Выхожу тебя искать - Данилова Анна - Страница 43

• Предыдущая
• 43/87
• Следующая

– Да, она не была хрупкой, хотя некоторым мужчинам казалось, что она слабая и худенькая… Просто у нее узкая кость.

– Андрей, я сейчас скажу вам что-то… – Юля сделала паузу и в растерянности посмотрела на него. – Дело в том, что вашей прекрасной «итальянки» уже нет…

Он смотрел на нее не мигая. Он ждал. Андрей еще не успел побледнеть, но брови распрямились, а лицо словно расправилось и уже не выражало ничего, кроме предчувствия большой и неотвратимой беды. Он был готов услышать все до конца.

– Ее нашли девятнадцатого числа на лодочной станции на Сазанке… Она была убита выстрелом в голову.

– Как и Наташа? – вдруг спросил он. – Как Рыжова? За что же их убили?! И почему вы мне сразу ничего не сказали?

– Как я могла знать, что вы мне рассказываете именно об Еванжелисте? Я догадалась уже позже, когда вы назвали ее «итальянкой». А теперь, Андрей, вы должны назвать мне имя ее сутенера. Ведь он был, и вы его прекрасно знаете.

– Да, знаю, – он отошел к окну. Наверное, в эту минуту он плакал.

Как оказалось, Катя Иволгина жила в помещении детского сада. Была там и за повара, и за сторожа – одним словом, неплохо устроилась девушка. Элитный детский сад при цветочно-декоративном прибыльном хозяйстве, занимающемся выращиванием дорогих цветов, в том числе редких орхидей и роз, а также свежих шампиньонов и вешенок, стал для двадцатидвухлетней безработной вторым домом.

– Вы взяли ее «с улицы»?

Юля разговаривала с заведующей детским садом тридцатилетней Стеллой Валентиновной Кокоревой, обаятельной блондинкой с высоким «конским» хвостом, делавшим эту стройную молодящуюся женщину моложе лет на десять. Огромные зеленые глаза, аккуратный розовый ротик, чистая кожа и строгий, цвета топленого молока, шелковый брючный костюм английского покроя – сама элегантность.

– Нет, что вы! Мне порекомендовала ее моя соседка, которая была знакома еще с покойной матерью Катюши. Мне представили ее как хорошую повариху, труженицу, в чем я смогла потом убедиться сама… Она действительно была работящая… – Из уголков тщательно накрашенных век катились слезы, видно было, что Стелла Валентиновна тяжело переживает случившееся в ее вотчине происшествие: и повариху жалко, и пятно на детском учреждении… – Вставала часа в три-четыре утра, закладывала мясо на бульон, принимала молочные продукты, ставила кипятиться молоко, варила яйца, делала около трехсот бутербродов с маслом, запускала мясорубку, картофелечистку… Она работала как вол, как лошадь…

– Она что же, была одна?

До встречи со Стеллой Юля уже успела побывать в прачечной и поговорить с разговорчивой прачкой Надей, от которой узнала, что ставку второго повара клала в свой карманчик сама Стелла, которая обирала и всех нянечек, мывших полы на лестницах, а ставки коридорных делились между заведующей и завхозом. Словом, система отлаженная и всем давно хорошо известная. И вот теперь, слушая эту холеную стерву, пытающуюся объяснить, что на садик положен всего один повар, Юля едва сдерживалась, чтобы не поставить ее на свое место одним лишь намеком, одним резким словом… Ведь, чтобы накормить целый сад, сколько продуктов надо переработать, сколько котлов и сковородок перечистить… Адская работа. Вот только непонятно, зачем надо было все это сваливать на свои плечи и безропотно везти воз самой Кате? Ведь ставки у поваров мизерные. А продукты наверняка разворовывались самой же Стеллой да завхозом…

– Стелла Валентиновна, что такого совершила Катерина Иволгина, за что ей пришлось отрабатывать у вас целый год почти бесплатно?

В уютном и чистеньком кабинете заведующей, обставленном дорогой мебелью, за прозрачными стеклами шкафов которой выстроились аккуратные ряды новых игрушек и детских поделок, стало очень тихо. Было слышно, как за закрытой дверью перекатываются волной нестройные голоса детей, плач, крики, грохот тяжелых кастрюль на кухне («наверно, уже успела принять нового повара»).

