Молодые Боги. Забытый Путь (СИ) - Извольский Сергей - Страница 9

Нехбет лишь раззявила ротик: удивительно красивый в закрытом виде и пугающий, полный острых клыков – в раскрытом. Ее визг разметал стену здания за моей спиной, растирая в пыль, и сдул как не бывало ядовитую стрелу Ребекки. Мой файербол, на удивление, ломающего реальность крика богини-стервятника даже не заметил, ударив девушку-птицу, исчезнувшую во вспышке.

Ощущая жар в груди – раскаленный медальон, снятый мною со жреца, явственно прожигал кожу, погружаясь в плоть, – я развернулся к змее. Двигаясь удивительно быстро, скользя на своем широком хвосте, та взмахнула коротким скипетром – и пойманная атакой, сломанная фигурка Ребекки покатилась по камням, ударившись в стену. Разбитый доспех духа брызнул осколками, хлынула кровь из превратившегося в кровавую маску лица графини – и она застыла искореженной куклой в стремительно натекающей луже крови, лежа с неестественно-страшно выгнутой рукой.

Скользнув, как огненная стрела, я оказался рядом с Уаджит. Удивленно расширились желтые глаза со змеиным зрачком, и треснула выбитая челюсть – разлетаясь ошметками плоти и костей. Схватив за извивающийся ужас прически, смяв нескольких гадов так, что брызнуло розовое мясо из змеиных шкурок, я вбил голову богини в угол здания, так кстати оказавшийся рядом. Потянуло горелым мясом – змеи обугливались, извиваясь в моей руке, а я, проломив золотой нагрудник, вырвал сердце богини.

И бросил его в летевшую на меня Нехбет вместе с огнем пламени. Краем сознания ощущая, что амулет Анубиса с головой собаки, – словно увеличившийся в размерах, раскаленной каплей лавы уже проплавил мне грудь – хорошо, если не сжигая ребра.

Гарпия уклонилась – лишь вспыхнули огнем перья на левом крыле – и вцепилась в меня когтями. Густо заискрился доспех духа, а я ударил прямо и беззастенчиво – лбом, ломая нос богине, и сразу добавил правой, полностью вложившись. Отлетев, гарпия пропахала глубокую борозду – исчезая в развалинах дома, откуда только что выбралась.

Полетел в воздух и я – отброшенный ударом столба пламени света.

Прибыл третий бог – именно его сапоги ударились сейчас в мостовую – колыхнув окружающий квартал так, что обрушилось еще несколько знаний. И он был мне очень хорошо знаком – до яркой боли ненависти.

Пара богинь Уаджит и Нехбет была знакома мне еще по прошлой жизни, а вот со славянским пантеоном более полно ознакомился только здесь, на занятиях в Цитадели. Но, даже не обладая знанием, в огромной, увеличенной массивными доспехами фигуре — наплечники и панцирь которых украшали солнечные лики – угадывалась принадлежность божества. Хорс — бог солнца – появился на небольшой площади, озарив ее сиянием своих золотых лат и извивающегося хлыста пламенных молний в руке.

Вот только божество это я видел уже второй раз. Несмотря на закрытый шлем с гребнем — словно у гоплита, – я узнал взгляд. В прошлый раз эти глаза я видел за мгновение до выстрела, отправившего меня на рабский рынок в Новые Миры.

Тарасов, неведомым образом выбравшийся из передряги с уничтоженным проектом «Данте», еще и ставший в новых мирах богом, расхохотался и двинулся навстречу, поднимая широкий, едва изогнутый клинок.

– Здорово, уродец! – с неподобающей божеству радостью произнес он, махнув мечом как клюшкой для гольфа.

Узнал, надо же. Наверное потому узнал, что доставшийся от наемника из Псов шарф, скрывающий лицо, я потерял — а как потерял, — даже не понял.

Время приостановило свой бег, заставляя более полно прочувствовать плавящий грудь медальон. Горелой плотью пахло давно – только я этого не замечал. Отпрянув в сторону — уходя от горящего золотом клинка, я рванулся вперед и ударил Тарасова так, как бьют в драке без судей и свидетелей.

