Йормундур (СИ) - Азырова Анна - Страница 40

— Что ж, — Брес вздохнул, рука махнула трубачу.

Сгорая от нетерпения, лесные братья услышали три гудка подряд, и ноги, увязая в снегу, понесли вперёд. С нечеловеческим криком одна толпа налетела на другую, сшибая тех, кто не успел выставить щит. Берсерки рубятся, как мясники, и белый холст под сапогами мазок за мазком окропляют кровяные струи.

Блатнайт во главе конного отряда, увидев безжалостную резню, обомлела. Без размышлений капитанша направила ездоков на помощь лесным братьям. Хобелары на скаку нанизали викингов на копья, словно мясо на вертел. В поддержку берсеркам уже бросились хускарлы, но лошадников прытко перехватил Бриан. Кони противника, налетев на чужих скакунов, встали на дыбы. Шеренга соратников таниста прогнулась, сам он упал из седла, как и другие отроки. Дети вассалов переглянулись с Брианом, и руки твёрдо взяли мечи так, как повторяли на уроках. Вот и пришло время экзамена.

Даны не ведали, прошли ли дни, часы иль минуты мучительного сдерживания гэльской пехоты, но с подорванным берсерками строем отбиться не было ни шанса. Сквозь открывшиеся, как раны, бреши Дал Кайс пробились за стену щитов, и вот уже викингов на бешеном подъёме стали втаптывать в землю одного за другим. Бойцы в первых рядах смешались в неразделимую кучу. Ивар, рискующий сломать рёбра от чужого натиска, наблюдал вокруг себя настоящую кровавую баню, не в силах ничего сделать. Почти по ту сторону жизни и смерти конунг расслышал знакомый звук рога. Его зычные долгие раскаты отозвались в сердце безмерной благодарностью небесам.

— Это Молла и Доннован! Слышите? Нас вытащат, не сдаваться!

Брес и Махун наблюдали, как из дебрей высыпала сперва горстка, а там и несколько хорошо снаряжённых отрядов конных и пеших гвардейцев. Впереди знаменосец высоко держал длинное древко, на полотне которого красовался поделенный на четверти герб с тремя львами и ещё тремя скрутившимися змеями.

— Эоганахты? Люди ард-риага Моллы? — не выдержал тишины таращащий глаза фуражир.

Брес молчал, хоть сам не разумел, какого дьявола происходит на этом поле. Последней надеждой на объяснение стал ездок в кольчужных доспехах, плаще и шлеме, резво доскакавший до вершины холма. В руке воитель держал мастерски выполненное копьё, на которое закрепили белоснежный стяг. Посреди полотна вышит герб дома Уи Фидгенти: держащая клинок, обвитый змеем, рука. Когда лошадь знатного всадника подошла слишком близко, малочисленная стража живо закрыла риага телами, выставив перед собой мечи.

— Ух, какие опасные парни! — с иронией подал воин звонкий голос, а скакун его нервно затоптался из стороны в сторону. — Кхем! Почтенный риаг и… — муж с любопытством скользнул взглядом по Бресу, на щеке появилась насмешливая впадинка. — Я Доннован мак Катейл. Меня послал ард-риаг… Короче говоря, я вам прямо передам слова моего родича. Как сюзерен Дал Кайс он просит остановить бой и по-братски разойтись. В противном случае мы применим силу. Хотя лично я с большой охотой поболтал бы с сынишками Кеннетига у костра — сколько воспоминаний о старом друге! Ишь какой вымахал детина!.. — весельчак махнул удилами в сторону Махуна, отстранённо наблюдающего за битвой. — Весь в папку! А он… вообще с нами?

— О да. Всего лишь не желает глядеть на гнусного предателя, что, наверняка, пустил кровь Кеннетигу на пару с Иваром, — ответил с каменным лицом Брес, неторопливо смакуя каждое слово и держа руки скрещёнными. — Кстати. Молла с конунгом теперь лучшие друзья?

Доннован долго молчал, не снимая с лица натянутой улыбки, размашистым движением рука перехватила копьё, так что остриё устремилось вниз, а древко зашло за спину, заставив стражу напрячься.

— Надеюсь, сынок, в отличие от Кеннетига, ты умеешь выбирать друзей. Хотя по твоему миляге этого не скажешь, — покровительственно отрезал сановник ард-риага. Лошадь под ним загарцевала и прытко понесла к подножью холма. — Отводи своих, пока не поздно! — донёс леденящий ветер прощальные слова.

Сбросив напускную браваду, Брес устремился к Махуну, взгляд живо окинул всю широту Сулкоит с более чем тысячей воинов: павших, сражающихся и только оголяющих оружие. Мак Катейл повёл коня вдоль растягивающихся по равнине шеренг копьеносцев, мечников и секирников. Как только строй замкнётся, командующий бросит бойцов в гущу сраженья, и разрозненные Дал Кайл разобьются о нерушимые ряды, словно волны о скалы, в лучшем случае спасаясь бегством.