– Я вас не понимаю, – Стелла не покраснела, она лишь решительно взмахнула своим «конским», платинового оттенка, искусственным хвостом, выпрямилась в кресле и выпятила грудь. – С чего это вы взяли, что она что-то такое особенное совершила? Человек пришел… безработная, голодная, почти нищая, а я ей предоставила такую блатную работу… Ведь повар в детском саду, согласитесь, теплое местечко, это вам каждый скажет… Она же здесь и жила, я вам говорила, помните? А что значит жить в детском саду, не знаете? Это прежде всего питание. Она была здоровая девица, ела много… Полная миска молочной каши с большущим куском сливочного масла плюс сыр, вареное яйцо на завтрак, первое, второе, третье – на обед, пирожки или запеканки на полдник, а потом еще жареную рыбу или молочную кашу на ужин… А знаете, сколько всегда остается лишней еды? Уверена, что Катя кормила и какого-нибудь своего дружка, с которым ее здесь недавно поймали… Представляете, Ираида Петровна, завхоз, пришла как-то поздно вечером в сад – она здесь ключи оставила – и застала такую картину… Коровушка Катя лежит на детской кроватке, а над ней трудится, извините, какой-то огромный, ну просто огромнейший молодой мужик!

– Вы его знали?

– Я? – вскричала Стелла и даже поднялась с кресла, вытянувшись во весь свой немалый рост, и снова взмахнула хвостом. – Да откуда ж мне его знать-то?

Но Надя-прачка уже успела рассказать Юле о том, что Стелла сама встречалась в садике по ночам с электриком из теплицы, здоровенным молодым мужчиной по имени Саша, которого из-за сломанного носа все называли Боксером. Об этом знал весь коллектив, но Стелле все прощалось – все знали, что она замужем за стариком.

– Стелла Валентиновна, давайте поговорим спокойно… У вас был любовник по кличке Боксер. Вы встречались с ним ночью в младшей группе, от которой у вас есть ключ и куда вы могли совершенно свободно входить с улицы в любое удобное для вас время, не боясь, что вас там услышит или увидит Катя. Ведь младшая группа, как я уже успела убедиться, находится за зимним садом и как бы отрезана от всего остального корпуса… Не так ли? Можете не отвечать, об этом знают все… как, впрочем, знают и о том, что Боксер вас бросил и стал встречаться с Катей, но потом, решив, что ночь большая…

– Прекратите! – Она зажала ладонями уши и замотала головой. Она не хотела слушать о том, что ее любовник за одну ночь мог побывать как на кухне Кати, так и в младшей группе со Стеллой… ну развлекался молодой человек как мог, что ж теперь с того?

– Хорошо, я прекращу, но должна вас предупредить, что смерть Кати Иволгиной вполне могла быть результатом вашей ревности… У вас какой размер ноги?

– Размер ноги? А при чем здесь это?

– Следователь прокуратуры, который допрашивал вас до меня, что-нибудь спрашивал вас про австрийские туфли?

– Да, спрашивал, но у меня их нет и не было…

– Ваше счастье, что у вас где-то тридцать девятый размер… – Юля многозначительно посмотрела на ногу Стеллы, выглядывающую из-за ножки стола. – Убийца носит обувь очень маленького размера…

– Мне надо идти к детям… – Стелла поднялась и одернула жакет. – Могу я идти?

– Где живет Боксер?

– Ипподромная, 14, квартира 5. – И Стелла, не дожидаясь, пока ее отпустят, вспомнив, очевидно, что она все же заведующая, а допрашивала ее какая-то нахальная девица из частного сыскного бюро, выпорхнула из кабинета, громко хлопнув дверью.

– Игорь, это я, – Юля говорила по сотовому с Шубиным. – Ты можешь мне, конечно, не поверить, но сутенер Еванжелисты и любовник Иволгиной и, заметь, заведующей того детского сада, где работала и была убита Катя Иволгина, – одно и то же лицо, человек по кличке Боксер. И живет он по адресу Ипподромная, 14, квартира 5. Он электрик, работает в теплице…

– Хорошо, я записал… Ты хочешь, чтобы я его нашел и поговорил?

– Нет, я бы хотела, чтобы ты съездил к нему на работу и попытался выяснить, известно ли там что-нибудь о его связи с Еванжелистой и Стеллой и есть ли у него еще любовницы… Да, еще проверь, не был ли он знаком с Наташей Рыжовой. А вдруг все гораздо проще, чем я себе это представляю: вдруг этот самый Боксер и есть тот маньяк, который убивает своих жертв? Ведь двух его любовниц уже убили. Быть может, на очереди Стелла?

• Предыдущая
• 43/87
• Следующая