Корабль, который пел - Маккефри Энн - Страница 18
- Предыдущая
- 18/60
- Следующая
Кира уже прибежала обратно с новым куском трубы и соединениями. Она проворно заменила поврежденный отрезок, бдительно следя, чтобы в трубку не попали пузырьки воздуха. Потом, вооружившись увеличительным прибором, проверила всю ленту целиком и каждый крошечный мешочек в отдельности, пока не убедилась: не осталось ни единого пузырька, и ни один контакт между верхом мешочков и патрубками, подводящими к ним питательный раствор, не нарушен.
Покончив с этой процедурой, она проверила контакты других лент, каждой линии, каждого бака, каждого соединения. На эту работу ушло несколько часов, но она ни разу не попыталась ускорить кропотливый процесс.
Наконец, убедившись, что все в порядке, она вместе с Хельвой еще раз проверила показания внутренних датчиков и только после этого закрыла двери инкубатора.
— Надо было разрезать этого типа на куски и пустить на паприкаш — он это вполне заслужил, — свирепо прошипела Кира, удаляясь в свою каюту.
Хельва слушала до тех пор, пока не уловила ровное, глубокое дыхание. И все это время с пилотского кресла на нее молча глядела гитара, а обрывки запоминающейся мелодии преследовали ее всю долгую ночную вахту.
Кира настояла, чтобы на Дубхе поврежденную ленту подвергли тщательнейшему спектральному исследованию, дабы удостовериться, что ни один из нескольких тысяча эмбрионов не пострадал. Какие бы внутренние конфликты ни раздирали Киру, она не позволяла им влиять на свою работу. И Хельва, бывшая свидетелем душевных бурь, сотрясавших ее напарницу, могла по достоинству оценить ее профессиональные качества.
Закончив дела на Дубхе, КХ-834 поспешила к Мераку, где ее ожидали еще двадцать тысяч эмбрионов. На коротком отрезке пути от Дубхи до Мерака ни Кира, ни Хельва не вспоминали о «паприкашном» инциденте. Но гитару девушка больше не прятала, и по вечерам знакомила Хельву с образцами дилановского стиля, блистающими юмором и острой социальной направленностью, — от старинных песен-грез, относящихся к Декаде протеста ранней атомной эры до самых современных произведений.
Кира как раз исполняла, причем весьма мастерски, очень ранний дилан «Гонимые ветром», когда пришел вызов с Алиота. Бережно отложив гитару, она ответила на вызов, и на лице ее отразилось вежливое недоумение.
— Пятнадцать тысяч? — переспросила она и, как поняла Хельва, получила неожиданно резкий ответ, после чего собеседник сразу отключился.
Пока Кира разговаривала с Алиотом, Хельва запросила в памяти корабля сведения об этой планете.
— Странно, — пробормотала она.
— Что именно? — осведомилась Кира, записывая полученные от БСЧ цифры.
— У меня нет никаких данных о том, что на Алиоте существует отделение банка. И вообще это довольно мрачная планета с весьма активной вулканической деятельностью. Развитая горная промышленность, причем руды добываются в виде расплавов. И самый высокий уровень смертности во всех Центральных Мирах.
— Лучше бы ты выяснила, что думает Ценном о нашей посадке на Алиот, сухо обронила Кира.
— Ведь Алиот не входит в перечень запретных планет, — заметила Хельва, но все-таки включила экстренную связь.
— Алиот? — воскликнул Ценком, от удивления утратив свою обычную официальность. — Но мы не обращались к ним с просьбой о помощи. И нам ничего не известно о существовании там банка. Этническая группа, правда, совпадает. Держите связь.
Кира, вздернув бровь, взглянула на Хельву. — Совещаются, и я даже знаю с кем. Ставлю два против одного, что они аннулируют этот заказ.
— Два против одного — только чего? — насмешливо уточнила Хельва.
— КХ, — вновь прорезался Ценком. — Следуйте к Алиоту. Банк у нас не зарегистрирован, но усовершенствования в методах добычи, о которых сообщают торговцы, свидетельствуют о развитии технологии, достаточном для расширенного воспроизводства населения. Там сильная религиозная иерархия, так что воздержитесь от конфликтов. Повторяю, никаких конфликтов. И сразу доложите.
— Плакали твои два, что бы это ни было, — поддела Киру Хельва.
