Выбор офицера - Гришин Алексей Иванович - Страница 4

— А какой сейчас год и в какой мы стране?

— 1615 от Рождества Спасителя, а страна — Галлия, которой правят юный король Эдмонд IV и регентствующая до его совершеннолетия королева-мать Екатерина — «сказал» вельможа и вышел за дверь. Я услышал звук запирающегося замка.

М-да… Подумать действительно было о чем.

Если это все же не бред, а я не желаю, чтобы это был бред, то в своем мире я умер. Окончательно и бесповоротно. Однако эту мысль надо не только сформулировать, но и принять. А вот с этим плохо. Как можно представить, что никогда не увидишь жену, дочерей? Потерять их сразу, навсегда. Господи, дай нам встретиться хотя бы в снах!

Мысли путались, признание случившегося и одновременно недоверие к собственному сознанию смешались в совершенно безумный клубок. Горе потерь и счастье жизни, надежда и безнадежность, все сразу. Я перестал ощущать себя, время. Лишь отстраненно отмечал, как за окном сгустились сумерки, наступила ночь.

Однако, так распускаться недопустимо! В конце концов, из меня когда-то готовили ученого. Не получилось, но какие-то знания остались! Так что попробуем осознать и исследовать ситуацию.

Для начала примем рабочую гипотезу. Предполагать, что я спятил, неинтересно, с этим всегда успеется. Значит, будем считать, что я действительно в другом мире. Тогда раскисать нельзя никак. Тем более, что мои близкие в любом случае сейчас живы и здоровы.

А вот мне, если гипотеза верна, выпал невероятный, безумный шанс прожить еще одну жизнь. Долгую или короткую, счастливую или несчастную, но ЖИЗНЬ! А такой подарок заслуживает только благодарности, какой бы ни была цена. Впрочем, в рамках той же гипотезы, цена определена. Жизнь несчастного мальчишки. И его пожелание… нет, требование, приказ.

Прожить хорошую жизнь. Что он имел в виду? Веселую, полную удовольствий? Не думаю. Тогда что? Боюсь, отвечать на этот вопрос я буду до конца этой новой жизни. Потому что, когда встретимся, там, наверху, мне придется отчитаться. И у меня должны быть аргументы.

А чтобы они были, надо войти в этот мир. И, для начала, узнать хотя бы свой возраст. Судя по ощущениям и отсутствию щетины на лице, мне лет тринадцать — четырнадцать.

Дальше, какие у де Безье планы, как он их собирается реализовать и как к ним относиться? Ведь не мог же барон заварить такую кашу, не имея вообще никакого плана?

Ну и, в конце концов, надо просто дождаться следующего визита этого мага. Кстати, а кто он? По крайней мере, его заявление об умении и обязанности делать бо-бо как-то напрягло — он что — палач? Нет, я-то ему все равно благодарен, но базар надо фильтровать тщательно, а то применит сгоряча какой-нибудь круциатус, или как там у Волан-де-Морта? Так что сидим тихо, как мышь под веником, и ждем развития сюжета.

А чтобы дожить до волнующей встречи надо бы подкрепиться и не сблевать — что там в миске? Оказалось, молоко и хлеб, правда, изрядно размокший. Ну да чай не графья. Бароны. Обалдеть!

А что известно о баронах семнадцатого века? В Европе — низшая ступень титулованной аристократии, владеющая, тем не менее, собственными землями. Помнится, Портос мечтал стать бароном, иметь карету с гербом. И во исполнение этой мечты кучу народа поубивал. А мне все это приплыло в руки задаром, а где бывает бесплатный сыр? То-то.

Хм, а ведь Безье — это что-то знакомое, кажется, есть такой городишко и в нашем мире, где-то я о нем читал. Ну да ладно, потом вспомню.

После таких размышлений я уснул. Спасибо молодому организму — все-таки юность неприхотлива.

Утром в камеру вошли вельможа-маг и мужчина также лет сорока, черноволосый, с серебром на висках. Маленькая испанская бородка, какие носили во времена позднего Возрождения, придавала ему вид не столько величественный, сколько театральный. Эдакий классический дворянин из спектакля или даже оперетты. Одет примерно как и маг, но предпочитает скромные черно-коричневые тона. Видимо это и был мой новый отец — барон де Безье.

