Как избавиться от наследства - Мамаева Надежда - Страница 40

Развернулась, чтобы уйти, но чернокнижник схватил меня за локоть.

Я вынужденно оглянулась. Дей был напряжен.

— Когда я согласился на этот брак, то знал — будет непросто. Но я многое сделаю ради своих людей. Ради мира. Но… все оказалось гораздо сложнее. И… бездна раздери! Я чернокнижник.

— Я знаю, — грустно улыбнулась я.

— Хочу, чтобы ты знала еще одно: я не могу обещать, что со мной рядом тебе будет хорошо. Нет. Будет всякое. Но, что бы ни случилось, моя рука всегда будет держать твою руку. Если только ты не захочешь иного.

Он отпустил мой локоть и отступил. Я на миг растерялась. А когда я теряюсь, то говорю то, что думаю. А думаю я не всегда адекватно.

— Знаешь, я не маг. Не могу ни проклясть как подобает, ни благословить. Но могу пожелать.

— Пожелать? — удивился Дей.

— Терпения и крепких ягодиц!

Надо было видеть выражение лица темного. Такого, судя по всему, ему ни разу не желали. Пришлось пояснить:

— Чтобы твоя пятая точка смогла вынести такое приключение в жизни, как я.

Дей рассмеялся так, словно до последнего момента боялся, что я… оттолкну его?

— Спокойной ночи, мое приключение, — только и вымолвил он.

— И тебе того же. Тем же концом по тому же месту, — вспомнила я детскую присказку и, чтобы больше ничего лишнего не ляпнуть, поспешила покинуть кухню.

Собакен, разочарованный в лучших гастрономических чувствах, грустно поплелся за мной.

Уснуть удалось на удивление быстро. Ночью Гром пару раз тявкал, вроде даже кем-то или чем-то протирал пол, но лично меня никто не побеспокоил, а потому я, так толком и не открыв глаза, заснула снова.

Проснувшись, я поняла весь сакральный смысл фразы оператора Лехи, с которым снимала многие свадьбы. Обычно он в раннюю рань любил приговаривать: «Фу, какая гадость эти ваши семь утра». Вот сейчас я была полностью с ним согласна. Меня разбудил топот в коридоре. По ощущениям, за дверью ассасины штурмовали Иерусалим. По факту — троица юных Райосов опаздывала в школу, а один чернокнижник — во дворец. Зычные крики тетки Эльзы напоминали команды полковника на маневрах, мимо окна на первой космической скорости стартовали четыре метелки, и наконец все стихло. Мы с собакеном выглянули из дверей.

Уф. Кажется, мы только что пережили лавину Райосов. Собакен решил, что его ратные ночные труды должны быть восполнены дневным сном, и вернулся обратно, а я, накинув халат, вышла в коридор. Горничная, прилипшая к стене, прижимала к груди стопку полотенец, внизу дворецкий дрожащими руками закрывал дверь. Лишь Эльза была невозмутима. Она стояла посреди гостиной с чашкой тонизирующего ароматного напитка в одной руке и внушительным бутербродом, состоящим из располовиненной ковриги хлеба и почти цельного окорока, в другой.

— Спускайся, четыре всадника Мрака сгинули. — Она оттяпала от бутерброда кусок и, прожевав, добавила: — Правда, только до обеда. Да, племянник просил передать тебе несколько книг. Они лежат в библиотеке, на столе. Так что, как позавтракаешь, можешь почитать.

Я не преминула воспользоваться советом. Позавтракала, переоделась в домашнее платье и отправилась в библиотеку. И увидела там «стопочку». Она была выше меня ростом. И тяжелее меня весом.

За «Историей Темных земель» я просидела до обеда. А потом в библиотеке появилась Нейрина. Она вернулась из школы и искала какой-то гримуар.

Я подняла глаза от своего фолианта.

— Ну как? Сегодня в школе был хороший день? — спросила я, желая узнать, состоялась ли влюбленность лэриссы Стейфорд-Лориссон.

Ведьмочка мрачно взглянула на меня.

— Школа не для этого создана! Мы только обрадовались, что отменили… А директор… А-а-а… Р-р-р… — Эмоции настолько переполняли Нейрину, что она вскинула руки, словно хотела задушить воздух перед собой. — Ненавижу Эйту! Ненавижу! Взяла гонорар и… Да что я тебе рассказываю, ты не поймешь.

