Начало пути (СИ) - "shellina" - Страница 36

Самое трудное, было начать. Дальше же можно написать все, что угодно: и про учебу, и про погоду. И завершить как «любящий тебя Деймос». Но начало. Как только мама получит письмо, она брякнется в обморок, подумав, что со мной случилось что-то страшное. Значит, начать нужно как-то успокаивающе. Фраза «Здравствуй, мама, у меня все хорошо» заставит ее, бросив все дела, примчаться сюда, чтобы проверить, не нахожусь ли я в предсмертном бреду. Отметаем сразу. Написать, что «находясь в лазарете, после неудачного эксперимента, я решил написать письмо»? Я думаю, ее это немножко расстроит. Причем, расстроит так, что потом всю неделю будет расстраиваться крестный, а потом очередь расстраиваться дойдет и до меня. Нет, расстраивать маму я не хочу. А вот если написать, что директор прозаично намекнул, что пора бы, мол, и написать родителям и порадовать их своими школьными успехами? Думаю, это будет самое то. Значит, так и напишем.

Часть письма я посветил приветам Аресу и просьбам позаниматься со мной, хотя бы пока посредством почты ботаникой, а то, сдается мне, что с нашим дедком и плохо разбирающимся в травах Фолтом мы далеко не уедем, а самостоятельно во всем совершенно невозможно разобраться. Другую часть письма я посвятил рассказам про то, что на факультете меня приняли хорошо и даже начали завязываться приятельские отношения с некоторыми старшекурсниками. Еще рассказал о Рейне, радуя мать тем, что, учитывая свою социофобию, у меня наконец-то появился настоящий друг. Рассказал про Гвэйна — смесок волка и лайки, которого я нашел на болоте и которого директор разрешил поселить у себя в комнате. Письмо получилось сумбурным, большим, но одновременно с этим искренним. Про Гвэйна, конечно, чистая ложь, но мало ли кто будет читать это письмо перед отправкой?

Запечатав конверт, я оставил письмо на специальном столике, откуда их забирали кобольды, чтобы отправить адресатам и направился в лаборатории Фолтов.

В лаборатории стояла подозрительная тишина. Я дошел до кабинета и постучался. Стучаться меня научил как раз мой далекий предок, разработав телесную систему наказаний, прививая зачатки этикета. Я не люблю и никогда не любил получать ремня, поэтому вид гоняющегося за мной ремня из сыромятной кожи с огромной пряжкой очень быстро научил меня здороваться, говорить «спасибо» и стучаться, перед тем как вломиться в любую комнату этого жуткого, странного, но, как ни удивительно, довольно притягательного места. Мне никто не ответил, и тогда я решил открыть дверь. Увиденное поставило меня в тупик. Фолт стоял спиной к двери и о чем-то сосредоточенно думал, уставившись в стеллаж с книгами.

— Кхм, — кашлянул я, пытаясь привлечь к своей персоне некоторое внимание. Дэрик обернулся и кивнул головой на свободное кресло. Я послушно прошел в указанном направлении и сел поудобнее.

— Что тебя привело в столь ранний час? Неужели решил сдать экзамен досрочно и перейти к практике? — он, наконец, отвернулся от книг и переключил свое внимание на меня.

— Не совсем. Просто я решил уточнить пару моментов, — я не понимал настроение Фолта. Обычно он летал, суетился, орал и матерился, а сейчас был крайне задумчив.

— Так уточняй, — он усмехнулся.

— Что-то случилось? — очень робко спросил я, хотя сам понимал, что случиться с призраком практически ничего не могло.

— И да и нет. Мне нужно вернуться обратно за Грань. С моим присутствием здесь энергетический баланс начал постепенно меняться и уже возникли некоторые, так сказать, последствия.

— Например? — Мне как-то совершенно не нравилось начало разговора. Не сказать, что я был рад присутствию Фолта, но он стал неотъемлемой частью моей жизни здесь.

— Например, ураган в Китае. Или наводнение в Армении. Их просто не должно было быть. Так сказать, незапланированные жертвы. — Фолт нахмурился.

— А ты уверен, что это все из-за твоего присутствия здесь?