Выглядел он, мягко говоря, не бодро. Лицо осунувшееся, круги под глазами, явно провел не одну бессонную ночь. В глазах настоящий страх, и, пожалуй, страх естественный. Вот как можно заговорить с сыном, зная, что на самом деле это совершенно другой, незнакомый тебе человек? Действительно страшно.

Маг создал между нами уже знакомое желтое облако и демонстративно отошел в сторону.

Я ограничился вежливым кивком головы. В такой ситуации чем меньше говоришь и действуешь — тем легче собеседнику. А допустить его до нервного срыва нельзя — второго разговора может и не быть.

После длительной паузы я «услышал».

— Кто ты?

Интересно, и как я должен отвечать? Но надо быть вежливым и очень пушистым. Во избежание.

— Что Вас интересует? Мое имя, моя профессия, моя семья?

— Титул и профессия.

Интересно, и что я должен ответить? Здесь физик может означать колдун, а чекист — вообще неизвестно что. Пожалуй, лучше опустить подробности.

— Титулы у нас не приняты, имел воинское звание — полковник. Профессия — полицейский.

При последнем слове лицо барона скривилось.

— Полицейские, — «сказал», как выплюнул, — не имеют званий, как и не имеют чести.

— В той полиции, где служил я, они имели именно воинские звания и воинские же понятия офицерской чести. Полиция — она разной бывает. И отношение к ней — разным.

— Ладно, в полковники чернь не выходит, — ворчливо «сказал» де Безье. — Что собираетесь делать здесь?

Оп-па, приплыли. Он что, действительно ни о чем не думал, когда на ритуал соглашался? Я что теперь, должен объяснять ему, какой он идиот? Притащить в свой дом незнакомого человека, не зная заранее, что с ним здесь делать — это как называется?

Впрочем, маг говорил, что у барона жена была при смерти — может, поэтому у него крышу снесло? Попробуем танцевать от этой печки.

— Как здоровье Вашей супруги?

У де Безье потеплел взгляд.

— Слава Богу, лучше. Когда ей сказали, что сын… — он явно споткнулся на этом слове, — будет жить, она заснула впервые за неделю.

— Знаете, барон, я так понял, что своей жизнью я обязан именно баронессе. Просто иначе Вы никогда бы не пошли на ритуал Замены. Так?

— Да.

— Поэтому предлагаю считать главной задачей на сегодня ее скорейшее выздоровление, остальные вопросы полагать второстепенными. Их мы сможем обсудить позже, когда хоть немного друг к другу привыкнем. Я сам отец, представляю, как тяжело Вам. Поверьте, мне ненамного легче. Поэтому давайте сейчас сосредоточимся на помощи баронессе.

В лице барона появилась заинтересованность. Это уже хорошо, но теперь надо перед ним четко сформулировать цель и обозначить пути ее достижения. Тогда о наших отношениях он и думать будет меньше. Главное, чтобы он воспринял меня как партнера, в идеале — соратника. Это, пожалуй, единственная возможность выстроить отношения, перестать быть даже не бельмом в глазу, а вечным упреком, от которого любому нормальному человеку так хочется избавиться.

— Для начала, господа, я приношу извинения, если в разговоре с Вами нарушаю этикет. Например, я даже не знаю, как правильно обращаться — барон или господин барон и можно ли ограничиваться титулом.

Затем повернулся к магу.

— А как следует обращаться к Вам? К сожалению, вчера я не догадался задать этот вопрос — был слишком растерян.

Тот ободряюще улыбнулся. А хорошая у него улыбка, открытая.

— Ничего страшного, я могу представить Ваше состояние тогда, да, наверное, и сейчас. Позвольте представиться — виконт Транкавель, личный врач регентствующей королевы-матери Екатерины. Можете обращаться «господин виконт». Кстати, и обращение «господин барон» будет предпочтительней.

— Что ж, господа, я так понял, что своего плана разрешения создавшейся ситуации вы пока не имеете — я прав?

— У нас просто не было времени на его составление — все надо было делать очень быстро, — явно смутившись, ответил виконт. Ага, некогда — да я здесь уже два дня нахожусь. Все можно было обдумать при желании, а вот с ним-то, вероятно, и проблемы, с желанием. Один и так сотворил почти запрещенный ритуал и дополнительной ответственности брать на себя, явно, не хочет. Другой же не отошел от шока и, следовательно, найти более-менее реальное решение попросту не в состоянии.