— Ну и ладно, — пожала плечами девушка. — У нас в фильмотеке есть какие-нибудь клипы?
Хельва включила проектор. Пошли виды небольшого космопорта. Над столицей царил огромный храм, прижавшийся к склону потухшего вулкана. Широкие лестницы, ведущие к входу, напомнили Хельве зиккурат. Ей были совсем не по нраву миры, где правили религиозные иерархии, но она отдавала себе отчет в том, что ее мнение никого не интересует. Слишком уж часто религии нагнетают такую тоску и безысходность… Алиот, четвертая в своей солнечной системе планета, находился слишком далеко от светила, так что лучи его доходили до поверхности, изрядно потускнев. А бурные вулканические кадры изображали процессию факельщиков — темные фигуры, закутанные в плащи с капюшонами, пересекают просторную площадь перед храмом.
— Да, ничего не скажешь — безрадостное местечко, — состроила гримаску Кира. — Но если у них в запасе всего пятнадцать тысяч, мы там долго не задержимся. — Она забренчала веселенький мотивчик, чтобы развеять мрачное впечатление.
— Но они действительно принадлежат к этнической группе, затребованной Неккаром, — с сомнением произнесла Хельва.
— Разве за этими колпаками что-нибудь разглядишь? Как ты думаешь, они так и появляются на свет в капюшонах? То-то был бы сюрприз для неккарцев! — Кира хихикнула, и гитара отозвалась смехом.
— Может быть, в сорочках с капюшонами?
Кира погрозила Хельве гитарой и отправилась осматривать отсеки. Дополнительные пятнадцать тысяч штук заставят нас потесниться, оторвавшись от работы, заметила она, — если учесть, что в Мераке нас ожидают еще двадцать тысяч.
— Алиот находится на пути к Неккару, так что мы можем завернуть туда без особой потери времени. А потом — эге-ей! — и аист ринется в следующий полет.
Кира выпрямилась и, сморщив носик, повернулась в сторону Хельвы.
— Не понимаю, какое отношение «эге-гей» имеет к аистам?
— Для тебя, может, и не имеет, а для меня — самое прямое. Я ведь как-никак дева в железных доспехах.
— Ха! — Кира замолчала, все ее внимание сосредоточилось на очередном соединении, которое она разглядывала через увеличительный аппарат.
Когда они совместными усилиями закончили проверку, Кира заглянула в камбуз и рассеянно достала с полки банку с кофе. Она заметно приуныла, впервые за последние несколько дней, и, вернувшись в рубку, забралась с ногами в пилотское кресло и затихла — только пар от нагревающего кофе выдавал ее присутствие.
— Аист ринется в полет, людям деток принесет, — произнесла она наконец. А знаешь ли ты, Хельва, что и я принадлежу к той же этнической группе? И эти искорки жизни — дети таких же людей, как я? С единственной разницей. Они оставили свое семя, а я — нет.
— Не болтай ерунду, — отрезала Хельва, надеясь предупредить очередной Кирин срыв. — Ведь ты же выполнила свой долг перед БСЧ, когда достигла совершеннолетия, разве не так?
— Нет, не так! — столь же резко ответила Кира. — В том-то все и дело. Тогда я уже повстречала Торна и хотела родить столько детей, сколько мне удастся. Я и думать не желала ни о каком банке, способном гарантировать сохранение хромосом, которые по сути я сама — Кира Фалернова — Мирски с Канопуса. Между прочим, — горько усмехнулась она, — я даже сочинила дилан, посвященный БСЧ, сплошной блеск остроумия, с нелестными нападками на производителей консервированных детей.
Она резко крутанулась в кресле и оказалась лицом к лицу с Хельвой, ее зеленые глаза сузились, выражая горькое презрение к своей тогдашней самоуверенности.
— Одна из многих подробностей моей биографии, которую неизвестный цензор так безжалостно вымарал, заключается в том, что мой единственный ребенок, умер, так и не увидев света, умер в утробе своей матери, оставив ее навеки бесплодной…
Кира стиснула тонкими руками свои узенькие бедра. — И никогда в этом чреве не забьется жизнь, несмотря на все достижения науки. И не останется никакого следа от Торна и того счастья, которое мы с ним пережили. Вот, она щелкнула пальцами, — награда за нашу чудовищную эгоистическую самоуверенность!
- Предыдущая
- 18/60
- Следующая