Заревевший белугой золотой гигант улетел далеко прочь -- как брошенный катапультой камень, – а я, едва не догоняя летающую груду золотых доспехов, помчался следом. Держа взглядом лишь раскинувшую руки фигуру – провожаемую хвостом переплетающихся молний, – мельком все же увидел, что площадь и улочки вокруг необычайно многолюдны. С одной стороны напирала орда зомби и скелетов – большинство черные и обугленные, – они ступали по склизкой ядовито-зеленой массе скверны, стелящейся впереди армии нежити. С противоположного угла площади тянулись многочисленные воины в золотых доспехах гвардии Хорса – уже схлестнувшиеся с малочисленной группой рыцарей в серых доспехах, озаряемых белым сиянием чистоты.

Местами на площади вихрились камни, земля и лед – небольшими кучками на площадь подтягивались прибывшие в город охотники за головами. Казалось, все сражались со всеми – и то тут, то там в столпотворении рвались прилетающие с неба огненные глыбы, раскидывая противников. Хотя после особо крупного огненного взрыва в стороне я почувствовал дыхание стихии огня – невероятно сильное и словно многократно повторяющееся. Были и здесь повелители бушующей пламенем стихии – заглянули на огонек.

Но, не обращая внимания на удивительно массовую бойню, в поле которой превратился погибающий город, пробежал сквозь мешанину обрушающихся стен и, нырнув под свистнувший хлыст молний, оказался рядом с Тарасовым. Мой объятый пламенем кулак смял его шлем вместе с челюстью, отбросив ошарашенного противника прочь. Ненавистное божество – пока летело во второй раз – видимо успело прийти в себя. В полете он извернулся и приземлился на ноги – полуприсев, схватившись рукой за землю и проехался спиной вперед, оставляя глубокую борозду. Выпущенный золотой хлыст молний случайно отлетел в группу бегущих к нам живчиками зомби, сразу полыхнувших яркими головешками.

Тарасов уже вскочил – перехватив меч – и с пронзительным воплем побежал на меня. Причем звук его крика шел утробно, из груди, на одной ноте – шея и плечи самозваного божества были забрызганы кровью из смятой погнутым шлемом челюсти.

Закричав – тоже несвязно, – чувствуя, как меня объяло пламя магической силы, я помчался навстречу. Уходя в полупируэте от удара меча, выбил оружие из рук Тарасова и ввалил ему кулаком еще раз – целясь в крошево золота, крови и костей челюсти.

В момент удара у меня в груди словно что-то взорвалось; на миг почувствовав невесомость, я открыл рот в беззвучном крике и потерял сознание от боли. И, чувствуя сотрясший тело удар невероятной силы, взвился в воздух – пробив спиной сразу несколько стен, выкатился в просторное пространство внутреннего двора особняка, сминая садовые деревья. И только здесь немного осознал окружающую реальность, ощущая выжженную пустоту в груди.

Амулет, подаренный Анубисом, энергией больше не отзывался. Батарейка кончилась.

Отрыв глаза, приходя в себя после удара бога – пропущенного, ошеломляющего, – я всмотрелся в серое небо, расчерченное дымными следами. И чуть посторонился, когда покосившаяся статуя – качавшаяся на постаменте массивная фигура Юпитера, – все же решилась упасть. Вскинутая в римском салюте рука глубоко вошла в землю, а безжизненный мраморный глаз ткнувшейся в траву статуи посмотрел прямо на меня.

Подобно перевернувшемуся на спину жуку я пытался подняться, подергивая руками и ногами – сила, которой оперировали боги, значительно превосходила мою. И амулет Анубиса, активировавшийся в момент близости божеств, очень помог мне в поединке сразу с темя богами – а я его силу ошибочно принял за свою, неоправданно увлекшись.

Спокойнее надо было быть.

Тарасов появился словно бульдозер, разбивая в пыль стены. Он был без оружия – меч оставил валяться на улочке, – наверное стремясь меня растоптать. Плюнув кровью и осколками зубов, солнцеликий бог грязно выругался – несвязно, но я понял, – и решил втоптать меня в землю.

Понимая, что все – видя, как замахивается для удара Тарасов, я вдруг заметил за его спиной смутную тень. Упавшая с небес хищная гарпия закричала – выворачивая наизнанку пространство вокруг – только в тот момент, когда вцепилась когтями в шею солнцеликого. И мы встретились с ней взглядами – при этом ее черные, маслянисто блестящие страшные глаза удивленно расширились. Торопливо втягивая в себя энергию, я попытался собраться – в прямом и переносном смысле слова, – на грудь, где дымилась прожженная куртка, старался не смотреть.