Хозяйка Бруно (СИ) - "Voloma" - Страница 12

Генри в свою очередь не испытывал восторга как от предложения «Лесо де Прош», так и от своднической деятельности своего отца. Что, из этого вызывало наибольшие опасения, он и сам затруднялся ответить. Генри с трудом подавил в себе незваное чувство тревоги, но интуиция подводила его редко. Дело пахло керосином.

Визит Анны в «Имбертон партнерс» затянулся почти на два часа. Дотошный старикан мистер Трэйни, который съел не одну собаку на поприще юриста за свои тридцать два года практики, взял на себя смелость, по его собственным словам, и посоветовал Анне обратить внимание на статистику юридической практики за последние пять лет в отношении международных торговых сделок фирмы «Крайнг и Фуллер». Советы затянулись и переросли в полномасштабную консультацию, напичканную сухими выдержками из судебных решений и цитируемыми наизусть статьями законов.

Абсолютно ненужный поток информации Анна вежливо прервала, сославшись на столь ограниченное к ее искреннему сожалению время. Мистер Трэйни понимающе закивал головой и сокрушенно выказал свое беспокойство, что успел так мало поведать обо всех тонкостях, касающихся присланных бумаг. Напоследок он выдал фразу, которая удивила Анну.

- Мисс Версдейл, позвольте сделать вам комплимент. Едва ли сама Анита Гарвин могла проявить больше чувства стиля, нежели вы, - он чопорно отвесил едва заметный поклон и сдержанно пожал на прощание руку. – Прекрасно выглядите!

- Благодарю, - Анна оценила сказанное, едва сдерживая свои брови, чтобы те не поползли вверх. Мистер Трэйни обладал в городе чуть ли не самой пугающе серьезной репутацией, он не был уличен в отношениях ни с одной женщиной, с тех пор как от неудачной операции на сердце скончалась его жена, почти семнадцать лет назад. Многие сомневались, что сама покойная миссис Трэйни слышала более изысканный комплимент от своего мужа, нежели чем о ее невероятной способности с неизменной заинтересованностью на лице слушать длинные монологи супруга о судебных заседаниях.

Но, вне всякого сомнения, Анна была польщена услышать такие слова от консервативного, закостенелого владельца «Имбертон партнерс», который слишком часто, производил впечатление человека, у которого вместо крови, в жилах находится перетертая в труху бумага.

Для визита в эту контору, Анна облачилась в строгий черный брючный костюм. Зауженные брюки, как и элегантный пиджак выгодно подчеркивали подтянутую от посещений спортзала, фигуру. Волосы подобрала наверх, оставив выпущенными несколько прядей, отходивших от челки и удачно обрамлявших овал лица, макияж был минимальным, но продуманным.

Анна лишний раз убедилась в полезности такой переменчивой вещи как сила воли, благодаря которой она вытаскивала себя на тренировки. Не так редко, как хотелось бы, случались нападки на холодильник, нервозность прогонялась по старинке самым из доступных земных удовольствий – едой. Вскоре же эта бестия возвращалась, но, уже

прикрываясь другой причиной – неутешительными цифрами, которые честно выдавали весы. Так что гордость, вальяжно и смакуя момент, высовывалась всякий раз, когда Анна намеренно бегло окидывала себя оценивающим взглядом в зеркало и задерживалась чуть дольше, когда результат оправдывал все прилагаемые усилия.

Осознание собственной женской привлекательности невидимым корсетом выпрямляло Анне спину, не давая сутулиться; поддерживало голову, которую тянула вниз неуверенность и заставляла смотреть в глаза людям, а не куда-то в сторону, чтобы избежать столь хорошо читаемого в них вердикта ее внешности. Казалось бы, немудреные доступные вещи, которые зависели от нее самой, стали откровением и Анна в который раз убеждалась в многогранности проявления человеческой красоты, которая несомненно была заложена в каждом человеке с момента его рождения. Нужно было только взрастить это как внутреннее чувство и не судорожно метаться в подражании чужим канонам привлекательности.