Я посмотрела на темную. Очаровательная молодая лэрисса, которая уже сейчас, могу поспорить на что угодно, была способна вскружить голову многим. Год-два, и она превратится в настоящую роковую красавицу. Черные вьющиеся волосы, смуглая кожа, стройная как тростинка, с зелеными колдовскими глазами — Ней очаровывала.

Но на данный момент она была в таком бешенстве, что еще немного — и воздух заискрит не в переносном, а в прямом смысле.

— Что-то пошло не по плану? — Я постаралась вложить в простой вопрос и участие, и безразличие одновременно.

— Пытаешься быть моей заботливой мамочкой?

Колючка, сущая колючка.

— Мамочкой? Тебе? Меня давно так не оскорбляли.

Ведьмочка с подозрением сощурилась. Пришлось пояснить.

— У нас с тобой от силы четыре года разницы! — делано возмутилась я. — А ты сейчас прямым текстом заявила, что мне почти тридцать!

И ведь ни словом не солгала. Настоящей Клариссе и вправду едва минуло восемнадцать.

Ней молчала.

— А почему спрашиваю… Ну у меня живы школьные воспоминания. И не все они радужные. Например, когда мне было тринадцать, я мечтала, чтобы у нас отменили уроки иностранного языка. И дело не в том, что я ненавидела заучивать новые слова. Хотя и это тоже. У нас была препротивная преподавательница. И самое обидное: сколько бы диверсий мы ни устраивали, она все их обходила. Ну чисто ведьма была.

— Правда? — недоверчиво спросила Ней.

— Насчет последнего — это только мои догадки… — туманно ответила я.

Слово за слово мы разговорились. Выяснилось, что их настолько достала лэрисса Стейфорд-Лориссон, что они скинулись на услуги Эйты. А точнее — на истерику преподавательницы с перспективой заявления по собственному желанию.

— И? — вопросила я.

— И ничего. Заявление было. Истерики не было.

— Так что в этом плохого?

— Заявление на отпуск по поводу свадьбы! А вместо нее пришел одноглазый старик, который на первом же занятии наставил всем кучу двоек и заявил, что у нас никаких зимних каникул не будет с таким уровнем подготовки. И мы все будем до посинения учить теорию проклятий.

А я сглотнула. Два снаряда в одну воронку не попадают? Ну-ну… Судя по всему, в этом мире у госпожи Судьбы призвание — снайпер. Про то, что чувствует некий порубежник, и думать не хотелось.

Зато Ней выговорилась и слегка остыла. Схватив гримуар, она сказала, что пойдет учить проклятия, причем не только теорию, но и практику. И что на последнюю стоит поднажать особенно. Чтобы больше не доверять важные дела всяким шарлатанистым белкам, которые выполняют договор только формально.

Вообще-то Эйта же устранила преподавательницу… Так что гонорар — ее.

После Нейрины в библиотеку ураганом влетела Мила. Я с чувством дежавю вопросила, как прошел день.

Мелкая заверила, что отлично. На вопрос же, чем занимались, Мила с гордостью выдала:

— Я изучала драконов.

Меня насторожило это «я». Потому решила уточнить:

— Вы с классом изучали драконов?

— Я изучала драконов, — шмыгнула носом малявка. — Чем занимались остальные — не знаю.

Я лишь покачала головой.

— Кстати, Эйта выдала мне мою часть гонорара. — Мелкая подкинула в воздухе монетку. — А с тобой она рассчиталась?

— Она мне вернет долг через два дня, — заверила я мелкую, а вот от последовавшего предложения сварить отвар для облысения, дабы насолить какой-то противной Лейре, я отказалась наотрез.

Когда Мила умчалась, я вернулась к фолианту, но нет-нет да и поглядывала на двери, подспудно ожидая появления Рассела.

Младший же Райос, рассудительный и выдержанный юный маг, так и не показался. Когда солнце начало клониться к закату, я поняла, что в голову уже не запихнуть ни строчки, зато в живот вместился бы жареный гевейк целиком. Утренний бутерброд Эльзы вспоминался с некоторым мечтательным умилением.

Деймон вернулся домой к ужину уставший и старательно сдерживающий злость, поэтому за столом все сидели тише мышек. И даже тетушка, которая, как я поняла, любила покомандовать, следовала правилу: чтобы изо рта не вылетела глупость, надо ее, эту самую глупость, вовремя закусывать. И она старательно работала челюстями.