— Да. У меня состоялся интересный разговор с Прекраснейшей. Она с одной стороны вопит, чтобы я собирал свои останки и прямо сейчас уходил обратно, а с другой стороны верещит, что цель моего пребывания здесь еще не достигнута.

— А как же мое обучение?

— Вот это и является дилеммой по сей день. Что делать и как быть. Но этот вопрос решится не сегодня и даже не завтра. Так что предлагаю тебе задать те вопросы, которые ты решил уточнить.

— Неужели ничего нельзя сделать? — я резко встал с кресла и начал наматывать круги по кабинету. Гвэйн почувствовал мое настроение и завыл в своей клетке. — Я еще ничего не умею, я даже не умею накладывать простенький щит, да я даже о распределении маны ни черта не знаю. Еще эта практика летняя. Как я такой необученный буду биться один на один с каким-нибудь драконом? Почему меня все бросают тогда, когда мне так необходима помощь, — я перешел на шепот. Меня не покидало ощущение, что одного маленького необразованного Темного мага хотят в очередной раз бросить.

— Успокойся. Мы что-нибудь придумаем, не переживай, — пытался успокоить меня Фолт, глядя в глаза. Я вдохнул поглубже, но успокоиться не получалось. — Тем более я не хотел тебе об этом пока говорить.

— Что решил не заморачиваться на объяснения и просто меня покинуть, не предупредив?

— Нет. Слушай, до конца этого учебного года я точно буду здесь, слышишь? Да прекрати ты злиться! Вот если прирежут какого-нибудь сильного Темного раньше срока, тогда баланс восстановится и все будет как обычно. Есть такой нюанс: когда Сильный Темный маг перебирается из потустороннего мира в этот, то притаскивает с собой на буксире большое количество чужой для этого мира энергии. А здесь и так эманаций Тьмы и энергии смерти до звезды. Темных-то почитай не осталось, чтобы черпать из этого источника. Начинается дисбаланс. Грань сама пытается это уравновесить, как может. Поэтому при длительном пребывании в одном из миров, если ты не возражаешь, я буду их так называть, начинают случаться непредвиденные последствия, о которых мы знали, но не думали, что это произойдет так скоро. Это похоже на закон двух сообщающихся сосудов. Нам плевать на разрушения в этом мире. Беда в том, что, когда я вернусь перевес случится на другой стороне. И что тогда произойдет, не знает никто. Обычно такого не случалось. Скорее всего, произойдет обратное: в этом мире никто не сможет умереть.

— И что в этом плохого?

— Ну как тебе сказать. — Фолт усмехнулся. — Представляешь, идет казнь какого-нибудь маньяка педофила, но тот все никак не может умереть. Несправедливо? Еще как несправедливо. По прошествии некоторого времени все войдет на круги своя. Будут так же случаться ураганы, наводнения, люди опять начнут умирать от обжорства, наглости, жадности, различных болезней, ну и просто от старости. Но что случится, пока это не произойдет? Мир погрязнет в своей безнаказанности, а бессмертие, пусть и временное, хм, каламбурчик, однако, — Фолт хмыкнул, а затем продолжил. — Так вот, временное бессмертие наложит свой отпечаток на людей. Они забудут, что значит жить, понимаешь? Они не будут готовы к смерти, а Прекраснейшая, она не слишком терпелива: когда произойдет равновесие, она может наломать дров, забрав сразу очень многих, слишком многих, не дав людям очухаться и начать принимать определенные меры.

— И ты не можешь остаться, — я успокоился, но тяжелый камень на сердце так и остался. К тому же меня внезапно посетило предчувствие беды. Неявное, как надвигающаяся гроза, вроде и солнце яркое, и небо голубое — ни облака, а запах озона уже ощущается. Мотнув головой, я отогнал это странное аморфное чувство: ну что со мной или моими близкими может случиться?

— Нет. Это место не для меня. Тем более Там у меня тоже есть свои дела и обязанности, и, предупреждая твой вопрос, скажу сразу — ответа на то, что ждет тебя в посмертии ты не получишь. Никому из смертных нельзя знать, что творится там за Гранью. Даже потомственному некроманту.

— Хорошо, я все понял. Повестка дня открыта и Прекраснейшая собрала консилиум, чтобы решить, что делать дальше.