На ежегодной вечеринке, которую устраивала неугомонная жена владельца местной газеты Оливия Рокмайерст, в блестящей кутерьме обязательных обильных возлияний и непринужденных разговоров Анна познакомилась с Соэном Ленгремом. Инициативу проявил он. Будучи родом из Швеции, Ленгрем являл собой прекрасный образчик представителя северного народа: чуть выше среднего роста, густые русые волосы, явно не требующие тщательного ухода, серьезные большие карие глаза, подтянутая фигура, ухоженные руки с широкими ладонями. В свои тридцать семь он выглядел на тридцать семь и ему это шло, в целом приятная, но ускользающая внешность. Если бы Анна захотела мысленно его представить, то пришлось бы приложить массу усилий. Воспроизвести черты его лица было очень сложно.

Ленгрем привлек ее внимание своей ненавязчивостью в разговоре и спокойной уверенностью в себе. В Эксетере он занимался адвокатской практикой. Редкие просветы в работе, которые звались свободным временем, он посвящал теннису и изучению культурологических особенностей стран Ближнего Востока.

Серьезный, сдержанный, приятный, целеустремленный он обладал лишь одним недостатком, на который Анне давно было пора закрыть глаза и тем самым упростить перечень требований к ее идеалу мужчин и свою личную жизнь за одно. Соэн, почти был лишен чувства юмора. Смеялся он только тогда, когда смеялись окружающие. Но сколь досадно это ни было, Анна прекрасно понимала, что неблагодарное дело требовать от человека полного соответствия ее тщательно продуманным стандартам. Надо стараться принимать как хорошие, так и плохие стороны в людях, а не приклеивать на них цветастый ярлык «нежелающих работать над собой идиотов».

Их знакомство длилось уже почти год; встречались несколько хаотично и редко, чаще перезванивались вечером. Поэтому когда Анна выходила из офиса «Имбертон партнерс» ее весьма удивило количество пропущенных звонков от Соэна, которое высветилось на дисплее мобильного телефона. Такое нетерпение было ему не свойственно. Ей абсолютно не хотелось сейчас с ним говорить, она была слегка на взводе. Он услышит ее раздраженный голос и подумает, что цветы не понравились, или она не хочет с ним разговаривать (хотя это недалеко от правды). Еще обидится и тогда ей нужно будет искать другого потенциального отца ее будущего ребенка. Шило на мыло менять было бессмысленно, кроме того к Соэну она испытывала теплую привязанность и симпатию. Большего и не требовалось. Все остальное – слишком скоротечно и причиняет много боли.

Анна сделала глубокий вдох и поняла, что ведет себя как распоследняя сволочь. Подавляя смесь раздражения и недовольства собой, она набрала номер Ленгрема. Он ответил почти сразу.

- Анна, здравствуй! Извини, что отвлекаю, но дело срочное.

- Рада слышать тебя, Соэн. Не поверишь, но ты не первый кто сегодня говорит мне про срочность, - Анна придала своему голосу побольше беззаботности и хмуро посмотрела на увесистую папку с бумагами. – Кстати, спасибо за букет.

- Лишь бы тебе было приятно, - казалось бы нежные слова, а прозвучали как дежурная фраза. – Бенджамин тебе звонил?

- Да, но… Извини, - Анна подбирала слова. - Ты о чем?

- На счет «Лесо де Прош Коммерс».

Анна поспешно открыла папку и пробежала глазами по первой странице.

«Черт, ему то откуда это известно?»

- Соэн, что происходит?

- Я подумал он тебе обо всем рассказал, но судя по твоему голосу, всех деталей ты не знаешь. Не бери в голову, по телефону долго объяснять и будет лучше, если твой дед сам все объяснит.

Анна чувствовала как внутри у нее поднимается волна ярости. Ей пришлось приложить усилия, чтобы голос был ровный. Дед, не изменяя себе, принимал решения за ее спиной. Стоп! Главное невозмутимость, а когда она отключит телефон, то его можно будет разбить о ближайшую стену.

- Хорошо, тогда до вечера.

- Пока.

«Пока! Чтоб тебя!» - Анна едва сдержалась, чтобы не швырнуть телефон.

Ей казалось, что все как будто сговорились. Она нажала до упора педаль газа и машина сорвалась с места. Телефон снова зазвонил. Анна кинула взгляд на дисплей. Это был Серж. Меню!