стайлз растерянно кивнул и получил в ответ такой же кивок-благословение от самого Питера Хейла, ревность которого оказалась очередным мифом.