— Каков приказ, Махун? — Брес с тревогой взглянул в жёлтые глаза, что завороженно следили за сечей берсерков с отрядами Кахала и Блатнайт. Но ни поверженные лесные братья, ни сочащиеся кровью раны няньки не занимали мятежный ум ни на толику. Всё естество Махуна созерцало, как багрянцем пропитывается молочная белизна и как подошвы воителей нещадно месят её в буро-жёлтую кашу. Новый удар — новый цвет на палитре, замешанной кровью, слезами и потом. — Махун! — Войска Эоганахтов выстроились, легко подаваясь подсчёту. Полторы сотни копий, не считая Доннована и конной свиты. Чтобы сломить дух врага, им хватит четверти часа. Нет, пятой части, ежели лимеркийцы тоже ободрятся. Прикидывая расстояние для манёвра, риаг мысленно поделил поле на занимаемые одним отрядом квадраты, и тут в размышления вторгся неугомонный Брес.

— Очнись же! — рука мужчины с треском дёрнула плащ на груди риага, но тут же была перехвачена за тонкое запястье. Махун не сдвинулся с места и только сжимал кулак со всей дури, грозясь переломить кость. Когда-то очень давно Брес имел глупость проверить на себе скрытую в сыне Кеннетига силу. Нынче же она в разы возросла. — Не надо, — проскрипел болезненный полушёпот. — Я больше не коснусь…

Со вздохом Брес выдернул побелевшую руку, а у Махуна наконец созрел приказ. Зов рога сигналил об отступлении к лесу. Даны, как только тиски ослабли, бросились наутёк, а за ними и Ивар с хэрсирами, отчаявшиеся воззвать к мужеству бойцов. Стая ворон, изголодавшись по вкусу ещё тёплой плоти, слетела с ближайших ветвей, кружа над местом побоища. Отступающие воины заметили, как одна взбесившаяся птица преследует конунга: непокрытую голову норманна то бил острый клюв, то царапали когти, а сам он с криком отмахивался, улепётывая подальше в чащу. Благодаря муштровке и не жалеющим себя командирам гэлы заняли всю дальнюю оконечность Сулкоит. Шеренги воинов сузились, но потери, в отличие от викингов, были невелики. По приказу первые ряды копейщиков и топорников заменили свежими бойцами из костяка строя.

— Мы выстоим? — обеспокоился Брес, растирая ноющее запястье.

— Враг не хочет драться. Хочет задержать. Лимерик должен уйти. — пробубнил Махун.

Трубный зов и хор обоих воинств слились в оглушительном крещендо, когда армии двинулись навстречу друг другу. Рискуя попасть под человеческую лавину, хускарлы и хобелары во главе с Брианом нашли лошадей, чтобы скорей затеряться за спинами побратимов. Берсеркам и подчинённым Блатнайт повезло меньше: острия поднятых копий гребнем волны уже наползают над их головами в каком-то десятке шагов. Командующая едва стоит на ходящей ходуном земле. И вот страх неминуемой смерти отворотил Блатнайт назад. Увязающие в сугробах ноги несут прочь от неприятеля, поскальзываются, и воительница под тяжестью лат валится ничком в снег. Увидев это, Доннован пришпорил коня, что понёсся к капитанше вперёд войска. Почти на расстоянии протянутой руки перед Блатнайт вдруг выскочил израненный дикарь в почерневшей от крови шкуре. Безоружный Кахал широко раскинул руки, подставляя самое сердце, и мак Катейл без колебаний метнул копьё.

Хоть длинное остриё вонзилось с бешеной силой, гэла не отбросило на спину. Вцепившись в рукоять, Кахал с невиданной стойкостью пал на колени и так же мертвенно застыл. Не в силах остановиться всадник миновал Блатнайт, в короткий миг успев схватить её под грудь, и, сама того не понимая, воительница оказалась на крупе скачущей лошади.

Как будто в забытье нянька слышала, как стучат о мёрзлую землю копыта, лязгает сбруя и натужно выдыхают пар конские ноздри. Потом с неистовым звоном встречались копья с копьями, мечи с мечами, щиты со щитами, а лошадь всё неслась и неслась. Очнуться от полусна помогли крики мальчиков, в которых Блатнайт узнала Бриана и других учеников. Конь заржал громче, остановился, и на миг воительница задохнулась от свободного падения. Земля встретила её вышибающим дух ударом. Дальше была звенящая темнота, в ней кружили напуганные и грязные детские лица, а последней угасающей мыслью звучало имя: «Кахал… Кахал…».